Гонка - Клайв Касслер

Фрост высоко вскинул руки, уронив «Марлин». Расстояние было слишком велико, чтобы услышать крик, но Белл подумал, что тяжело ранил его, а потом увидел, что Фрост, подобрав с земли упавшее ружье, исчезает в каньоне.

Исаак Белл побежал вниз по склону, перемахивая с кочки на кочку, огибая кусты и прыгая через камни. Он споткнулся, упал, перекувырнулся, не выпустив «Винчестер», снова вскочил и побежал дальше.

Движение у входа в каньон он скорее почувствовал, чем увидел. И нырнул на землю. Пистолетная пуля просвистела там, где он только что был. Он прижал «Винчестер» к груди, перекатился и, вскочив в этот раз, тотчас начал стрелять, посылая в затвор патрон за патроном, обрушивая смертоносный поток туда, где укрылся Фрост.

Фрост почему-то не стрелял из своего «Марлина». Белл считал, что повредил оружие тем выстрелом, который заставил его отлететь в сторону; в таком случае Фрост был безоружен. Исаак ворвался в ущелье, которое было не шире обычного сельского дома, но как будто уходило глубоко в склон холма. Вход в углубление густо зарос кустами. Белл продирался сквозь колючий чапараль. Прогремели пистолетные выстрелы, выдав позицию Фроста; тот, пригнувшись, палил из короткоствольного автоматического револьвера «Уэбли-Фосбери», из которого едва не застрелил Арчи Эббота. Но для такого оружия расстояние было слишком велико. Пули летели куда попало, обрывая куски коры от стволов.

Белл попробовал выстрелить в ответ. В «Винчестере» не оказалось патронов.

Фрост бросился на него, как бык, ломая кусты; к тому времени как он вырвался из чащи, он вдвое сократил расстояние и взвел курок своего револьвера. Белл впервые увидел Фроста вблизи. Один глаз затек, глазница обожжена: это выстрел из «Ремингтона» Белла в чикагском арсенале швырнул ему в лицо каменные осколки. Ухо, в которое попал Белл, рваное. Челюсть изувечена — ее сломал Арчи. Но здоровый глаз горел жарко, как пламя над лужей бензина, и мчался Фрост неудержимо, как локомотив.

Белл опустился на колено, достал из-за голенища метательный нож и с силой бросил. Лезвие вошло между костями предплечья Фроста, и смертоносный «Уэбли-Фосбери» выпал из онемевших пальцев. Но он еще не успел коснуться земли, а Фрост левой рукой уже достал карманный пистолет.

Белл поднял «браунинг» и дважды выстрелил. Их выстрелы прозвучали одновременно. Жилет Фроста отразил обе пули Исаака. Одна из пуль Фроста пролетела возле щеки Белла, вторая попала в рукав. Пистолет Фроста заело, и он достал «браунинг», гораздо более опасное оружие. Белл бежал прямо на него; выстрелом он выбил «браунинг» из руки Фроста. Фрост ударил Белла слева, с разворота, обрызгав его кровью из раненого предплечья.

Белл отчасти погасил удар плечом. Но столкновение с этим гигантом сотрясло все его тело и бросило Белла на колени. Перед глазами вспыхнули белые круги. Руки словно налились свинцом. Белл почувствовал приближение второго удара, увернулся и ударил сам, целясь в сломанную Арчи челюсть.

Его крепко сжатый кулак попал в цель; удар сотряс гиганта и у того вырвался вскрик боли. Но Фрост развернулся и ответил ударом, который швырнул детектива на землю. Фрост подобрал свое неисправное ружье и замахнулся им, как длинной стальной дубиной. Белл выхватил из шляпы «дерринджер».

— Брось! — сказал он. — Ты мертвец.

Фрост замахнулся ружьем.

Белл нажал на курок.

Вспышка света и взрыв в пятьдесят раз громче пистолетного выстрела выбил ружье из рук Фроста; вращаясь, оно поднялось на сорок футов. Фрост упал. Белл в шести футах от него остался на ногах, в ушах у него звенело; он удивленно смотрел на поверженного противника. В воздухе запахло горелой плотью. Лицо Фроста почернело, борода обгорела, рубашка и брюки дымились, подошвы с обуви срезало.

В глаза Фроста вернулась жизнь. Он со свистом втягивал воздух сквозь обожженные губы. Но голос его по-прежнему звучал сильно, хрипло и презрительно.

— Не ты меня скрутил. Это молния ударила в ружье.

— Тебя скрутил я, — ответил Белл. — Просто молния добралась до тебя раньше.

Фрост хрипло рассмеялся.

— Поэтому ван дорны никогда не сдаются? Боги погоды на вашей стороне?

Исаак Белл торжествующе смотрел на умирающего преступника.

— Мне не нужны боги погоды, — тихо сказал он. — На моей стороне Уолли Лафлин.

— Что за дьявол? Кто такой Уолли Лафлин?

— Мальчишка-газетчик. Когда ты взорвал газетный склад на Дирборн-стрит, ты убил его и двух его друзей.

— Газетчик?.. Ну да, помню. — Он содрогнулся от боли и заставил себя сказать: — Узнаю его в аду. Сколько ему было?

— Двенадцать.

— Двенадцать? — Фрост лег. Голос его слабел. — Двенадцать лет — это был мой великий год. Я был коротышкой, и мной помыкал кто ни попадя. Но вдруг я начал расти, я рос и рос, и все пошло по-моему. Я впервые победил в драке. Сколотил свою первую банду. Убил первого человека — ему было двадцать, и он был взрослый.

Обгорелые губы Фроста искривились в отвратительной пародии на улыбку.

— Бедный маленький Уолли, — саркастически пробормотал он. — Кто же знал, что от этого ублюдка будет столько неприятностей?

— Он оставил по себе память, — сказал Исаак Белл.

— Как?

— У него была добрая душа.

Белл встал и поднял оружие.

Гарри Фрост позвал его. В его голосе неожиданно прозвучал страх.

— Ты бросишь меня умирать здесь в одиночестве?

— Ты многих бросил умирать в одиночестве.

— Что, если я скажу тебе, чего ты не знаешь о Марко Селере?

Белл сказал:

— Марко Селер объявился в Юме три дня назад, живой и здоровый. Ты сбежал от единственного убийства, которое не совершал.

Фрост приподнялся на локте и ответил:

— Я знаю.

Заинтересованный Белл склонился к умирающему, не сводя взгляда с его рук: он ожидал, что увидит спрятанный в тлеющей одежде нож или пистолет.

— Откуда?

— Шесть недель назад Марко Селер объявился в Белмонт-парке.

— Мне Селер сказал, что шесть недель назад был в Канаде.

— Он был в самой гуще гонки, — прохрипел Фрост. — Расхаживал по полю, словно оно ему принадлежит. Вы, проклятые ван дорны, не узнали его.

— Платов! — воскликнул Белл. — Конечно!

Марко Селер и был саботажником, хотя доказать это в суде будет почти невозможно.

— Поздновато, мистер детектив, — усмехнулся Фрост.

— Как ты его увидел?

— Он заметил меня, когда я пытался подобраться к машине Джозефины. Подошел ко мне и предложил сделку.

— Я бы полагал, что ты убьешь его, как только заметишь.

— Знаешь обрезы, которые итальянцы называют lupa? Он целился из такого мне в голову. И оба курка были взведены.

— Что за сделка?

— Передать тебе подарок от маленького Уолли? — насмешливо спросил Фрост. — Сведения, которые ты сможешь использовать против Селера? Думаешь, если я сделаю тебе одолжение, ко мне лучше отнесутся в аду?

— Лучшей возможности у тебя все равно не будет. Что за сделка?

— Если я не убью Джозефину до того, как она выиграет гонку, он поможет мне спрятаться в таком месте, где я в роскоши буду жить до конца своих дней.

— И где же этот рай? — скептически спросил Белл.

— Северная Африка. Ливия. Турецкая колония в Африке, которую захватит Италия. Он сказал, что там мы будем в безопасности, как дома, и жить по-королевски.

— Похоже на болтовню мошенника.

— Нет. Селер дело знает. Я там был и видел все собственными глазами. Оттоманская империя — турки — очень слабы, а Италия бедна и перенаселена, ей ужасно хочется отобрать колонии. Селер мечтал сделаться золотоволосым героем, поставить итальянской армии боевые воздушные машины. Когда Италия с его аэропланами, оснащенными пулеметами, и с его бомбардировщиками разобьет Турцию, он станет национальным героем. Но он знает, что ему нужно доказать свои способности. Его машины будут покупать, только если Джозефина выиграет гонку.

— Почему же вы с ним не столковались?

Обожженное лицо Фроста перекосилось от гнева.

— Я же говорил, я не болван. Если он закрепится в Северной Африке так, что сможет защитить меня, он получит ключ от моей камеры. Я бы охотнее вернулся в сиротский приют.

— Почему же он не снес тебе голову из lupa?

— Селер как жонглер, который бросает в воздух сразу много шаров. Он рассчитывал, что ты ее защитишь, и надеялся, что я передумаю — и убью Уайтвея, когда придет время.

— А когда придет время?

— Свадьба. Он знал, что Уайтвей ухаживает за Джозефиной. Марко рассчитывал, что я так взбеленюсь, что убью Уайтвея. Тогда Джозефина унаследует все его деньги и выйдет за него. А если я потом убью и ее, он получит все.

Единственным глазом Фрост уставился в глаза Белла.

— Все это начал Марко. Это он вскружил ей голову. И я решил, что, если все шары жонглера вдруг упадут на него, это и будет для меня лучшей местью.