Стратегия исхода - Дуглас Рашкофф

На этом разговор прекратили, и дальше работали молча.

Еще с первых дней Данилов отметил, что народ в целом работает охотно. Волынить, опершись на лопату, и устраивать перекуры по двадцать минут никто бы им не дал, но и открытого желания так делать он не замечал почти ни у кого. Работали не из-под палки. Не за страх, а за совесть — показного энтузиазма и фанатизма тоже не было. Просто люди работали так, как любой нормальный человек работает, делая что-нибудь для себя — для своей квартиры, дома, садового участка. Наверно так, подумал Данилов, делали советскую индустриализацию — с огоньком, с душевным подъемом, которые лишь иногда дополнял наган товарища Ежова.

Он слышал, что еще зимой, когда город был только заселен, в рекордные сроки подняли из руин и привели в порядок коммунальное хозяйство. К февралю уже никто с буржуйками не сидел, работало центральное отопление, а где проводить его сочли нерентабельным — стояли автономные котлы. Трубы пустили поверху, замотав потолще стекловатой — неэстетично, но легче обслуживать, да и не будет аварий, если грунты поплывут. Что бы не подмывало дома и дороги, устраивали насыпи. Плюс утепляли одноэтажные дома, устраивали теплоизолирующую подкладку над фундаментом. Чтобы побыстрее расчистить улицы от снега, его раскидывали и вывозили машинами, посыпали золой, чтоб быстрее таяло. Потом боролись с паводком, рыли канавы и отводили воду.

Затем за неделю построили стену. Потом по сути в условиях вечной мерзлоты провели посевную. В этом Саша уже успел принять участие.

Кое-кто не верил, что при сократившемся периоде вегетации вырастет хоть что-то — но ведь собрали! За неполные пять месяцев картошка, но сильные дожди заставили торопиться. Где урожай был сам-третей, где сам-четверт — если бы не вылезший непонятно откуда фитофтороз, было бы больше. А вот колорадский жук зиму не пережил.

Более теплолюбивые культуры росли в парниках, почти все из которых отапливалась и получали дополнительное освещение от ультрафиолетовых ламп. Кое-где урожай снимут только в конце сентября — начале октября.

Даже теперь работ было непочатый край. То и дело срывало ветром провода — электрики без дела не сидели. Но и менее квалифицированный труд был востребован. Бригада валила поврежденные бурями деревья, вывозила поваленные сосны и ели.

Так не работали в протестантской и католической Европе — разве что в Японии и Китае. Вот и верь после этого сволочам, которые говорили, что России мешают русские, и надо поскорее уморить их и заменить на более «приспособленный» народ. Просто для них нужна другая мотивация — надличностная.

Могли ведь, когда захотят. Жаль, что поздно спохватились. Глядишь, если бы работали так всегда и во всем, никто 23-го августа на такую ненормальную страну напасть бы не рискнул.

Более мелкий мусор таскали мешками в одиночку. Данилов уже заполнил свой наполовину, когда увидел джип «Лэндровер», в котором зам градоначальника обычно объезжал объекты.

«Сегодня праздник у ребят,Ликует пионерия.Сегодня посетил отрядЛаврентий Палыч Берия,»

— напел Саша себе под нос.

Но сам к нему Богданов не подошел. Вместо этого донести до него державную волю выпало бригадиру, бывшему сурвайверу Дэну.

— Санек, товарищ-князь Владимир Красно Солнышко просил передать, что твое прошение удовлетворено. Переводят тебя завтра.

— Было приятно работать с вами, — в голосе Александра не было иронии.

— Ну, день еще не закончился, — сказал бригадир. — Бросай мешок и бери вон ту дуру и тащи к машине. Люминий не чугуний, мдя.

Данилов потащил цветной лом, слыша, как бригадир вернулся к недокуренной сигарете и прерванному диалогу.

— Да все эти антифа — это и есть фашисты, — сказал он в ответ на какую-то фразу своего собеседника, который раньше был активистом одной правой партии. — Самый страшный фашизм — либеральный. Хотели добить русский народ, превратить русских людей в политкорректную мразь…

Данилов уже заметил, что в стройотряд попало много людей нестандартных. Одни раньше ходили на «русские марши», другие творили нетленку, третьи имели какое-нибудь необычное хобби вроде коллекционирования курительных трубок. Все это, конечно, с приставкой «раньше», но все же… Даже он сам не очень выбивался из этой компании.

Он вернулся за второй партией лома, а спор все продолжался.

— Гитлер? А что мне Гитлер? — кипятился Дэн. — Ты посмотри на его шнобель. Какой это ариец? Метр в кепке, чернявый, носатый. В лучшем случае полукровка. Да вся верхушка «рейха» — Геббельсы, Борманы и прочие, ну какие они немцы?.. Стравили два народа, а в выигрыше оказались только заокеанские сионисты…

Данилов внезапно подумал, что будет скучать без этих представлений.

***

Человек-легенда, старший лейтенант Колесников, принял его не в кабинете, а на плацу перед комендатурой. С тех пор, как армия перестала существовать, продвижения в званиях больше не быть не могло. Данилов думал, что Сергей Борисович мог присвоить себе хоть генералиссимуса, но почему-то не делал этого. Наверно, не любил шутовство.

Саша слышал, что по реальным полномочиям и числу подчиненных Колесников соответствовал майору, так же как сам майор Демьянов давно был генералом, а заодно и губернатором.

Новый начальник, здоровенный как бугай, демократично пожал ему руку. Пожал едва-едва, но Данилов подумал, что если бы тот захотел, то мог бы раздавить ему кисть в кисель.

— Здоровеньки булы, — приветствовал Сашу на украинский манер командир поисковой службы. — Ты Данилов, значит? Мне Володя про тебя говорил. Совсем голова не варит… Ну-ка, напомни, как звать тебя?

— Саша.

— Э, так не пойдет. У нас уже четыре Сани есть. А вообще в моем отряде по именам мало кого кличут. Традиция, епть.

Данилов старательно искал подвох, но его вроде бы не было.

— А у остальных позывные?

— Ну да, погоняла, как у конкретных пацанов. И тебе придумаем.

Видя, как Данилов напрягся, здоровяк расхохотался.

— Ты это… Это не прописка. Мы просто знакомимся. Никому ты ничё доказывать не должен. Делом докажешь. Может, время покажет, как величать, — добавил командир. — А пока будешь Данила. Ладно, хватит базарить. Давай, Санек номер пять, в кунг «покемона». Не тормози!

Александр на мгновение замер. Какой блин кунг? Какого еще «покемона»? Но интуиция подсказала ему, что имеется в виду большая машина вроде КАМАЗа в середине колонны. При приближении Александр понял, что грузовик когда-то был «Уралом», но теперь обзавелся горбом, в котором даже его взгляд узнал пулеметную турели. А то, что он вначале принял за тент — было на самом деле выкрашенным в болотный цвет металлом. Похоже, это была броня, защищающая и кузов, и кабину.

Позывной Саше не понравился, потому что рифмовался с эпитетом «с Нижнего Тагила» и парой обидных слов, но интуиция говорила, что ничего обидного его новый начальник, точнее, командир, не имел в виду. Все же лучше, чем Ботан.

Первое задание было будто специально придумано, чтобы лишить новую работу в его глазах романтического ореола. В этот день он почувствовал себя грузчиком, тягловой лошадью, а никак не Рэдриком Шухартом.[10] Под палящим солнцем они сначала демонтировали, а потом грузили деревообрабатывающие станки. Но Саша и не ожидал никакого героического флера. Он вышел из возраста, когда риск манит.

А на следующее задание его внезапно не взяли, и Александр уже подумал, что на нем поставили жирный крест.

Глава 5. ЭПИЦЕНТР

Антон Караваев устроился поудобнее в жестком кресле. Это было задание особой важности, так им сказали. Настолько особой, что взяли на него одних «стариков».

Они ехали в самое пекло. Советский район, а за ним и Первомайский, остались позади. Уже пять минут они ехали по территории Октябрьского, по улице Большевистской — хотя бы условно. С одной стороны, не всегда можно было разобрать, где начинается дорожное покрытие, с другой — машина в нем не нуждалась. Под гусеницами хлюпала грязь, поскрипывали обломки. Давление на грунт у машины было небольшим, и бетон и кирпич выходили из-под нее неповрежденными, несмотря на ее массу. Но не тела. Хорошо, что кроме как в кабине, окон у нее не было.

Водитель, имевший опыт управления такими машинами, уверенно вел аппарат в двух километрах от того места, где произошел наземный взрыв. Там, где до сих пор стояли воды Обского моря, ставшего гигантским болотом.

Антон посматривал то в боковое окно, то через лобовое стекло, и видел, что пару минут назад они миновали Сибречпорт. Иногда они в течение долгих минут плыли, не чувствуя под собой почвы. Один раз почти полчаса двигались по зыбкому грунту, колышущемуся как кисель. Это, наверно, была бывшая парковая зона, где не было асфальта и обломков зданий, придававших почве определенную твердость. Можно было подождать до конца октября, когда схватятся дороги, но вездеходам-амфибиям было все равно, равно как и сопровождавшей их БМП, а задача отлагательств не терпела.