Полгода — и вся жизнь - Элизабет Хауэр

Камилла смахнула пепел со своего платья и провела указательным пальцем по векам. При этом морщины на ее висках разгладились, и я увидела девичье лицо из того военного лета, которое объединило наши судьбы. Тогда я не понимала, отчего это произошло. Я стала догадываться обо всем позже, но до конца не могла объяснить даже сейчас. Она взглянула на меня как тогда, летом, в саду, строго и одновременно нетерпеливо.

— Рената, ты хотела поговорить со мной. О чем?

— Скажи, Камилла, ты понимаешь, что теперь ничего не сможешь отнять у меня?

Она глядела мимо меня, но не потому, что не могла выдержать мой взгляд, а потому, что видела нечто большее. Это причиняло ей боль и радость, которые никак не были связаны с сегодняшним днем. Из этого далека она и сказала мне: «Да, Рената, я знаю».

* * *

Пако бежал по лугу. Из-за высокой травы были видны только его уши, которые как бы танцевали между стеблей. Яблоня была усыпана круглыми красными яблоками. Их снимали с помощью длинных палок с мешочком на конце, в который и падало яблоко.

— Господин Вегерер, господин Вегерер, я тоже хочу попробовать, пожалуйста.

Он отдает Камилле палку, она вытягивается, ее лицо серьезно и сосредоточенно, голые ноги в деревянных сандалиях становятся тонкими и длинными, мешочек качается под яблоком — и вот оно уже там. «Я тоже могу так», — говорит Рената. Она маленькая и слабая, а палка очень тяжелая и неумолимо клонится к земле. Детские руки не могут удержать ее. Наконец она падает, на глазах у нее выступают слезы, и она уже готова разрыдаться. Пако прыгает вокруг палки, хватает ее и треплет из стороны в сторону, потом кусает мешочек, он рвется. Ребенок забывает о том, что хотел плакать. Все сражаются с собакой, отбирая у нее палку. Пако тянет за один конец, а Камилла, Рената и Вегерер — за другой. Пес сдается, бешено прыгая. Он разжимает зубы, и палка больно и неожиданно ударяет его по голове. Он застывает на несколько мгновений, потом трясет головой с закрытыми глазами и жалобно скулит при этом. Трое на другом конце палки смеются, спешат ему на помощь, но с Пако и так все в порядке. Правда, он страшно обижен и убегает. «На сегодня уборку яблок заканчиваем», — говорит господин Вегерер. Они садятся на траву. Камилла приносит малиновый сок в больших зеленых стаканах. Его сделала баронесса. В одном из стаканов замечают крошечного мертвого червячка. Его выуживают и пьют сок дальше. «Больше не хочу», — говорит ребенок.

* * *

— Ты, наверное, ненавидишь меня, — произносит Камилла.

— Да, — говорю я, — но я, к сожалению, не умею этого делать.

— Ты что, жалеешь об этом? — спрашивает она.

— Нет, — отвечаю я. — Сейчас не жалею, ведь я больше не боюсь тебя.

— Тогда все в порядке, — говорит она.

Она откинулась на спинку кресла. Волнение, которое она не хотела показывать мне, покинуло ее. Я тоже больше не ощущала страха, копившегося долгие годы, но напряженность все еще осталась. Я опять вспомнила о своей цели.

— Ты была хорошо информирована о последних годах моей жизни, — сказала я, стараясь выдержать легкий тон разговора, — у тебя были хорошие осведомители. А я вот ничего не знаю о том, как сложилась твоя жизнь в последние пять лет. Ничего, кроме того, что ты сообщила мне на остановке.

— Тогда мне не показалось, что ты хочешь знать обо мне больше, — возразила Камилла.

— Верно, — согласилась я, — но сейчас мы встретились при других обстоятельствах. Расскажи немного о себе. О чем хочешь.

— С удовольствием. Моя жизнь изменилась к лучшему, когда я переехала в свой дом. В нем я счастлива. Он — исполнение всех моих желаний, которые я когда-то загадала. Он обеспечил мне спокойную, уравновешенную жизнь и достижение некогда поставленной цели.

— Его купил твой муж?

— Нет, — сказала Камилла, — я сама купила его после его смерти. Собственно говоря, приобретение этого дома стало возможным благодаря его смерти.

Я была обескуражена и слушала ее, затаив дыхание.

— Как это понимать? — пробормотала я наконец.

— Ты знаешь, каким страстным охотником был мой муж, — ответила Камилла спокойно, — охота значила для него больше, чем профессия, семья. Верена — извини, что я упоминаю ее имя — была единственным исключением. Помнится, я говорила тебе, что он погиб в результате несчастного случая. Это случилось на охоте. Он был застрахован на большую сумму. На эти деньги я и купила дом.

— И ты можешь так спокойно жить там? — спросила я растерянно. Мне очень хотелось ее понять. Она должна была помочь мне в этом.

— У нас с Францем были очень корректные отношения, — продолжала Камилла, — внешне мы производили впечатление обычной супружеской пары. Ты знаешь. Конечно, за годы совместной жизни произошло отчуждение, чувства утратили прежнюю силу. Нас связывали только повседневные заботы и ответственность за детей. Но в отличие от других мы понимали, что не любим больше друг друга, а может быть, и не любили никогда. Это очень осложняло наши отношения, и мы предоставили друг другу возможность жить своей жизнью.

— И умереть своей смертью, — сказала я.

— Да, — согласилась Камилла, — я отношусь с уважением к тому, как мой муж ушел из жизни, независимо от того, был это несчастный случай или нет. У меня нет причин, чтобы убиваться о нем и чувствовать себя несчастной в своем доме.

— Но купить дом — это еще полдела, — вставила я. — Его еще надо содержать. Твой муж предоставил тебе и эту возможность?

— Нет, — ответила Камилла, — его смерть была не настолько эффективной. Ты спрашиваешь, что я делала последние пять лет. Четыре из них я прожила без всяких событий, с мужем. Достойны упоминания лишь разлука с детьми и смерть Франца. У меня не осталось иной цели, кроме наблюдения за тобой. Но потом подвернулся этот дом. Он вдохнул в меня жизнь, потребовал всех моих сил. Мне стоило многих усилий не забывать о других делах. И поэтому я рада, что все, что касается тебя и меня, наконец-то доведено до конца.

Не знаю, почему я все еще сидела и слушала всю эту чушь. Почему я не вскочила и не сказала: «Уходи, и давай не встречаться больше. Я не хочу больше слушать, как ты говоришь о смерти своего мужа, обо мне. Как будто бы жизнь и смерть — это вещи, с которыми можно запросто разобраться». Как я могла вынести все эти предложения, которые она холодно бросала мне, наводя на меня ужас одним словом «дом».

Но я выдержала все это и сказала себе, что выслушаю все до конца, чтобы узнать все, что хочу.

— Финансовые проблемы были вполне разрешимы, — продолжала Камилла, — я продала кое-что из имущества и таким образом смогла купить дом. Там многое нужно было отремонтировать, привести в порядок, участок вокруг дома был тоже очень запущен. Прежний владелец ни за чем не ухаживал, не обновлял. Все осталось в том виде, в каком он получил дом от своего предшественника. Даже обои.