Хранитель мечты - Пенелопа Уильямсон

Господи, как же она хотела, чтобы он...

Его дыхание коснулось ее губ. Арианна приподнялась на цыпочки.

Она хотела...

Губы их соприкоснулись, и в следующую секунду он уже целовал ее.

Рот его двигался вдоль ее губ, втягивая их и сжимая, заставляя раскрыться. Язык скользнул в рот, принеся с собой знакомый уже, пугающий и волнующий, чужой вкус — скользнул еще и еще раз, словно пробуя ее на вкус и ощупь, и, наконец, заполнил ее рот. Арианна замерла на мгновение, не зная, как поступить, потом неуверенно, робко начала отвечать, прикасаясь кончиком языка и тотчас его отдергивая.

Поцелуй был долгий, очень долгий, но даже когда он закончился, Рейн продолжал снова и снова брать ее губы мягким пощипывающим движением, словно никак не мог оторваться от них.

— До чего же они нежные... — прошептал он. Вместо того чтобы отстраниться, он проследил губами линию ее подбородка, спустился вниз по шее. Арианна еще сильнее откинула голову, не замечая, что впивается ногтями в плечи мужа. Она как-то странно отяжелела и обмякла, а внутри родились и все росли томление, сладкая ноющая боль — боль-ожидание чего-то большего.

Ладонь легла на затылок, пальцы зарылись в волосы. Она открыла затуманенные глаза.

— Арианна?

Она затрепетала, внезапно снова испуганная. Но впереди лежала целая жизнь, состоящая не только из дней, но и из ночей, которые ей предстояло провести с этим мужчиной, провести в одной постели с ним, в его объятиях. Не могла же она бояться его всю жизнь!

Арианна отстранилась и отступила. Не сводя взгляда с лица мужа, она подняла дрожащие руки к шнуровке платья и медленно начала распускать ее.

Рейн улыбнулся, и она вдруг поняла, что бояться-то в общем и нечего.

Глава 12

Она лежала голая на постели, на прохладных камлотовых простынях, и смотрела, как Рейн раздевается. Вкрадчивый свет свечи придавал его коже оттенок темной бронзы, отчего волосы на груди и в паху казались даже гуще, чем были на самом деле. Этот неяркий мигающий свет отбрасывал на лицо загадочные, изменчивые тени, среди которых невозможно было рассмотреть глаза.

Было необычайно тихо вокруг — тихо настолько, что слышались шипение и шорох углей, рассыпающихся в догорающей жаровне, и шелест ветерка, проносящегося сквозь кроны вязов. Еще в тишине раздавалось дыхание Рейна. И ее собственное дыхание.

Он опустился рядом на постель и погладил пряди наполовину расплетенной косы, разметавшиеся по подушке. Потом он зарылся в них лицом, и странная усмешка, похожая на гримасу досады, исказила линию губ, словно он хотел бы, но не мог справиться с этим порывом. Он потерся о ее волосы сначала одной щекой, потом другой, напомнив Арианне мальчишку, прижимающегося во сне к плюшевому боку своего щенка. У него вырвался звук, одинаково похожий на вздох и на стон.

— Какой восхитительный аромат!..

— Надеюсь, ты не собираешься меня съесть?

Рейн вздрогнул, глаза его, до этого полузакрытые, округлились. После нескольких секунд ошеломленной тишины он расхохотался, заставив Арианну покраснеть от неловкости: раз уж она решила подыграть мужу в постельном ворковании, надо было тренироваться заранее! Впрочем, у нее все равно не было к этому никаких способностей.

— Господи Боже, до чего же ты простодушна! — сказал Рейн совсем иным голосом, низким и хрипловатым. Он провел согнутыми пальцами вдоль ее рта, поймав нижнюю губу и слегка сжав ее. — Я совсем забыл, что бывают такие, как ты: нетронутые, неиспорченные... невинные.

Потом он приподнял ее голову и снова опустил на свой локоть, чтобы удобнее было целоваться. На этот раз Арианна не противилась, когда язык раздвинул ей губы и заполнил рот. Рейн целовал ее долго, очень долго, начав с легчайшего прикосновения губ к губам — легкого, как дуновение ветерка, — и закончив жадными, почти грубыми толчками языка и всасывающими, поглощающими движениями рта, после которых она почувствовала себя опустошенной. Когда он, наконец, оторвался от ее губ, они были припухшими, дрожащими и уже не невинными.

Приподнявшись на локте, он обвел кончиком пальца черты ее лица: дуги бровей, округлости щек, линию носа и рот, все еще влажный от поцелуев. Он смотрел из-под полуопущенных век взглядом, который казался дремотным, и едва заметная улыбка то и дело касалась его губ. Арианна старалась не дышать, чтобы не спугнуть эту улыбку.

И вдруг... рука Рейна метнулась вверх. Он схватил за угол ближайшую подушку и сбросил ее на пол. Арианна вскрикнула от неожиданности.

— Что ты делаешь?!

— Ищу кинжалы и прочее.

Он потянулся к следующей подушке. Арианна вцепилась ему в запястье.

— На этот раз я доверяю вам, милорд! Я уверена, вы не причините мне боли и не обидите меня. Прошу и вас доверять мне!

Она почувствовала, как рука Рейна напряглась под ее пальцами. Взгляд его стал очень холодным, рот сжался в неуступчивую жесткую линию. Он не склонен был поддаваться на уговоры, он собирался продолжать поиски! Арианна подумала: «Он не верит ни во что и не доверяет никому».

Потом, не сразу, линия его рта смягчилась, хотя и не выразила ничего даже отдаленно похожего на улыбку. Рейн высвободил руку, но оставил подушку в покое. Вместо этого он склонился к впадинке между ключицами Арианны и прижался там губами. Она глубоко вздохнула. Ощущение было совершенно такое, словно запах его горячей кожи проник в каждую пору ее тела.

— Ты хочешь этого, Арианна? — спросил он, овеяв ее дыханием, как дуновением раскаленного ветра. — Скажи, что ты хочешь этого!

Она спросила себя, как поступит муж, если она ответит «нет, не хочу»? Возьмет ли он ее силой, как сделал это прошлой ночью? Ей вовсе не хотелось убеждаться в этом на опыте. Кроме того... кроме того, она бы солгала, сказав «нет». — Да, я хочу этого... хочу тебя.

Рейн по очереди дотронулся до косточек, слегка выступающих с обеих сторон ее живота, положил между ними ладонь. Тело Арианны становилось все тяжелее, снова как бы распирая чересчур горячую и тесную кожу. Когда пальцы легко скользнули вниз, между ног, она ахнула от ощущения настолько сладостного, что оно казалось почти болезненным.

— Я бы просила тебя не трогать меня там! Мне это не нравится, — взмолилась она, отталкивая руку мужа.

— Лгунья! Тебе это очень даже нравится. — Но он не спешил снова коснуться ее «там». Вместо этого он начал трогать ее груди, и они стремительно налились под его пальцами. Сильнейший жар распространился вниз по всему телу, спускаясь все ниже — к ногам, между ног, — и это было сладко, словно она была целиком из масла и таяла, таяла, таяла...

— У тебя чертовски нежная кожа... — говорил Рейн совсем тихо, куда-то в волосы ей... — нежнее не бывает...