Юрий Никулин - Иева Пожарская

Оставив чемоданы во дворе цирка у проходной, артисты, все втроем, отправились вместе с экспедитором выбирать квартиру. В те времена при цирках не было ни гостиниц, ни общежитий, и артисты, гастролируя, жили на частных квартирах, а иногда даже прямо в цирке, в гримерной. Обычно Никулин и Шуйдин, заселяясь в квартиру на гастролях, придерживались лишь одного условия: только бы недалеко от цирка. Теперь же

Никулин придирчиво осматривал предлагаемые комнаты и комнатушки: на этот раз ему предстояло жить в Калинине с женой. Хотелось так подобрать комнату, чтобы не пришлось в нее входить через хозяев, чтобы можно было самостоятельно готовить. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Выбрав комнату, мы вернулись в цирк. Инспектор манежа, плотный мужчина с надменным лицом, не вынимая изо рта сигары и не протянув руки, поздоровался небрежным кивком головы. Показав на одну из дощатых дверей, он сказал:

— Тут ваша гардеробная.

В маленькой полутемной комнатке и повернуться-то было негде. Когда спросили у инспектора о времени репетиции, он, рассмеявшись, сказал:

— Репетиция? Зачем вам, клоунам, манеж? Один разик на генеральной пройдете, и хватит с вас.

Начали доказывать, что без репетиции не можем. У нас новая партнерша, сложный номер, связан с пробежками, каскадами. Услышав о каскадах, инспектор подобрел.

— Ах, каскады, — сказал он, — значит, у вас номер акробатический. Ладно, так и быть. Сегодня вечером и завтра днем можете использовать манеж. Но не больше, чем по часу».

Директором цирка в Калинине в начале 1950-х годов работал человек по фамилии Ауде. О нем Никулин много слышал, и мнения были самые разные. Многие артисты посмеивались над ним, особенно над его внешностью — Ауде ходил в бурке, в папахе, в черкеске с газырями и с кинжалом на боку (когда-то он служил в кавалерийских частях), но считалось, что с ним вполне можно работать [37].

Однако первый же разговор Никулина с Ауде чуть было не привел к конфликту. Когда речь зашла о том, как написать номер в программках, Ауде совершенно серьезно заявил: «Какие могут быть Пьеры во Франции. Пьеры — это в Англии. Они буржуазия». Долго Никулин пытался объяснить, какая разница между французским мальчиком Пьером и английским пэром, — Ауде стоял на своем. Никулину он поверил только после телефонного разговора с Рождественским, руководителем художественного отдела главка, которому сам позвонил в Москву.

Первая репетиция прошла плохо. Татьяна нервничала — ей через два дня впервые в жизни предстояло выйти на публику. От волнения мизансцены, которые она давно знала наизусть, на репетиции постоянно путались. Репетицию с оркестром назначили на следующий день. Здесь тоже не всё было гладко. В Москве на репетициях всегда сидел Марк Местечкин, и он заставлял дирижера повторять музыкальные фрагменты по несколько раз, пока не добивался полной синхронности оркестра с действиями клоунов. В Калинине же артисты впервые самостоятельно репетировали, и Никулину было неловко делать замечания дирижеру, настаивать на повторах.

К вящему ужасу, оказалось, что в калининском летнем цирке нет круглого фойе. Публика из зала сразу выходила в парк. Но в сценке «Маленький Пьер» полицейские, гоняясь за мальчишкой, все время появляются в разных проходах. В Москве сделать это было просто: беги себе как можно быстрее по фойе и появляйся на манеже из всех проходов по очереди! Здесь же, в Калинине, перебегать от прохода к проходу приходилось через парк — прямо на глазах прогуливающихся людей! Но премьера прошла хорошо. Таня на манеже, хотя и двигалась, как во сне, не подвела. Публика приняла ее за настоящего мальчишку, тем более что в программке против ее персонажа «Пьер» было написано — «артист Тиша Никулин». Клоуны покидали манеж под аплодисменты. Сидя в своей ложе, в папахе, в черкеске, с кинжалом на поясе, аплодировал и директор цирка Ауде.

В первый же выходной день Никулины поехали в Москву и подробно рассказали всем домашним о своем дебюте и о городе, где им теперь предстояло жить несколько месяцев. Калинин им понравился. Цирк находился на берегу Волги, и часто сразу после представления Никулины и Шуйдин бегали купаться. Через две недели работы они почувствовали себя в программе своими людьми. Перезнакомились с другими артистами, с некоторыми из них подружились и теперь вместе ходили в театр и кино.

* * *

После Калинина, втянувшись в систему «конвейера», Никулины и Шуйдин переезжали из города в город, работали в стационарных цирках и передвижных шапито. Они любили ездить. Неудобства дороги, быта их не угнетали. Вещей с собой брали немного — чемодан да узел с постелью. Реквизита, правда, у клоунов уже скопилось порядочно: в Калинине к концу гастролей Никулину и Шуйдину изготовили пять больших ящиков для реквизита и костюмов. В поездах артисты с удовольствием знакомились с попутчиками, слушали интересные истории, разные случаи, анекдоты. Случались в дороге и происшествия. Из воспоминаний Юрия Никулина: «По дороге в Киев на одной из больших станций поймали жулика. Приходил этот жулик на вокзал одетый в пижаму. Как только поезд останавливался, он вбегал в спальный вагон, держа в руках чайник с кипятком, и, "задыхаясь от бега", входил в первое купе и умоляющим голосом говорил:

— Я сосед ваш. Еду здесь в пятом купе. Понимаете, жена побежала телеграмму давать и деньги все с собой взяла. А я тут две курочки хороших сторговал… Не дадите ли пятьдесят рублей на несколько минут?

Деньги ему, конечно, давали. Жулик выходил на перрон, как бы за курочками, и больше его не видели. Попался он случайно, нарвавшись на пассажира, у которого ровно год назад "одолжил" полсотни».

Осенью 1951 года Никулины поехали в Иваново, где в то время работал дрессировщик медведей Валентин Филатов. С Филатовым Никулин познакомился еще в 1949 году, гастролируя с Карандашом в Хабаровске. Никулин помнил, как на манеж тогда вышел симпатичный молодой человек, вывел нескольких медведей и показал с ними обычные трюки. А уже через полгода после выступлений в Хабаровске, приехав в Москву, Никулин увидел Валентина Филатова с полноценным аттракционом «Медвежий цирк». Звери у него работали удивительно, публика после каждого трюка восхищенно аплодировала. Медведи ездили на велосипедах и мотоциклах, жонглировали, катались на карусели, пародировали акробатов, показывали сценку «Бокс», а в паузах выходил коверный — медвежонок Макс.

Из воспоминаний Юрия Никулина: «В Иванове в первый же день Валентин Иванович подошел ко мне и сказал:

— Я рад, что вы с Мишей приехали. Я еще в Хабаровске, когда увидел вас впервые, хотел сказать — уходите вы от Карандаша. Но потом подумал, Карандаш обидится, начнутся пересуды… Я здесь коллектив свой постоянный собираю. Люди у нас хорошие. Сообща можно отлично работать. Давайте вместе ездить будем».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});