Большая охота - Андрей Мартьянов

Казаков потупился. По большому счету, старый интриган был прав – генерал солдату не докладывает, а приказы, как прописано в надлежащей статье Устава ВС РФ, подлежат немедленному исполнению, но ни в коем случае не обсуждению. Правда, согласно того же Устава, исполненный приказ можно потом обжаловать у вышестоящего начальства… Нуте-с, и где прикажете это вышестоящее начальство искать? Пожаловаться здешнему Воланду? Нет уж, благодарю покорно…

– Виноват, ваше благородие, – мрачно буркнул он. – Зарвался. Простите засранца.

– Вот так-то лучше, – милостиво кивнул де Фуа. – И запомните на будущее, Серж: вы умный человек, но в нашей жизни разбираетесь, прости Господи, как араб в Святом Писании. Посему не задавайте лишних вопросов, ибо сказано: «от многих знаний – многие печали». Начнете перечить мне – и, обещаю, печалей у вас станет не просто много, а очень много. Держитесь за мной – и не пропадете.

– Но горя хватите, – пробормотал Казаков по-русски.

– Кипр – всего лишь промежуточное звено в длинной цепи, – продолжал старый рыцарь. – Однако весьма важное и ценное звено… Ричард и Филипп-Август, как вы и без меня знаете, готовят уцелевший флот к выходу в море. Английский король спешно нанимает новые корабли. После того, как он объявил о готовящемся вторжении на Кипр, у него мигом появились новые заимодавцы – итальянские торговцы сильно недолюбливают Комнина, лишающего их законных доходов. Таким образом, вечно безденежный король Ричард получает дополнительные средства на свой поход, а по захвате Кипра еще и богатую добычу. Нужен был повод. Я этот повод дал. Поняли теперь, господин обличитель?

– Как не понять, – промычал Серж. В памяти очень уместно всплыло классическое, из братьев Стругацких: «Щенки мы. В Институте надо специально ввести курс феодальной интриги. И успеваемость оценивать в рэбах. Лучше, конечно, в децирэбах…»

– Ну вот и прекрасно, – совсем развеселился де Фуа, про себя подумав: «Ох уж этот Серж… Прямо как виллан, который впервые на ярмарке – хоть и подозрительней самого бейлифа, а все одно впарит ему цыган старого мерина за жеребца-трехлетку…» – Теперь вот что. Об этом нашем разговоре – никому ни слова. Далее, должен сказать, Серж, что ваша манера ведения допроса меня впечатлила. И Его величество вами весьма доволен. Посему – вот вам ваше месячное жалование с двойной надбавкой. Можете вовсю отдыхать и веселиться, хотя, увы, недолго – до выхода армии в путь. Вскоре вас ждет новая работа. Готовьтесь к дальнему морскому путешествию. Постарайтесь попасть на корабль Беренгарии. Думаю, впрочем, она сама охотно примет вас в число своих спутников – даже без излишних просьб с вашей стороны.

Предсказание де Фуа сбылось с поразительной точностью. Стоило Сергею угодить на глаза новоиспеченной английской королеве, как та твердо заявила: мессир Серж поплывет на ее корабле, и никак иначе. Казаков выдал ставшую уже привычной и отскакивавшей от зубов формулу нижайшей благодарности (Беренгария фыркнула) и направился в гавань, поглазеть на будущее средство передвижения. «Жемчужина» ему понравилась (с виду суденышко не производило впечатление готового утонуть прямо у причала), будущие спутники по плаванию – тоже. Большинство из них уже околачивалось на борту, размещая свое имущество и сетуя, что вместительность трюмов шебеки не позволяет захватить с собой лошадей. Как отметил Сергей, в выборе попутчиков наваррка руководствовалась весьма простыми правилами: брала с собой молодых, симпатичных, склонных потрещать языком или спеть что-нибудь душевное.

«Весело прокатимся, – решил Казаков. Беспокоило его только одно: вояж предстояло совершить без дружеской поддержки. Мишель, как рыцарь королевской свиты, будет на корабле Ричарда, фон Райхерт нашел себе приятелей из числа уроженцев Великой Римской империи… – Ну и ладно, сам справлюсь. Делов-то – сиди, поплевывай за борт, жди, когда доберемся до Кипра. Может, на пиратов каких налетим, v buben настучим, развеемся».

И оптимистично настроенный барон де Шательро зашагал за мешком со своим скарбом, дабы заранее подыскать себе подходящее место на «Жемчужине». К его разочарованию, кают на шебеке и в самом деле не имелось – разве что для Беренгарии и ее фрейлин выделили комнатушку на корме. Остальным пассажирам предлагалось располагаться в трюме, разделенном хлипкими перегородками на отдельные закутки, по соседству с запасами пищи и воды.

…Мадам Элеонора, мельком глянув на спутников невестки, пришла к тем же выводам, что и некий Серж Казаков. Только вот реакция старой королевы-матери была прямо противоположной. Стоя ветреным утром 19 октября на мессинской набережной и наблюдая за погрузкой воинства Христова на корабли, госпожа Пуату язвительно поинтересовалась у своего венценосного отпрыска:

– Скажите, мессир сын мой, вы не испытываете никаких опасений за свою молодую жену?

Ричард, занятый мысленным подсчетом старых и новых долгов, не сразу расслышал вопрос матушки. Осознав же, недоуменно пожал плечами:

– Ба! Да что ей может угрожать? Добрый корабль, лучший на всей Сицилии шкипер, два десятка благородных рыцарей, готовых ради нее на все! Она даже девиц каких-то с собой прихватила, так что в пути не заскучает. Я предлагал ей плыть вместе, но Беренгария почему-то не захотела. Оно и к лучшему, думаю. Не будет болтаться под ногами.

Отчасти Львиное Сердце вполне одобрял решение молодой супруги и ее выбор сопровождающих – кое-кого из этих молодых людей, в особенности вот того изящного пухлогубого брюнета, он с удовольствием взял бы на борт собственного нефа. Ну да ничего. В конце концов, верный шевалье де Борн всегда рядом, хоть и порядком поднадоел.

Элеонора возвела очи горе – тонкие намеки никогда не могли пробиться к разуму ее буйного сынка.

– Сын мой, ваше величество, – с поистине ангельским терпением она попробовала еще раз, – я боюсь не за нее, а за вас.

– За меня?! – еще пуще изумился детинушка. – Я денно и нощно окружен лучшими воинами Англии! Да и сам я кое-чего стою. Не нашлось еще рыцаря, который сумел бы выбить меня из седла… гм… ну, до недавнего времени не находилось. А с Танкредом мы еще потягаемся. Так чего же мне опасаться, матушка?

– А того, что в дверях… короной будете цепляться, мессир сын мой, – бросила с досадою королева, в самую последнюю секунду заменив «короной» вертевшееся на языке куда более резкое словцо.

Немного постояли молча. Свежий ветер с моря трепал сиреневое с золотом блио Элеоноры, играл роскошной гривой Ричарда, свистел в оснастке многочисленных нефов. Элеонора старательно восстанавливала душевное равновесие. Ричард напряженно размышлял, как же это возможно, проходя в дверь, зацепиться короной и как связан сей забавный казус с окружением его юной супруги. Наконец королева-мать вновь нарушила молчание, позволив себе осторожную просьбу:

– Ваше величество, умоляю, выслушайте меня. Я разговаривала с… со многими умными и достойными людьми. Это безумное нападение, якобы оплаченное деньгами Кипра, этот топорно исполненный поджог не может быть на самом деле спланирован Исааком Комниным – старый пират сработал бы гораздо тоньше. В любом случае, объявлять войну дружественному трону, основываясь на показаниях трех портовых бродяг…

– Матушка! – страдальчески взревел Ричард, на мгновение оглушив пожилую леди. – Мы уже обсуждали этот вопрос, и я, кажется, достаточно ясно выразил свое мнение! Я сказал единожды и не намерен повторять: Комнин поплатится за свое коварство! И потом, я уже занял у генуэзцев уйму денег под этот поход…

– О Господи, – кротко вздохнула мадам Элеонора. – Тогда все разговоры и впрямь бессмысленны. Раз ты решил, так тому и быть.

Она перевела взгляд на пронзительно-синий горизонт, к которому устремлялись медленно выходящие из бухты суда. Ущерб, нанесенный пожаром, оказался не столь велик, как показалось на первый взгляд. Куда опаснее была причиненная Ричарду обида – интересно, на Кипре уже прослышали, что к их берегам движется крестоносная армада? Должны знать, ведь Исаак Комнин держит своих соглядатаев почти во всех портах Средиземноморья. На следующий день после пожара из гавани по приказу Танкреда не выпустили ни одного корабля, но ведь маленькое суденышко вполне могло ночью выскочить в море.

Элеонора ни за что бы никому не призналась, что испытывает глубокую, режущую сердце печаль. Замысел осуществлялся, но за исполнение приходилось дорого платить. Вряд ли она увидит Ричарда еще раз. Ее безалаберный и воинственный сын думает, что отправляется спасать Гроб Господень – но на самом деле он движется к собственной кончине. Неожиданная заминка с Кипром всего лишь отсрочит задуманное на месяц-другой, но не отвратит задуманного.

«Так надо, – упрямо повторила про себя вдовствующая королева английская. – Ты знала, на что идешь. Поворачивать слишком поздно».