Хранитель мечты - Пенелопа Уильямсон

— Но ведь этого не случилось... — прошептала она. Голова болела отчаянно, до звона в ушах. Ему все-таки причинили боль, ужасную боль сознания, что родной отец бросил его на произвол судьбы, предал его. Эта боль — его боль — была все еще свежа, словно в сердце зияла рана, едва начинающая затягиваться. Арианна, не замечая, прижала ладонь к груди.

— Он ошибался, ведь так? — обратилась она к Талиазину, отчаянно желая прояснить именно это, потому что это казалось самым важным. Самым важным для подростка в подвале, самым важным для нее. — Ничего не случилось потому, что отец Рейна не отказался от него, он все-таки любил его?

Оруженосец медленно покачал головой. В его глазах, полных холодного лунного света, Арианна увидела мудрость — такую всеобъемлющую, такую древнюю, как сама земля.

— Роже де Бессин был настолько поражен мужеством милорда, что не нашел в себе решимости сдержать клятву. Вот почему ничего не случилось, миледи. Все очень просто... и очень сложно.

Боль в сердце усилилась. Арианна заметила, что судорожно вдавливает кулак в грудь.

— А отец Рейна?

— Он смеялся. Когда ему сказали, что барон собирается сделать с его сыном, граф Честер засмеялся. Они поклялись, что Рейн будет ослеплен, что его лишат мужской силы, а граф в ответ смеялся и смеялся...

***

Арианна стояла у окна в ожидании, когда рожок часового объявил том, что лорд приближается к своему замку.

Небо приобрело оттенок густого индиго, и лишь на горизонте оставалась бледная полоска — след заката. Молодой месяц, очень похожий на серп, низко висел над воротами. На лестнице, ведущей в главную залу, слуга зажег первый факел. Пламя, как крохотный вымпел, трепетало на вечернем ветерке.

Вскоре в круг света одновременно ступили два коня. У одного из верховых были оранжевые, как лисий мех, волосы. Почему-то Арианну не удивило, что Талиазин прибыл в замок бок о бок с хозяином, словно никуда и не отлучался от него. Она понятия не имела, куда он делся из винного погреба:

просто исчез, стоило ей отвернуться, словно был привидением, ненадолго появившимся из каменной стены. Она даже начала думать, что ей пригрезился разговор с ним, что это было естественное продолжение видения.

Она следила из окна за тем, как Рейн спешивается. Как только нога его коснулась земли, он тотчас посмотрел вверх. Она чуть было не отпрянула в глубь спальни, но заставила себя остаться на месте. Свет факела подчеркивал резкость его скул, ветерок ерошил волосы, поднимая дыбом две пряди вокруг головы, словно рога дьявола.

Изнутри здания кто-то окликнул его, и, бросив на нее еще один взгляд, Рейн поднялся по лестнице. Страх и возбуждение ожили в ней разом, сплелись где-то глубоко в животе, как змеи, как горячие струи. Сплелись и слились воедино, и скоро она уже не могла отличить одно от другого.

Ожидая появления мужа, Арианна оглядела спальню. В жаровне горел огонь, рядом стояла наготове ванна, дымившаяся душистым паром. Стол (не столько предмет мебели, сколько естественный выступ пола), покрытый тонким тканым ковром, был заставлен закусками: сладкий кекс с коринкой, овсяное печенье, сыр, фрукты — и напитками, в том числе вином в графине и элем в высоком кувшине. Посередине, в круглом керамическом горшке, курились благовония из засушенных трав. Камышовую подстилку на полу поменяли уже вечером. Даже полог и балдахин кровати были сняты и выбиты слугами.

Рейн не появлялся очень долго. Нарастающее напряжение заставило Арианну непрестанно шагать по спальне. Наконец на лестнице послышалось звяканье шпор и шарканье подошв по ступеням. Арианна заметила, что держит руки у подбородка, сплетя пальцы, словно кающаяся монахиня перед алтарем. Не без усилия она заставила себя опустить руки. Ладони вспотели, и она обтерла их о подол.

На этот раз дверь открылась совершенно беззвучно, так как петли были хорошо смазаны нутряным салом. Рейн вошел в спальню, впустив облако прохладного ночного воздуха и свежего морского запаха.

Он был не один. Следом спешили сэр Одо и три его помощника, наперебой пытаясь привлечь внимание хозяина и создавая невероятный гам. Арианна налила полную кружку эля, и Рейн рассеянно принял ее, не прерывая разговора. В ее сторону он даже не посмотрел, выразив благодарность лишь коротким кивком. Она почувствовала себя лишней и направилась было к двери, но услышала за спиной: «Останься, Арианна!»

Рейн переговорил с каждым из мужчин по очереди — негромко, но повелительно, и было совершенно очевидно, что эти люди уважают его и даже восхищаются им. Арианна смотрела, слушала и думала о том, что человек столь многочисленных способностей и талантов может добиться многого. Имея титул и клочок земли (пусть даже размером едва в пол-Честера), он может бросить вызов самому королю. Если бы его отец хоть что-нибудь оставил ему... но он не получил от старого графа ничего, кроме предательства. Должно быть, поэтому он носил свое низкое происхождение, как нищенское рубище: с горечью и гордостью. И еще он нес его, как флаг, хотя это не приносило ничего, кроме новой и новой боли.

Наконец все разошлись, оставив ее наедине с мужем.

Рейн плотно прикрыл и запер дверь, а когда повернулся, то окинул Арианну взглядом с головы до ног. По мере этого осмотра веки его слегка опустились, словно отяжелев, глаза потемнели, и знакомая тень жесткости легла на лицо. Арианна вновь почувствовала, как внутри извиваются горячие щупальца, подобные струйкам пара над ароматной водой ванны.

Она ждала, что Рейн заговорит первым, не дождалась и сказала:

— Я велела приготовить для вас ванну, милорд. И ужин.

— Эдак мне даже понравится жить в браке, — оглядевшись, заметил он задумчиво.

И улыбнулся. Вернее, он осиял ее улыбкой — открытой, легкой и ослепительной, как солнечный луч!

Сердце Арианны готово было вырваться из груди. «Как это возможно, — думала она, — человек не может так разительно меняться от одной лишь улыбки, это против всех правил, это не по-божески!» Но только когда она открыла рот для ответа, то осознала, что впитывала в себя улыбку Рейна не дыша.

— А мне... — забормотала она, не сумев подыскать более убийственной отповеди, — я очень сомневаюсь, что это понравится мне!

Пока она говорила, взгляд его был прикован к ее рту; казалось, губы щекочут, едва касаясь, кончики его пальцев. Или его губы.

— Помоги мне раздеться, жена! — приказал он.

Арианна повиновалась. Подойдя, она протянула руки к плечам мужа, как делала это с братьями, помогая им после набега или долгой охоты снимать тяжелые, покрытые роговыми пластинами куртки. Но Рейн поймал ее руки и притянул ее к себе вплотную. Он наклонился и замер, и так они стояли несколько долгих секунд, почти соприкасаясь кончиками носов. Арианна успела подумать очень странную вещь: что глаза мужа темнеют до цвета горячей сажи в дымоходе — а потом он поцеловал ее.