Американец - Рожков Григорий Сергеевич

Пом!

Гитлеровец, стоявший в кузове грузовика, вылетает из него, получив пулю в лоб, – с его головы с характерным дзиньком слетела каска.

Пом!

Саммерс подставляет спину, я отталкиваюсь ногой от опоры и подскакиваю к открытой башне. Двое танкистов недоуменно оборачиваются: они не заметили пропажи товарища, глухие тетери… Их лица искажаются – непонимание, испуг, агрессия. Наводчик пытается вскочить и дотянуться до кобуры. Рядом со мной Кейв – и мы уже держим мертвецов на прицеле. Две очереди – и башнеров больше нет. В тот момент двое рейнджеров – Грэй и Стоунсон – обежали танк и расстреляли через открытые лобовые люки не ожидавших подвоха мехвода и радиста.

– Башня – чисто!

– Грузовик – чисто!

– Управление – чисто! Сгорите в аду, ублюдки! – смачно ругнулся подошедший ко лбу ЗСУ Саммерс.

– Быстро вытащить тела из танка, техника захвачена, – оскалился я, ощущая нечеловеческий прилив сил. Перекусим пока… Ням-ням! И плевать, что трупы таскать буду.

– Да, сэр!

– Стоунсон, остаешься у грузовика до нашего возвращения. Грэй – быстро за рычаги, и сдай танком немного назад. Кейв, Саммерс – в башню!

Рейнджеры безукоризненно выполнили приказ, двигатель танка загудел, и, лязгая гусеницами, он попятился, уходя с линии обстрела. Место командира было позади пушки: на мягком кресле лежали наушники и ларингофон. Отлично, в бою голосом не накомандуешься. Сменив каску на наушники, я, наверное, стал похож на заправского танкиста. Башнеры повторили мои действия – стоит думать, и Грэй не сглупил.

– Билл, разворачивай танк влево… Стоп! – О’кей, Грэй меня слышит. – Саммерс, что у нас за орудие? Чем заряжено?

– Длинноствольная тридцатисемимиллиметровая автоматическая пушка. В лотке приемника снаряды с желтой головкой. Написано – «sprgr», сэр.

– Осколочный снаряд. То что надо для пехоты. Рик?

– Прицел в норме, управление несложное. – Под моим сиденьем что-то неожиданно загудело, и башня плавно повернулась на десяток градусов вправо. Электропривод башни стоит? Жи-и-ирно фрицы воюют.

– Хорошо, разобрались. Грэй, вперед!..

Для начала надо обойти холм с тыла и заключить фашистов в капкан. Сразу на выезде с заправки мы всем экипажем перепугались до чертиков – нас занесло прямо на позиции хорошо укрепившейся батареи ПТО, прикрывавшей дорогу. Вот уважаю немцев за дисциплинированность! Порядок у них превыше всего. Поэтому на наше появление они отреагировали без особого интереса – как стояли у орудий в ожидании подхода нашей колонны, так и продолжили стоять, только один офицер руками замахал. Поздно, Ганс… Расчеты двух дальних пушек накрыли тремя точными очередями, а двух ближайших – раздавили. Артиллеристов, попытавшихся сбежать, добили из автоматов.

На холм мы выскочили с помпой и фейерверками! По трофейной зэсэушке не стрелял только ленивый – наши стреляли, потому что мы вражеская техника, чудище невиданное, зело опасное! Враги стреляли, потому что наша 37-мм пушка плевалась в них осколочными снарядами с завидной частотой и точностью, а значит, мы им совсем не друзья! Пассаж, однако… Но ничего, в итоге разобрались, who is who[38], и уже спокойно додавили врага, попутно прихватив на свободное место стрелка-радиста сержанта Райта.

На стройке Кинг прижал с двух сторон не успевшую развернуться вторую батарею противотанковых «пачек». Появление нашей ЗСУ и здесь повлияло на ход сражения, а если быть точным, просто его ускорило… Развернуть пушки возможности у гансов не было. Так и остались они там.

Вот такие мы добрые! Немцы говорят «земли русской хотим!», а мы такие из себя щедрые – «пожалуйста, берите, даже закапывать вас не будем…». Что-то такое я уже для себя подмечал?..

Посланная вперед разведка вернулась с добрыми вестями: немцы бросили много сил на сдерживание сил полковника Попсуй-Шапко, потому что целый полк его дивизии умудрился прорвать кольцо и выйти к так нужным нам Туголицам. Перед нами идеальный шанс прорваться! Обстрел со стороны противника не особо сильный, пора действовать.

– Райт, связь с Булавой. – Такой позывной получил Дэвидсон. – В наушнике зашипело. – Булава! Я – Молот! На конвейерной ленте чисто. Повторяю. На конвейерной ленте чисто! Как слышите? Прием.

Мне с моего места в башне видна голова ударной группы капитана Дэвидсона, они только что закончили добивать последние очаги сопротивления у дороги. Немцы поспешно отходят из его сектора. Зеленоватый свет осветительных зарядов замечательно освещал территорию вокруг, поэтому я все и смог разглядеть. Да, непростая у минометчиков работа сегодня – держать свет до последнего, пока колонны не покинут город.

– Булава, вижу до сотни серых. Уходят от вас.

– Булава на связи. Молот, слышу вас. На конвейерной ленте чисто. На втором потоке тоже чисто… Серых вижу, пусть бегут. Прием.

– Сэр, Пул докладывает: на левой дороге чисто! – Холс подбежал к танку и привлек мое внимание.

– Булава, вас понял. Булава, есть новость. Копье докладывает: на левом притоке чисто. Прием.

– Отлично. Молот, код Восток! Повторяю. Код Восток.

Вот теперь точно все. Основные силы сейчас пойдут вперед. «Восток» по общей договоренности значит, что моя группа в сотню солдат со всей техникой и тылами, что имелись, уже не формально, а фактически объединяется с батальоном Дэвидсона. Единым отрядом мы становимся головной походной заставой основных сил. Нам первым к Туголицам выходить.

– Холс, код Восток! Кинг, встретишь транспорт, погрузишься – и к точке встречи.

– Да, сэр! Вот так, планы поменялись немного.

Не будь у меня трофейной ЗСУ и грузовика с боеприпасами к ней, остался бы ждать со всеми подхода колонны. А так – оставляю грузовик, а сам на танке с нынешним экипажем и тремя рейнджерами в качестве десантников отправляюсь вперед, на встречу с капитаном. Вот ныло у меня сердце, словно беду чуяло…

Отъехали мы от стройки на сотню метров, над головами погасла последняя искусственная звезда, как впереди, там, где мы должны пересечься к капитаном, вспыхнула ожесточенная перестрелка.

– Shit! Rangers, hold on! Gray, full speed![39] – Не дай бог еще засада, тогда мы облажались… Выскочили к дороге, а там! – Stop! Holy[40]… – Со всех сторон стрельба и взрывы. Мы, судя по всему, в центре колонны выскочили. Слева два «шермана», голова колонны, оба в хлам. У одного даже двигатель из корпуса вышибло, второй ярким факелом горит. «Додж» капитана в кювет улетел. Чуть ближе к нам, слева, одна из «Росомах» задом на обочину съехала, гусеницу ей сорвало, но экипаж отважно продолжает бой, уверенно сажая снаряд за снарядом по кустам на другой стороне дороги. Справа от нас, в хвосте колонны, еще одна САУ весело так пылает. Пехота по всей длине колонны вовсе в шоке, грузовики побросали, бездумно сбились на безопасной стороне дороги – и стреляют во тьму без разбора. А немцы стреляют в ответ, в том числе из пушек… Разлетевшаяся башня уцелевшей самоходки тому подтверждение.

– Десант с танка! Прикрывайте нас и успокойте пехоту! Грэй, сдай назад и из-за разбитой САУ к «доджу» двигайся. Может, Дэвидсон еще жив… Саммерс, приготовь фугасные снаряды! Кейв! Цель – пулемет слева. Беглый… огонь!

Немцы испугались – там, куда попали снаряды пушки, огневые позиции затихали навсегда. Тут без вариантов – либо труп, либо отступил. Справа, с яркой вспышкой, поднялся столб земли, комья которой посыпались на голову и за шиворот.

– AT gun on the left![41] – Ё-мое! Пушка в десятке метров от «доджа» капитана укрылась – как она там оказалась?

– Прячься за разбитый танк! Я соскочу здесь! – Кейв оторвался от прицела и попытался меня остановить, но я уже перемахнул через борт башни. – Подавите пушку!..

– Сэр! Не делайте этого!

Рик, не я сейчас самый важный… Вот только куда меня несет, скажите, люди?..