Железный Совет - Чайна Мьевиль

Лето выдалось прохладным, и он шел под буйными кронами деревьев, пока крики толпы и обвиненного в мошенничестве нищего не стихли вдали. Ветерок сопровождал его и под арку станции «Темная вода». Улицы были узкими, как вены, черные бревенчатые и белые глинобитные дома соседствовали с кирпичными, а в одном месте из пепелища торчали, словно кости, обугленные стропила недавно сгоревшего дома. В Пинкоде, районе на западе Нью-Кробюзона, стены впитывали влагу из воздуха и отдавали ее с испариной назад, отчего штукатурка на них покрывалась кистами пузырей. Из них сочилась разноцветная блестящая мокрота.

Он шел на север, туда, где улицы становились шире. Площадь Пыльной Недели оказалась ухоженным садиком из шиповника и высоких камней, на который выходили украшенные лепниной эркеры квартала Ближние стоки. Ори там не понравилось. Он вырос в Собачьем болоте. Нет, со шпаной с Худой стороны он не знался, до этого не доходило, но мальчишкой Ори бегал по деревянным мосткам между домами, облепленными пристройками-скворечниками, — голь на выдумки хитра — и сверху вниз глядел на сушилки с бельем и отхожие места. Он рыскал но придорожным канавам в поисках оброненных мелких монет, дрался, познал секс и научился скорострельному жаргону Собачьих Стай — сплошь клятвы да обещания. В географии Ближних стоков и вообще городского центра Ори не разбирался. Он не понимал, где тут бегать ребятишкам. Здешние дома подавляли Ори своим строгим видом и в ответ вызывали у него ненависть.

Ловя взгляды хорошо одетой местной публики, он напустил на себя вызывающий вид. Приближалась ночь. Ори ощупал свое оружие.

На перекрестке он заметил связных. Старая Вешалка и другие делали вид, что не знают его, но до Решетчатой авеню они шли с той же скоростью, что и Ори, огибая углы, опушенные ивами.

Это была одна из красивейших улиц города. Украшенные колоннами фасады жилых домов и магазинов испещряли окаменелости, в старом «стиле могильных костей». На некотором протяжении их прикрывал знаменитый гласхейм — воздвигнутый века назад фасад из витражного стекла, изображения на котором разнились от здания к зданию. Его охраняли часовые, и ни одна телега не проезжала мимо по булыжной мостовой из страха вызвать град осколков. Однажды Ори предложил устроить провокацию и разбить фасад, но даже люди Торо были шокированы и отказались. Они не за этим сюда приходят. Старая Вешалка, ссутулившись, приблизился к зданию конторы.

И тут начался хорошо срежиссированный балет, который они многократно репетировали в здании заброшенного склада: две ступеньки, раз, два, и Ори у двери, три, четыре, натыкается на женщину по имени Катлина; оба зашаркали ногами, как было условлено; Ори споткнулся; Маркус с Вешалкой проскользнули в офис, а Ори и Катлина подняли отвлекающий крик.

Вокруг потрескивали иликтробарометрические лампы, из-за чего гласхейм ярко светился, а Ори и Катлина походили на призраков. Каждый осыпал другого бранью; Ори следил за дверью позади Катлины, готовый в любую секунду назвать партнершу сукой, — условный сигнал, по которому та должна была своими криками отвлечь всякого, кто попытается войти в офис, пока их товарищи гам. Сейчас они, наверное, как раз допрашивают свою жертву. «Так кого ты выдал?» — спрашивает Вешалка.

Стражники стеклянного экрана подошли ближе, но смотрят только на Ори с Катлиной. Лавочники глядят настороженно и изумленно, богатые покупатели наблюдают через витрины кафе. Ори был поражен. Неужели они не знают о том, что происходит? В каком мире живут обитатели Ближних стоков?

Скоро — от этой мысли Ори становилось не по себе, как он ни старался ожесточить свое сердце, — скоро Старая Вешалка убьет осведомителя. Убьет мгновенно, а потом ударит мертвое тело двузубым кастетом и оставит следы, будто от удара бычьих рогов.

«Идет война, — хотелось закричать Ори. — За пределами города. И внутри тоже. В ваших газетах пишут об этом?» Вместо этого он продолжал играть.

Торо дал им четкие инструкции, без всякой горечи или злорадства, — просто подчеркнул, что необходимо сделать. Это было и вправду необходимо. Каким-то образом Торо связал этого человека с волной арестов, с милицейской башней, с арестными бригадами, которые хватали членов гильдий и активистов. Человек в этом офисе был из милиции, шпион, через него держали связь все осведомители. Вешалка вытянет из него все, что сможет, а потом убьет.

Ори вспомнил о том, как он впервые увидел Торо.

Это случилось благодаря деньгам Спирального Джейкобса. «Я хочу сделать свой вклад», — сказал тогда Ори и дал Вешалке понять, что речь идет не об очередном отчислении с недельной зарплаты. «И хочу стать одним из вас», — добавил он, на что Старая Вешалка поджал свои зеленые губы и кивнул, а потом, два дня спустя, пришел к нему сам. «Идем. Деньги возьми».

По Ячменному мосту они пошли из Собачьего болота на Худую сторону. Их глазам открылось апокалиптическое зрелище окаменевших шлаковых куч и заброшенных верфей, где на мелководье догнивали остовы судов. Никого не интересовали эти проржавевшие изваяния. Старая Вешалка подвел Ори к ангару, где когда-то строили дирижабли, и оставил ждать снаружи, в тени швартовой вышки.

Банда была в сборе — всего несколько мужчин и женщин. Среди них — переделанный по имени Уллиам, крупный мужчина лет пятидесяти с лишним: лицо его смотрело назад, поэтому ходил он осторожно. Подождали еще. Наконец отраженный городом предзакатный свет ворвался внутрь сквозь разбитое окно, заиграл на осколках, не выпавших из рамы, — и, окруженный сиянием, появился Торо.

При каждом его шаге с пола поднималась пыль. «Торо», — подумал объятый трепетом Ори, пристально глядя на него.

Торо двигался как мим, и его подчеркнуто мягкая походка так не походила на поступь быка, что Ори едва сдержал смех. Торо был тоньше его, меньше ростом, почти как ребенок, но в каждом его шаге чувствовалась уверенность, которая говорила: «Бойся меня». Тонкую фигурку венчал огромный головной убор из железа и меди, такой тяжелый на вид, что было непонятно, как его выдерживает такая изящная мускулатура, но Торо держался твердо. Разумеется, шлем изображал голову быка.

Это была стилизованная голова, вся в металлических шишках, изборожденная следами былых боев. То был легендарный шлем — не просто кусок металла. Ори чуял привкус колдовства. Рога были из кости или черного дерева. Морда оканчивалась решеткой, изображающей зубы; для дыхания служило кольцо в носу. Глаза были изумительные: круглые маленькие бусинки из закаленного стекла, светившиеся белым — от внутренней подсветки или колдовства, Ори не знал. Человеческих глаз за ними видно не было.

Торо остановился, поднял руку и заговорил: из узкой грудной клетки вырвался такой глубокий, по-звериному рокочущий бас, что Ори пришел в восторг. Тонкие струйки пара вырвались из кольца в носу, и Торо откинул голову. Ори был поражен: его голос и в самом деле был голосом быка, говорящего на рагамоле.

— Ты что-то мне принес, — сказал Торо, и Ори, нетерпеливый, как пилигрим, бросил ему мешок с деньгами.

— Я считал, — сказал Старая Вешалка. — Там много старых монет, куча таких, которые хрен сбудешь, но немало и настоящего добра. Он хороший парень.

И Ори приняли. Никаких испытаний, никаких дурацких заданий на проверку лояльности.

Как новичка, его ставили дозорным или использовали для отвлекающих маневров, но ему было этого достаточно. Он стал частью чего-то. Ори даже не помышлял оставить сколько-то денег себе, хотя прожить на них он смог бы долго. Кое-что он все равно получал: за участие в преступлениях и актах мщения ему платили.

Нью-Кробюзон стал для Ори новым городом. На любой улице он сразу искал пути отступления и вычислял пути возможных набегов: в этом ему помогали навыки городского детства.

Постепенно его жизнь стала более напряженной. Сердце колотилось, когда он проходил мимо милиции; глаза сами искали знаки на стенах. Там, среди ругательств, порнухи и прочей ерунды попадалась и серьезная информация. Между написанных мелом девизов, рун и пиктограмм встречались примитивные заклинания (наговоры, обереги, сглазы на молоко и пиво). Иные, вследствие какого-то поветрия, рисовали буквально на всех углах: завитки, похожие на ракушку, иероглифы с торчащими остриями. Его интересовали граффити, посредством которых банды общались между собой. Немногословные, написанные краской призывы к бою или переговорам. Апокалиптические лозунги и сплетни: «Грядет Джаббер», «Спаси нас, Ведне!», «ЖС возвращается!» Торо с его людьми находился где-то между объявленными вне закона и «ББ», с одной стороны, и беспощадными налетчиками восточных кварталов, с другой. Тем и другим была известна команда Торо.

Дважды Ори вступал в переговоры с бандитами. Вместе с Вешалкой и Уллиамом-переделом он ходил то ли уговаривать, то ли запугивать молодых головорезов, называвших себя Грифами Темной стороны, чтобы те держались подальше от доков, куда после их наглых выходок могла нагрянуть милиция. Ори смотрел на Грифов с неприкрытой ненавистью, но все же дал им денег, как велел Торо. В другой раз он один пошел в Костяной город, где под сенью огромной, пострадавшей от времени грудной клетки со всеми предосторожностями купил у визиря господина Попурри солидную партию шазбы. Что делал с ней Торо, Ори не знал.