Забрать ее душу - Харли Лару

сверчков. Никакого птичьего пения. Ранним утром во дворе не было оленей. Только бесконечный стук дождя и деревья, стонущие на ветру.

Вероятно, у меня просто была паранойя, но когда я шла к своей машине, чтобы поехать на занятия, у меня покалывало шею, как будто на меня кто-то смотрел. Но сколько бы раз я ни осматривала деревья, там ничего не было.

Я ничего не могла разглядеть.

Отрубленные головы, которые принес Леон, начинали разваливаться, крошиться и гнить, когда они падали со своих кольев и сливались с почвой. Если их не будет, как долго я буду в безопасности? Как долго Эльды будут отсутствовать? Я купила еще корицы и розмарина и нашла в городе магазин, где продавались пучки шалфея. Я позвонила своей бабушке, и, конечно же, она была в восторге от того, что я буду у нее на осенние каникулы. Но до этого оставался почти месяц.

Я провела несколько часов после захода солнца, уставившись в окно, выходящее во двор, и наблюдая. Ожидая с камерой в руках. Я прокручивала кадры, на которых Леон спит, успокаиваясь при виде его лица. Я засняла это в надежде отправить кому-нибудь, кто мог бы мне помочь, но теперь я чувствовала странное желание защитить это. Ближе всего, чтобы связаться с кем-либо, было электронное письмо местному пастору, но все, что мне удалось — это написать «Дорогой отец Паттерсон» в черновике письма, прежде чем удалить его. Священник не мог сражаться с монстрами.

Я почти не спала. Мои кошмары становились все хуже. Дождь продолжал лить, но я все еще ждала грозы.

Что-то приближалось. Что-то наблюдало.

В выходные перед Хэллоуином я ухватилась за возможность провести субботу в квартире Инайи, только мы вдвоем. Я засунула бутылку вина в сумку, закуталась в свои самые удобные спортивные штаны и толстовку с капюшоном и поспешно пыталась запереть дверь, пока вокруг меня лил дождь, когда что-то на перилах крыльца привлекло мое внимание.

На бечевке, обвязанной вокруг перил, болтался крест, сделанный из веточек и тонких белых костей, связанных вместе. Что-то круглое и бугристое было приколото иглой в центре крестика.

Я потыкала бугристую штуковину пальцем, и мой желудок скрутило от отвращения.

Это был глаз. Рыбий глаз, приколотый в центре веточек и костей.

Он выпал у меня из рук, раскачиваясь взад-вперед на своей длинной бечевке, когда холодный ужас затопил меня. Я лихорадочно оглядела двор. Кто, черт возьми, оставил это здесь? Накануне его там не было, а это означало, что кто-то должен был пробраться ночью ко мне во двор и привязать эту отвратительную штуку у моей двери. Чувствуя тошноту, я побежала обратно в дом, схватила ножницы и срезала эту штуку с крыльца. Я подошла к опушке леса и со всей силой, на которую была способна, швырнула его в лес.

Пока я стояла там, дрожа, я услышала, как хрустнула ветка.

Я замерла, глядя на калейдоскоп кустов и веток. Шум дождя отдавался у меня в ушах, как помехи, капли стекали с моего капюшона и скапливались в грязи у моих ног. Что-то сдвинулось с места. Где-то там, в тени, что-то наблюдало.

Слишком напуганная, чтобы оставить его одного, я прицепила Чизкейка к его ремню и затащила с собой в машину. Он достаточно поездил на машине, чтобы быть спокойным, и с любопытством смотрел в окно, пока я ехала к квартире Инайи. Я хотела продолжать ехать и ехать, пока не выберусь из этого города, из этого штата. Я бы продолжала ехать, пока не вернусь в Калифорнию, или, черт возьми, я соберу вещи и поеду к своим родителям в Испанию.

Я не понимала, что это значит, но найти безделушку с рыбьим глазом, привязанную к моему крыльцу, вряд ли могло быть чем-то хорошим.

— Эй, детка… О, Боже мой, ты в порядке? Лицо Инайи вытянулось в тот момент, когда она увидела меня.

— Я в порядке, в порядке, просто немного… э-э… — я сглотнула, дрожа и стряхивая капли дождя со своих ботинок. — Я привела Чизкейка, извини, я просто, э-э…

Я была напугана. Я была так чертовски напугана.

— Воу, пипец, да, тебе стоит присесть.

Я позволила чизкейку спрыгнуть на пол, а Инайя подвела меня к дивану и усадила. В течение нескольких минут все, что я могла делать, это глубоко дышать, чтобы справиться с паникой, пока она гладила меня по спине. Чизкейк, жаждущий внимания, запрыгнул рядом с ней и начал тыкаться головой в ее бок в надежде поцарапать подбородок.

Когда я подняла голову и увидела, что Инайя одной рукой гладит меня по спине, а другой гладит мою кошку, я чуть не разрыдалась.

— Извини. Мне так жаль, что я попала в такой переплет.

— Рэй, пожалуйста, перестань извиняться, — мягко сказала Инайя. — Знаешь, ты могла бы приехать сюда с телом в багажнике, а я бы пошла за лопатой.

Она одарила меня легкой ухмылкой и искоса взглянула на меня.

— Но я правда надеюсь, что дело не в этом.

Я хихикнула, грубо фыркнув и вытирая слезы со своего лица.

— На этот раз никаких тел в багажнике, детка. Просто какие-то уроды оставили дерьмо ведьмы Блэр у меня во дворе.

Я рассказала ей о безделушке, ощущении, что за мной наблюдают, даже о моей поездке в Св. Таддеус и моих опасениях, что это могло привлечь ко мне какое-то внимание — хотя я не уточнила, с какой стороны. Она молча слушала, Чизкейк счастливо свернулся калачиком на ее розовых спортивных штанах, когда она гладила его. Когда я, наконец, перевел дух после описания ужаса рыбьего глаза, она сказала:

— Ну, это чертовски странно. Рэй, серьезно, тебе нужно перестать ходить в эти жуткие места в одиночку. Что, если бы кто-то схватил тебя? Что, если бы ты пострадала? Что…

— Да, да, мам, хорошо, в следующий раз я потащу тебя с собой!

Мы обе захихикали, когда она раздраженно потерла лицо.

— Послушай, мы обе знаем, какими странными могут быть здешние люди, — сказала она. — Честно говоря, кто-то, вероятно, видел, как ты шла в церковь, и хотел напугать тебя. Или, может быть, миссис Кэти думала, что она ведет себя по-соседски.

Она закатила глаза.

— Или, если серьезно подумать, сейчас октябрь. Вероятно, это был чей-то розыгрыш на Хэллоуин.

— Да, ты… ты, наверное, права…

— Останься здесь на несколько ночей, — сказала она. — Трент на неделю в Сан-Франциско; завтра мы пойдем собирать для тебя вещи и просто потусуемся. Тебе будет полезно на некоторое время выбраться из леса.

Мои плечи поникли от