Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Сергей Кургинян

Вряд ли смена конкретного первого лица в Тегеране (например, Ахмадинежада на Рафсанджани или на другого реформатора Мусави) что-либо изменит в отношении иранских руководителей к ядерной программе Ирана.

Известно, например, что главный кандидат от «реформистских сил» на иранских президентских выборах 2009 года Мир-Хосейн Мусави в ходе предвыборной кампании говорил о необходимости продолжения иранской ядерной программы. Правда, он оговаривался, что будет стремиться к тому, чтобы ядерная программа Ирана не носила военный характер. Но время от времени что-то сходное можно услышать и из уст Ахмадинежада. И совершенно ясно, что все разговоры о мирном характере ядерной программы Ирана – просто дань конъюнктуре. И что на самом деле политики Ирана стремятся не к мирному, а к военному атому.

Заявление Мусави датировано апрелем 2009 года18. Его оговорка о том, что он будет стремиться исключительно к мирному использованию иранского атома, конечно, важна. Но только в качестве иллюстрации на тему об игре, которую иранские элиты ведут вокруг ядерного проекта. В рамках этой игры допустима разная риторика. Но лишь постольку, поскольку она обеспечивает решение главной задачи – задачи вывода Ирана на новые, регионально-сверхдержавные рубежи. Причем Иран не Индия и не Китай. Ему не надо восполнять дефицит газа и нефти с помощью мирных ядерных реакторов. У него нет дефицита этих стратегически важных ископаемых.

Реальную помощь Ирану в возобновлении его ядерной программы оказали, во-первых, Китай и, во-вторых, Пакистан.

Китайская сторона поставила исследовательскому центру в Исфагане небольшой реактор19. Кроме того, в 1993 году Пекин обещал содействовать Тегерану в достройке АЭС в Бушере путем предоставления рабочей силы и технологий, а также в строительстве новой АЭС на юго-западе Ирана (мощность объекта – 300 МвТ). В 1995 году была достигнута еще одна договоренность – о сооружении под Исфаганом завода по обогащению урана20. Также еще в 1990 году между Китаем и Ираном было заключено соглашение сроком на 10 лет о подготовке иранских специалистов в ядерной сфере21.

Такое активное сотрудничество Тегерана и Пекина в атомной сфере вызвало негативную реакцию США. И в 1999 году ирано-китайское сотрудничество было официально свернуто. Но лишь официально. Об этом свидетельствует то, что уже в 2002 году американские власти ввели санкции против трех фирм из КНР, поставлявших в Иран вещества и материалы, которые могут быть использованы для производства оружия массового поражения22.

Что касается ирано-пакистанских контактов в ядерной сфере, то известно, что Исламабад и Тегеран в 1987 году заключили секретное соглашение о сотрудничестве в области ядерных исследований23. Подробно тему пакистано-иранского сотрудничества мы осветим ниже. Здесь же просто зафиксируем, что такое сотрудничество имело место.

Россия, которую чаще всего обвиняют в потворстве и спонсорстве иранского ядерного проекта, присоединилась к нему лишь в 1992 году. И нужно отметить, что российская доля в иранском проекте – это строительство АЭС в Бушере, которое находится под строгим контролем МАГАТЭ и носит исключительно мирный характер.

Китай, Пакистан и Северная Корея как действующие лица иранской ядерной игры

Анализ существующих данных говорит о том, что различные составляющие иранской ракетно-ядерной программы чаще всего имеют своим источником цепочку Северная Корея – Иран – Пакистан. При явном технологическом спонсорстве Китая.

Чтобы не быть голословными, укажем на три важных аспекта этой темы.

Аспект № 1. Ракетный.

Как уже было сказано, ракетные разработки Ирана нельзя рассматривать отдельно от ядерной программы этой страны. Известно, что Иран создал целую серию баллистических ракет «Шихаб».

Экспертные оценки указывают, что большинство модификаций иранских баллистических ракет «Шихаб» имеет северокорейский генезис. Отметим, что самая мощная модификация ракеты «Шихаб», «Шихаб-3», способна поражать цели на территории Малой Азии, Балкан, Израиля и даже России. Экспертами «Шихаб-3» оценивается как самая мощная на сегодняшний день иранская ракета24.

Первоначально иранцы получили у Северной Кореи советские ракеты Р-17 (они же «Скад» в западной терминологии). На базе Р-17 были созданы первые иранские ракеты «Шихаб-1» и «Шихаб-2» дальностью до 350 и 750 км соответственно, и была начата разработка «Шихаб-3» (дальность более 2000 км)25. Отметим, что некоторые эксперты считают, что за основу «Шихаб-3» была взята северокорейская ракета «Нон Донг»26.

Крайне важным представляется также то, что именно «Шихаб-3» послужил основой для другой иранской ракеты – «Сафир». Как известно, это «изделие» было использовано для вывода на орбиту иранского спутника «Омид». Эксперты отмечают, что именно в рамках иранского космического проекта, судя по всему, ведется разработка межконтинентальной баллистической ракеты27.

Еще раз оговорим, что специалисты по иранским военным программам постоянно указывают на Пекин и Пхеньян как на основных технологических спонсоров интересующих нас проектов Тегерана. Так, в частности, именно китайские специалисты помогли иранцам модернизировать оперативно-тактические ракеты Nazeat-1028. И именно Китай и Северная Корея участвовали в постройке трех предприятий по сборке ракет в Иране29.

Утверждая, что в настоящий момент Иран все еще имеет уровень развития национальной научной, экспериментальной и производственной базы, несовместимый с самостоятельной разработкой обсуждаемых нами проектов, и что по этой причине пока что успешные разработки и организация серийного производства ракетного оружия в значительной степени зависят от иностранной помощи, специалисты подчеркивают: уже в ближайшем будущем Иран сможет самостоятельно производить многие узлы ракет и их головные части30.

Отметим также, что, помимо помощи в виде специалистов и передачи технологий, Китай поставляет своим иранским партнерам и конкретные образцы вооружений. Например, баллистические ракеты CSS-8 (дальностью до 180 км)31.

Налицо отмечаемая всеми специалистами по ВПК Китая и Северной Кореи связь между военными (в том числе ракетными) программами этих стран. Совершенно очевидно, что Пекин является в этом сотрудничестве ведущей стороной.

Аспект № 2. Собственно ядерный.

Этот аспект касается скандальных признаний бывшего руководителя пакистанского ядерного проекта Абдул Кадир Хана о сотрудничестве Пакистана с Ираном и Ливией в сфере ядерных технологий. По его утверждениям, с 1989 года Исламабад регулярно поставлял Тегерану, Пхеньяну и Триполи технологии и материалы (в том числе центрифуги и высокообогащенный уран). Причем Ирану поставлялись центрифуги Р-1, а также чертежи и технические характеристики более совершенного изделия – центрифуги Р-232.

Якобы пакистанцы остановили свое сотрудничество с Ираном в 1995 году, когда Россия начала работать с Тегераном в ядерной сфере33. Однако эксперты отмечают, что Тегеран – в числе очень немногих мировых игроков – не осудил проведенные Пакистаном ядерные испытания в 1998 году34.

В конце 2009 года Абдул Кадир Хан сообщил миру о деталях пакистано-северокорейского ядерного сотрудничества. Он поведал о том, что в течение 10 лет Северная Корея и Пакистан поддерживали друг с другом тесное сотрудничество в ядерной сфере. И о том, что ему в 1999 году даже демонстрировали в северокорейских горах ящики, содержащие компоненты для сборки трех взрывных устройств, и отдельно находящиеся взрыватели для бомб35.

Некоторые эксперты (например, бывший шеф лаборатории в американском Лос-Аламосе Зигфрид Хекер) выражают сомнения в достоверности откровений Кадир Хана. В первую очередь, сомнение вызывает факт наличия у северокорейцев ядерных устройств уже в 1999 году36.

Однако другие откровения Кадир Хана не так уж и фантастичны. Так, он утверждает, что в 1994 году по поручению тогдашнего пакистанского премьера Б.Бхутто и армейского командования ездил в Северную Корею. Результатом этих контактов стала закупка у Пхеньяна 10 ракет «Нон Донг» и поездка северокорейских специалистов в пакистанский ядерный центр в Кахуте (северо-восток страны). В ходе этой поездки северокорейская сторона якобы получила 20 устаревших центрифуг37.

Отметим, что многочисленные откровения Кадир Хана касаются также и китайско-пакистанского сотрудничества. Якобы еще в 1982 году Китай передал Пакистану партию высокообогащенного урана, достаточную для производства двух ядерных бомб. Кроме того, китайская сторона передала пакистанцам чертежи атомной бомбы38.

Особую пикантность всему вышесказанному придает тот факт, что передача осуществилась в 1982 году – то есть при режиме генерала Зия-уль-Хака, а сами соглашения, на основе которых они осуществлялись, были заключены еще в 1976 году тогдашним премьер-министром Пакистана З.А.Бхутто с Мао Цзэдуном и его преемниками39.