Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

Банда сидел рядом с Востряковым, который ловко вел машину, на жуткой скорости летя по узкой дороге, пересекавшей полесские болота. Банда был мрачен. Как ни торопились они, но сборы, а главное — поиски бензина отняли слишком много времени, и из Сарнов они выбрались лишь к полуночи.

Двести километров, которые отделяли их от Брестской трассы, если верить атласу автомобильных дорог Европы, случайно оказавшемуся у Вострякова, их довольно скоростной «паджеро» должен был преодолеть часа за полтора, а значит, можно было запросто разминуться с конвоем арабов.

— Не волнуйся, Банда. Мы их обязательно найдем. Три автомобиля, пересекающих государственную границу, — не иголка в стоге сена.

— А ты уверен, что Алина еще будет с ними?

— Я ни в чем не уверен. Кроме того, что мы найдем этих арабов. А уж потом — дело техники узнать, где девушка.

— Ох, Олежка, боюсь, не все так просто.

— Банда, хочешь, я тебе одну вещь скажу, но только ты не обижайся, ладно? — Востряков коротко взглянул на Банду и снова впился глазами в ночную темному, рассекаемую фарами «паджеро».

— Ну?

— Я тебя не узнаю. С каких пор ты стал нытиком? С каких пор ты стал чего-то бояться?

— Я люблю ее.

— Это я понял.

— Я боюсь, чтобы не случилось чего-нибудь страшного.

— Банда, когда мы шли с тобой в дозор или когда нас бросали на штурм перевала там, в Афгане, ты боялся чего-нибудь страшного?

— Сначала — да.

— А потом? Потом, когда ты и меня научил смотреть на вещи так же, как сам?

— Потом — нет. О худшем лучше не вспоминать.

Тогда голова трезвее и лучше слушается тело.

— Банда, в тебе появился страх, ты начал бояться. А когда ты боишься, начинаю бояться и я, потому что я привык видеть рядом уверенного в себе и в своих друзьях Банду. А сейчас…

— Извини, Олежка. Просто раньше можно было бояться только за себя. Теперь я боюсь за Алину.

— Я знаю. Банда. Но думай лучше о том, как будешь наказывать этих мерзавцев, когда они попадутся в наши руки. Я думаю, оторвешься? — улыбнулся Востряков, подмигивая другу.

— Не то слово, — кулаки Банды сжались, и он машинально поправил свой «микро-узи», висевший под мышкой в наплечной кобуре. — Мало им, уродам, не покажется!..

* * *

Когда они пересекли наконец границу, Хабиб заметно повеселел. Он даже пробормотал что-то радостное, на своем непонятном языке обращаясь к девушке, но, не получив в ответ даже взгляда, обиженно засопел и, развязав Алину и содрав с ее губ пластырь, снова уселся у прохода с самым грозным и неприступным видом.

Алина села в углу их своеобразной маленькой камеры и сжала голову руками. Слезы принесли ей некоторое облегчение, но мысли, одна тяжелее другой, свинцовыми гирями перекатывались у нее в голове, вызывая ощущение чуть ли не физической боли.

«Все. Я — в чужой стране. Даже не в Беларуси и даже не в Узбекистане. Здесь я — никто. Я без документов, почти без денег. Без всяких прав. Никто не знает, что я здесь. Я теперь в полной власти этих нелюдей. Что они сделают со мной? За что? При чем тут мой отец? Неужели они и вправду продадут меня в какой-нибудь бордель? Или прибьют, как последнюю собаку? Господи, помоги мне! Я ведь теперь точно им не нужна! От отца они не добились ничего, и теперь им нужно будет избавиться от меня любыми способами!»

Ей вдруг стало так жалко себя. Ей стало так обидно и так тоскливо, что она снова заплакала не в силах сдерживать слезы.

Она плакала не от страха, не от предчувствия ожидающих ее впереди ужасов и унижения. Она плакала от своей полной беспомощности, от одиночества, от чувства покинутости и заброшенности.

Даже образы матери, отца, Александра, возникавшие в ее уставшем воспаленном воображении, вызывали теперь лишь обиду и раздражение — они не смогли защитить ее…

* * *

— Ну что. Банда, вроде бы мы разминулись? — Востряков специально старался говорить спокойно и невозмутимо, ничем не выдавая своего беспокойства, чтобы лишний раз не бередить рану друга.

— Да, кажется, разминулись. Ведь не могли же мы их настолько опередить?

— Мне тоже так кажется. Что ж, поехали на таможню.

Их «мицубиси» стояла на трассе при самом въезде в Брест, и впереди, километрах в полутора, сиял в темноте яркими огнями пост ГАИ, оборудованный при въезде в город.

— Знаешь, у белорусов есть странная привычка обыскивать все автомобили, передвигающиеся по ночам, поэтому, мне кажется, самое время попрятать наши «пушки».

— Ты думаешь?

— Вон там, на посту ГАИ, нас обязательно встретит закованный в бронежилет спецназ, который перетрясет всю нашу машину. Ты уж мне поверь, я здесь не раз проезжал.

— Но ведь мы граждане другого государства!

— Это для них дополнительный фактор раздражения Кстати, спрячь подальше свой российский паспорт. Теперь ты гражданин Украины, не забыл еще?

— Да, конечно.

— Кстати, ты не заметил, тот мост с высокими перилами, через который мы проезжали, далеко остался?

— Да нет. Километров пять-десять, не больше.

— Отлично. Едем. — И Востряков, оглянувшись, резко развернул машину, перепрыгнув через травяную разделительную полосу.

— Ты куда? Нам же к границе!

— Банда, ты собираешься прятать оружие на глазах местных спецназовцев?..

* * *

Когда пистолеты и боеприпасы были уложены в крыльях и навесная защита надежно скрыла следы присутствия тайников, Востряков взял АКСУ и улыбнулся Банде:

— Прощайся, Сашка, с этой «пушкой». Хороша она, но нам придется от нее избавиться.

— Ты думаешь?

— А ты думаешь, мы сможем ее протащить через границу?

— Я не знаю…

— А я знаю. У тебя лопата в машине есть?

— Вроде была.

— Тогда попробуем ее закопать. Запомни место — мост через Мухавец, левый берег. А вдруг когда-нибудь еще пригодится?!

…Скоро все было кончено, и «мицубиси», ведомая Востряковым, снова устремилась к границе.

— Тут, Банда, есть несколько переходов Частники идут на Варшавский мост, а для грузовых машин есть другой пункт, Козловичи. Мне кажется, нам надо сначала подъехать туда.

— Что бы я без тебя, Олег, делал, даже не представляю. Я же во всех этих делах такой профан…

— Банда, каждому свое. Кстати, не откроешь ли ты банку с колбасой? Что-то я проголодался.

— Ты, как всегда, прав…

* * *

Получить полную информацию о машинах арабов оказалось крайне просто. Грузовики опередили их буквально на пару часов, и инспектор таможни, получив хрустящую стодолларовую бумажку, оказался очень любезен, припомнив все до малейших деталей.

— Груз принадлежит фирме «Чехавтотранс», конечный пункт — Прага. А что, ребята, у вас с ними какие-то проблемы?

— Да, нам нужно с этими арабами кое о чем поговорить.

— Осторожно, ребята, их шестеро, и морды этих водителей мне не очень сильно понравились.

— А вы досматривали машины?

— Конечно.

— И больше никого не видели?

— В смысле?

— Ну, девушки с ними не было?

— Нет, а что?

— Да так. А в фуры заглядывали?

— Нет. У нас не было для этого оснований.

Фуры были опечатаны московскими пломбами, все таможенные и транзитные сборы уплачены. Документы, пломбы — все было в порядке.

— Теперь все ясно, — Банда и Востряков многозначительно переглянулись. — Оружия, конечно, при них не было?

— Естественно.

— Ты понял. Банда?

— Что?

— Все было спрятано в фурах. Пломба целая — таможня не трогает. А где и как ставилась пломба — дело левое.

— Вы хотите сказать, что груз не соответствовал документам? — таможенник насторожился.

Если бы ему удалось перехватить контрабанду, он мог бы неплохо продать эту информацию польским коллегам. Дело в том, что польские таможенники получали по четыре тысячи долларов премии за каждый раскрытый случай контрабанды и с радостью покупали информацию о контрабанде у белорусов, оценивая ее в тысячу баксов. Обоюдовыгодное, так сказать, международное сотрудничество в действии.

— Нет, вряд ли. Просто у нас есть кое-какие подозрения насчет конечного пункта назначения. — Востряков постарался замять дело, рассеяв подозрения таможенника. Вряд ли было нужно втягивать в это дело официальные органы.

— Ну, смотрите… А, и еще. Вы ребята вроде хорошие, поэтому лучше я вас предупрежу, — таможенник помялся немного, как будто пытаясь вспомнить что-то важное, и, получив еще двадцатку, «вспомнил»: эти фуры сопровождала легковушка. Черная «БМВ-318», последняя модель.

Номера, извините, в темноте не разглядел. Но в том, что она сопровождала груз, не сомневаюсь.

Она исчезла, как только машины пересекли границу.

— Спасибо. — Банда и Востряков встревоженно переглянулись: подтверждались все их предположения. — А вы случайно не подскажете, куда обычно направляются машины, желающие проехать на Прагу? По какой дороге в Польше лучше податься?