История лингвистических учений. Учебное пособие - Владимир Алпатов

Подход, о котором говорилось в предыдущем абзаце, нашел отражение в дескриптивизме, но не в этнолингвистике.

Леонард Блумфилд (1887–1949) начинал свою деятельность как компаративист, учился в Германии у младограмматиков и до начала 20-х гг. выступал в своих работах с вполне традиционных позиций. Однако его занятия индейскими языками (он много занимался сравнительно-историческим изучением одной из крупнейших семей Северной Америки — алгонкинской) привели его в начале 20-х гг. к решительному разрыву с младограмматизмом, впрочем, не полному: разделы книги «Язык», посвященные историческому и сравнительно-историческому языкознанию, показывают, что Л. Блумфилд эти области своей науки продолжал рассматривать с младограмматических позиций (добавляя к младограмматической методике методы лингвистической географии). Однако в понимании общих вопросов языкознания, в преимущественном внимании к синхронии и в подходе к изучению современных языков он отошел от младограмматизма очень далеко. Л. Блумфилд испытал определенное влияние европейского структурализма: в его книге упоминаются Ф. де Соссюр и Н. Трубецкой. Однако в большей степени он исходил из уже сложившихся традиций антропологической лингвистики, заложенных Ф. Боасом, и из идей господствовавшей в то время в американской психологии школы бихевиоризма. Среди прочих источников концепции Л. Блумфилда стоит упомянуть и грамматику Панини: он, по-видимому, первым отметил сходство ее принципов с принципами структурной лингвистики.

Главная книга Л. Блумфилда «Язык» впервые вышла в 1933 г. и затем неоднократно переиздавалась. Как писал позднее Э. Хауген, «она стала учебником во всех областях лингвистических исследованиях для целого поколения американцев»; после ее выхода Л. Блумфилд стал признанным лидером американской лингвистики. В 1968 г. вышел русский перевод книги. Наряду с ней важное значение имели и некоторые другие работы Л. Блумфидда, в частности, опубликованная в 1926 г. статья «Ряд постулатов для науки о языке», также переведенная на русский язык в составе хрестоматии В. А. Звегинцева. Л. Блумфилд стал основателем дескриптивизма, остававшегося самым влиятельным направлением в американской лингвистике с начала 30-х гг. по середину 60-х гг. XX в. Среди дескриптивистов было немало прямых учеников Л. Блумфилда, но и те, кто у него не учился, восприняли многие его идеи.

Книга Л. Блумфилда представляет собой учебное пособие, охватывающее все основные области языкознания; в ней даются сведения по распространению языков в мире, по истории языков, компаративистике, истории письма, диалектологии, истории лингвистики и т. д.; эти главы включают в себя много содержательного материала, но за отдельными исключениями вроде раздела, посвященного Панини, не вносят в лингвистику ничего нового особенно и имеют в основном учебный характер. Однако в теоретических главах книги Л. Блумфилд предлагает оригинальную концепцию, в которой признание психической природы языка сочеталось с последовательным стремлением рассматривать язык как внешнее по отношению к лингвисту явление, требующее объективного наблюдения и анализа.

Бихевиористская концепция в психологии была тесно связана с позитивизмом. Она отказывалась от интроспекции и рассмотрения ненаблюдаемых процессов внутри человека, сосредоточившись на том, что доступно прямому наблюдению, — на поведении и реакциях человека. Такой подход прямо повлиял на Л. Блумфилда, который поясняет свою точку зрения на примере героев известной английской детской песни — Джека и Джил. Джил видит яблоко и хочет его съесть, но не может сама его достать. Она «издает звук, в образовании которого участвуют гортань, язык и губы». В результате Джон срывает для Джил яблоко, она его ест. Все происходящие события Л. Блумфилд описывает как последовательность из трех частей: практических действий, предшествовавших акту речи (стимула говорящего), речи и практических событий, последовавших за актом речи (реакции слушающего). Сама речь с точки зрения говорящего представляет собой речевую замещающую реакцию на некоторый имеющийся у него стимул, а с точки зрения слушающего — речевой замещающий стимул, вызывающий его реакцию. Акты речи служат посредником между практическим стимулом и практической реакцией. Сюда же, по мнению Л. Блумфилда, относится и мышление, которое он приравнивает к «говорению с самим собой». Язык при таком подходе понимается как единая система речевых сигналов, используемая тем или иным языковым коллективом.

Если речевые сигналы «достаточно хорошо известны и понятны», то процесс превращения стимула в речевой сигнал и воспринятого сигнала в реакцию недоступен для наблюдения: «Нам непонятен механизм, заставляющий людей в определенных ситуациях говорить определенные вещи, или механизм, заставляющий их надлежащим образом реагировать, когда те или иные звуки речи достигают их слуха». Л. Блумфилд не сомневается в том, что такой механизм существует, но его изучение — вне компетенции лингвиста: лингвистическая психология — часть психологии, а не лингвистики. В связи с этим он разделяет все лингвистические концепции на две группы: «теорию менталистов» и отстаиваемую им «материалистическую (или, точнее, механистическую) теорию».

К «теории ментал истов» Л. Блумфилд относил большинство традиционных концепций языка. Она «исходит из того, что вариативность человеческого поведения объясняется вмешательством какого-то нефизического фактора — духа или воли или рассудка, наличествующего у каждого человека». Прежде всего под менталистскими понимались концепции, основанные либо на «духе народа», либо на индивидуальной или коллективной психологии.

Механистическая же теория, как ее понимает Л. Блумфилд, оценивает поступки людей по тем же законам, по которым это делает физика или химия; разница — лишь количественная: «человеческое тело — это очень сложная система». Здесь Л. Блумфилд до какой-то степени возрождал подход, предлагавшийся более чем за полвека до него А. Шлейхером, но затем вытесненный психологическими концепциями.

С позиций этой теории Л. Блумфилд рассматривает как психологию языка, которой все-таки он уделяет место в своей книге, так и собственно лингвистику. Психологию языка он сводит лишь к изучению поведения говорящих и слушающих и к исследованию речевых расстройств (афазий); все это позволяет судить о «черном ящике», который представляет собой речевая психика человека. Безусловно, исследование афазии, как уже говорилось в начале данного курса, может много дать для понимания психолингвистического механизма человека. Однако полный отказ от интроспекции, самонаблюдения сильно сужал возможности изучения этого механизма.

Применительно же к собственно лингвистике механистическая теория вела к последовательно системоцентричному рассмотрению языка, преимущественному вниманию к выработке процедурных методик и к сосредоточению на формальных проблемах. Если для европейского структурализма противопоставление языка и речи задается изначально и лингвист последовательно отвлекается от всего чисто речевого, то для Л. Блумфилда и других дескриптивистов даже в общей теории было невозможно отвлечься от реальных процедур, с которыми сталкивается лингвист. Согласно Л. Блумфилду, язык — это «совокупность высказываний, которые могут быть сделаны в данной языковой группе», а основной объект лингвистического исследования — речевой отрезок, данный в высказывании. Это давало возможность противникам дескриптивизма заявлять, что Л. Блумфилд и его последователи изучали не язык, а речь. Это однако было не так: дескриптивисты, отталкиваясь от речи как единственной наблюдаемой реальности, с помощью выработанных ими процедур извлекали из речи некоторые постоянные характеристики, относящиеся к языку.

Л. Блумфилд в отличие от некоторых его последователей не отрицал языковое значение и подчеркивал важность его изучения: «Изучение звуков речи в отрыве от значения — абстракция; в действительности звуки речи используются в качестве сигналов». Однако он подчеркивал неразработанность семантики на современном уровне развития науки: «Наше знание о мире, в котором мы живем, настолько несовершенно, что мы лишь в редких случаях можем точно сформулировать значение какой-либо „языковой формы“»; «Определение значений является… уязвимым местом в науке о языке и останется таковым до тех пор, пока человеческие познания не сделают огромного шага вперед по сравнению с современным их состоянием». Дескриптивная методика могла предлагать лишь косвенные способы исследования языковых значений в основном через изучение языкового поведения информанта, прежде всего через возможность перефразирования и объявления равнозначными тех или иных отрезков текста. В остальном же глава книги «Язык», посвященная значению, повторяет семантические исследования младограмматиков, преимущественно связанные с описанием исторических изменений значения, и не слишком отличается от соответствующих разделов книги Г. Пауля.