Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

– Найдите коня, – обратился он к наемникам.

Маг остановил половца властным жестом:

– Не стоит.

Старческие пальцы сухо щелкнули, скоро за стволами послышался треск, на тропу выскочил сбежавший конь. Алтын подошел к дрожащему скакуну, ласково похлопал животину по морде.

В седле правитель спохватился:

– Где Али-Шер?

Сомчей пожал плечами.

– Проклятые дети ослов! – донеслось из чащи. – Даже не удосужились подобрать раненого соратника!

На тропу, ведя коня под уздцы, вышел потрепанный Али-Шер. Повелитель глянул на опухшие губы полководца с улыбкой:

– Возвращаемся, охота кончилась.

Яромир несколько сотен раз измерил палату нервными шагами. Князь заламывал пальцы, в ушах стоял треск. Нижняя губа распухла от укусов, волосы были взъерошены, под глазами отпечатались темные круги.

Со двора доносились возбужденные крики, звякало оружие, изредка детинец взрывался молодецким ревом – объединенная рать непрерывно исполняла воинское правило.

Солнце находилось в зените, но в глазах князя было темно, светлые бревна стен казались столетними корягами, выловленными в болоте. Шкуры зверей на полу слились в одноцветный покров.

В палату рвались нарочные князей, Ратьгой стремился завязать беседу, но Яромир гнал прочь, отговариваясь страшной занятостью. И мерил палату шагами.

Через вечность после ухода Вольги в дверь постучали деликатно, юношеский голосок сообщил с взволнованной хрипотцой:

– Князь, Вольга зовет.

– Наконец! – выдохнул Яромир истово.

Ученик волхва отлетел к стене коридора. Дверь на палец разминулась с юношеским лбом. Князь промчался мимо, как ужаленный.

Двор встретил нареченного светлым князя восторженным ревом, дробными раскатами ударов в щиты. Яромир вскинул приветственно длани, ровные зубы обнажила натужная улыбка.

– Веди нас, князь, на разорителей Путяты!

– Отмстим за князя Твердяту!

– Обороним Кременчуг от степной орды!

Князь улыбался громким кличам, орал в ответ, пока горло не засаднило, поэтому до избы волхва добрался не скоро. На плечах и спине остались отпечатки мозолистых ладоней.

Яромир шагнул под покров волховского жилья. Крики воинов отрезала дверь. Глаза подслеповато прищурились, привыкая к темноте.

– Садись, княже, – просипел волхв.

Вольга сидел за столом, держа в руках ведерную чашу. Чаша поднялась ко рту, под паутиной бороды задергался кадык. Князь принюхался – запах хмельного меда приятно защекотал ноздри. Сердце радостно ударило, Яромир подлетел к скамье.

Волхв тяжко бухнул пустой чашей.

– Нет, князь, супостат жив.

Яромир застыл, оглушенный вестью.

– Сам чудом спасся, – продолжил Вольга. – Вот гад! Двух леших и ховалу положил, как детей через лавку перегнул. А меня отпустил, – добавил кудесник горько.

– Что? – встрепенулся князь.

Волхв пересказал бой в лесу.

– Он еще опаснее, чем поначалу думал.

Лоб князя перечеркнула глубокая морщина, голос зазвучал глухо, будто из могилы:

– Рассказывай.

– Сила в нем странная, мощная до ужаса. Возрадуйся, княже, к нам идет великий герой.

Яромир заторможенно кивнул:

– Хорошо.

Волхв наполнил чашу, придвинул князю, тот питье твердо отодвинул, покачал головой:

– Что делать предлагаешь?

Столбняк постепенно покинул Яромира, к нему возвратились властность и твердость голоса. Волхв пожал плечами:

– Готовиться к сече. Войск достаточно, еще кое-кого на помощь покличу. Стрый вернулся?

– Пока нет.

Вольга вздохнул, одним духом опростал чашу.

– Позорно ждать чудес, но оружие в Железных горах очень пригодится.

– Так двух гридней может не хватить.

Волхв вздохнул, развел трясущимися руками:

– Кто знал, что припожалуют такие гости. Сейчас бы самому в горы отправиться, да здесь нужен.

Князь вдруг грянул кулаком по столу, волхв от неожиданности подскочил.

– Хватит уповать на кудеса! – сказал Ярослав жестко. – На них надеется слабый. И так справимся.

– Наконец вижу знакомого Яромира, – хмыкнул волхв одобрительно.

Князь поднялся, но у двери обернулся:

– Он с военачальниками выехал? Что не попробовал их убить?

Вольга оскорбился.

– Княже, силы-то не беспредельны! Кто знал, что вражина настолько силен?

– Ладно, не сердись, Вольга. Накипело.

Он шагнул в дверь, но волхв задержал вопросом:

– Княже, он сказал, что ты владеешь сокровищем, потому и припожаловал. Может, отдадим от греха подальше?

Яромир резко обернулся – в глазах ярость. Вольга в смущении заерзал.

– Никогда!!! – выдохнул князь. – Больше о том не заговаривай.

Волхв молча кивнул. Яромир пинком открыл дверь и шагнул в солнечный прямоугольник. Двор разразился приветственными криками. Дверь со скрипом закрылась.

Вольга удержался от просьбы показать диво. Шею остро кольнуло, предупреждая, что плоть слабее железа. Волхв наполнил чашу, склонился над напитком в задумчивости.

– За что ты готов отдать жизнь и княжество, Яромир? – бросил Вольга в пустоту.

Глава шестая

Ночной воздух обхватывал ледяными лапами, глаза резал ветер, как ни пригибайся к гриве, но приходилось выковыривать задубевшими пальцами из уголков глаз льдинки. Лют глянул на соратников, клубы пара изо рта туманили зрение, Буслай казался размытым пятном.

Слева доносились обрывки плача и сдавленных стенаний – бедовик держался из последних сил, душа в теле крепилась на гордости. Вот не знал, что у Нежелана она есть. Причем вдоволь. Ни разу не пожаловался на ободранные пальцы, холод, лишь зубами скрипел.

Буслай разразился гневными криками:

– Проклятое колдовство! Будто не летней ночью скачем, а в зимнюю стужу.

Голова гридня окуталась паром, ветер подхватил кисейную взвесь, вбил в ночь.

Кони грудью проламывали заросли мокрой травы, капли разлетались в стороны, свет луны превращал их в россыпь адамантов, падающих в грязь. Заросли сменялись проплешинами, копыта увязали в размокшей земле, кони натужно хрипели, ноздри выпускали пар густыми клубами. Слава Роду, не попалось сусличьих норок, не то безлошадному пришлось бы держаться за стремя и бежать, покуда дух не выскочит.

Нежелан сглотнул комок рыданий, в голове билась стыдящая мысль, что нельзя давать слабину перед сильными воинами, им досталось больше, но терпят молча, виду не кажут. На миг грудь прогрелась воспрянувшей гордостью, бедовик отлепился от мокрой гривы, плечи развернулись вширь, подбородок задрался к луне.

Ночной ветер мигом выбил дурь и остатки тепла, по глазам будто провели куском льда, челюсти заломило болью. Но кое-что Нежелану поступок дал.

– Там какие-то развалины, – прохрипел он едва слышно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});