Стеклянный дом - Кристина Ульсон

– Вполне может быть, однако я даже не представляю себе, чего именно они могли касаться. Если вы обратитесь к Моргану Аксбергеру или Элиасу Юрту, они наверняка смогут рассказать куда больше. Теа, конечно, тоже могла бы рассказать, но, если верить тому, что пишут в газетах, она не открывала рта с тех пор, как ее посадили в тюрьму.

– Как вы в группе отреагировали на это событие? Я имею в виду на то, что она убила своего мужа?

«Никак, – подумал Спенсер. – Я вообще не встречался ни с Морганом, ни с Элиасом с тех пор, как Теа задержали». Он вспомнил, как звонил Моргану, чтобы обсудить это происшествие. Морган, который был лично знаком с бывшим бойфрендом Теа, пребывал в состоянии шока и отказался что бы то ни было комментировать.

– Тогда мы уже практически не общались, – проговорил Спенсер. – Я был в этом квартете самым молодым и участвовал не с момента основания. Так что я не встречался с бывшим мужем Теа, ничего не знал об их взаимоотношениях. Но, ясное дело, я был потрясен, когда узнал, что она натворила.

– То есть вы не сомневались, что она действительно виновна в убийстве?

– Но ведь она призналась… – Спенсер пожал плечами.

Воздух в помещении был спертый, стены обшарпанные. Сколько еще часов ему предстоит провести здесь, рассказывая о том, чего он не делал и в чем не был замешан?

– Ходили слухи, что Теа Альдрин якобы написала скандальные книги «Меркурий» и «Астероид». Они соответствовали действительности?

– Насколько я знаю, нет. Разумеется, мы обсуждали этот вопрос, но не уделяли ему особого внимания. Это были злонамеренные слухи, не более того…

В его душе снова пробудился гнев, когда он вспомнил, сколько прилагалось усилий, чтобы испортить репутацию Теа. Ее буквально преследовали, будто сама судьба ополчилась на нее и поставила целью разрушить все, чего она добилась. Спенсер не понимал тогда, что за всем этим стоит. И сейчас не понимал.

– Ее сын пропал, – сказала Сесилия Турссон. – Вы что-нибудь помните по этому поводу?

– Само собой. Можно сказать, что для нее это стало началом конца. После этой утраты она так и не смогла прийти в себя. Да и кто ее в этом упрекнет? Хотя к тому времени киноклуб уже распался и я общался с ней исключительно редко.

– Но слухи ходили упорные. Говорили, что и сына убила она.

– Это не более чем злонамеренная чушь. – Спенсер покачал головой. – Парень исчез и больше не вернулся. Какая его ждала судьба, я, конечно, не могу даже предполагать, но готов поручиться головой, что мать его не убивала.

Часы на руке Сесилии Турссон блеснули в свете ламп под потолком.

– Как вы думаете, что с ним случилось?

Спенсеру уже не надо было напрягаться, чтобы вспоминать то, что происходило в те годы. Теперь он точно помнил, что подумал тогда по поводу исчезновения мальчика.

– Теа редко рассказывала об отношениях с сыном, но я догадывался, что они много ссорились. Он недоумевал, куда подевался его отец, и не проявлял по отношению к ней того уважения, которого ей бы хотелось.

Слова застревали, сейчас их было труднее выговаривать, чем тогда.

– Понятно, они ссорились, – сказала Сесилия. – И что?

– И мне думается, что он просто сбежал из дому. Я всегда так считал. Он был чертовски предприимчивый парень.

– Вы полагаете, что он сбежал, а потом с ним произошел несчастный случай, и поэтому его не нашли?

– Нет. Я полагаю, что он ушел из дому с твердым намерением никогда не возвращаться. И что он жив до сих пор.

52

По территории слонялась толпа полицейских. Теа Альдрин сидела в своей комнате, онемев от страха, и наблюдала за ними через окно.

Как все это могло повториться?

Как могут события шестидесятых до сих пор требовать новых жертв? Ибо Теа не сомневалась в том, какая судьба постигла мальчика, стоявшего на клумбе. Однако помешать этому было не в ее силах.

Впрочем, не совсем мальчик – он скорее мужчина, однако сразу было видно, что с ним что-то не так. Теа понимала, что глаза мальчика будут преследовать ее до конца дней. Мольба и непонимание в таком гротескном сочетании, что у нее перехватило дыхание.

Когда-то давно она верила, что у нее может быть счастливая полноценная жизнь. В те времена, когда они с Манфредом были молоды и влюблены. Они решили сделать свою жизнь политической демонстрацией, не регистрируя брак, хотя Теа забеременела. У нее никогда не возникало чувства, что Манфреду ее успехи становятся поперек горла, – наоборот, он всегда восхищался ею, громогласно и искренне.

Но все, что она воспринимала как данность, оказалось фальшью. Все, что было для нее свято, подверглось осквернению. Она до сих пор помнила страх, заставивший ее до крови прокусить собственный язык, пока на экране мелькали ужасные картины. И свою беспомощность, когда она попыталась вызвать его на разговор.

– Да он же ненастоящий, черт подери! – прорычал он ей в ответ.

Для Теа этот вопрос имел второстепенное значение. Она просто не желала жить бок о бок с мужчиной, страдавшим такими влечениями. И тем более не желала, чтобы он находился рядом с ее будущим ребенком.

Выгнать его оказалось очень легко, и для нее это послужило подтверждением: фильм настоящий, на экране совершалось реальное убийство. В беседке ее родителей она бывала потом много раз, пытаясь с комом в горле найти доказательства, что все это происходило там, но напрасно. Однако она знала, что эти люди приходили туда: Манфред и неизвестный оператор, снимавший на камеру. Лишь много лет спустя она узнала, кто это был.

Если бы только она не отдала ему фильм в тот вечер, когда он съезжал от нее. Однако эту цену ей пришлось заплатить. Без фильма Манфред отказывался уходить.

– Я на тебя не полагаюсь, – сказал он. – Если у тебя настолько с головой не в порядке, что ты веришь, будто он настоящий, тогда я вообще не знаю, что о тебе думать.

В результате она отдала ему фильм и понадеялась, что видит его в последний раз. Вероятно, ей следовало бы понять, насколько неверно она оценила ситуацию. Все дальнейшие события, вне всяких сомнений, являлись последствиями той первой катастрофы. Но тогда она и представить себе не могла, как плохо все это кончится. Иначе давно поступила бы по-другому.

Многое пугало ее, когда она сидела в своей комнате, в добровольной изоляции. Один момент, тревоживший ее более всего, – не слышал ли кто-нибудь, что происходило в ее комнате накануне вечером? Видел ли кто-нибудь, как исчез мальчик? И самое главное – слышал ли кто-нибудь, как она говорит?

53

Для сна и отдыха времени не было. Петер Рюд решил не ехать домой спать, как советовал ему Алекс. Вместо этого Петер сделал еще несколько кругов и снова вернулся к пансионату.

Звонок брата он помнил с предельной ясностью.

«Там кто-то стоит и заглядывает в окно. Я вижу только его спину».

Ко времени его возвращения полицейские уже уехали – им было здесь больше нечего делать. Петер нашел заведующую и попросил разрешения зайти в комнату Джимми. Заведующая без конца извинялась.

– Просто не понимаю, как это могло произойти, – говорила она, идя впереди Петера по коридору.

Судя по лицу и голосу, она плакала. Петера это не трогало. Он вообще не понимал, почему она просит прощения: когда пропал Джимми, была не ее смена.

– Вроде бы только что был здесь – и уже нет.

Петер молча вошел в комнату брата. Все было так же, как и утром, когда Петер заходил сюда. Покрывало на кровати, сшитое их бабушкой, полки с машинками, книгами и картинками.

Петеру и их родителям позвонили сразу же, когда выяснилось, что Джимми пропал. Как долго он к тому времени отсутствовал, трудно было определить – во второй половине дня его никто не видел. Это само по себе не казалось странным: Джимми любил иногда побыть наедине с самим собой. Порой он даже не выходил к ужину, а оставался у себя в комнате.

– Мы обнаружили, что его нет, когда постучали, чтобы проверить, собирается ли он уже ложиться спать. Сами знаете, он иногда засиживается допоздна.

Петер прекрасно это знал. Еще в детстве Джимми невозможно было уложить по вечерам. Он отказывался спать, боялся пропустить что-то интересное, если ляжет раньше остальных.

– Единственная вещь, которой не было на мес те, – это его куртка, – продолжала заведующая, сообщая Петеру подробности, которые он уже слышал накануне. – И дверь террасы была открыта, когда мы вошли, так что он, скорее всего, вышел этим путем.

Это Петер тоже понимал. Не понимал он одного: куда же мог подеваться брат? За всю жизнь он всего несколько раз отправлялся на самостоятельные прогулки. Куртки нет, дверь открыта.

Джимми, куда же ты пропал?

– А кто живет в доме напротив? – Петер посмотрел в окно.

Ему вспомнились слова Джимми о том, что он видел человека, заглядывающего в чужие окна.

– Это здание принадлежит дому престарелых.

– Он частный?

– Да, и они принимают лишь несколько человек в год. Я слышала, что туда длинная очередь желающих.