Эхопраксия - Питер Уоттс

Они молча смотрели, как рой спокойно тыкает палкой в неизвестную, но, возможно, крайне опасную аномалию.

— Многие из них умерли, причем не так давно, — заметил Брюкс спустя какое-то время.

— Я помню.

— Я тоже. И знаешь, что врезалось мне в память, что я не могу забыть? Я помню Лаккетта, как он извивался от боли, лежа в собственном дерьме. У него закоротило спинной мозг, но при этом он улыбался и настаивал, что все идет по плану.

Лианна отвернулась, ее глаза блестели от слез.

— Мне он нравился. Он был хорошим человеком.

— Этого я не знаю. Но знаю, что вел он себя как обычный и несчастный любитель Иеговы, который однажды оглянулся вокруг, увидел весь ужас и несправедливость мира и начал мямлить какую-то фигню про «Не гоже глине задавать вопросы горшечнику». Единственная разница в том, что остальные возлагают всю ответственность на великий божественный план, а твои Двухпалатники — на свой собственный.

— Ты ошибаешься. Они о себе так не думают.

— Тогда, может, и ты не должна? Может, тебе не стоит так сильно верить…

— Дэн, просто заткнись. Захлопни свою пасть. Ты ничего об этом не знаешь, не можешь знать…

— Я там был, Ли. И видел тебя. Они убедили тебя в своей непогрешимости. У них же все на пять шагов вперед просчитано, им даже не понадобилось вырезать тебе дыру в голове. Ты сама пошла в логово льва, у тебя даже пульс не участился. Встала прямо перед Валери и даже не подумала, что она — хищник и может инстинктивно, машинально вырвать тебе горло…

— Не надо винить в этом их, — в голосе Лианны чувствовалась крепость камня. — Это была моя ошибка. Чайндам… Я не позволю тебе винить других за мою собственную глупость.

— Хороший способ, да? И разве так было не всегда? Просто подчинись парням в смешных шляпах, и, если все будет хорошо, хвала Господу. А если ты получил по голове, то только по своей вине — не так прочел Писание, не был достоин, твоя вера оказалась недостаточно крепка.

Уверенность Лианны слегка поблекла, синтет уже не хотела кидаться в бой: что-то из старой Латтеродт выглянуло наружу. Она вздохнула, потрясла головой; на ее губах мелькнул призрак улыбки.

— Эй, а помнишь, ведь когда-то мы спорили просто так, смеха ради.

Он развел руки в сторону, неожиданно почувствовав себя беспомощным:

— Я просто…

— Да, ты хочешь только хорошего. Я знаю. Но после всего того, что видел, ты не можешь отрицать, насколько далеко они ушли от нас.

— О да, они пугающе умны, это я признаю. На голову выше всего, что мы, тараканы, можем им противопоставить. Они сломали корабль, как веточку, и закинули его прямо к Солнцу, точно на темную сторону «Икара» с расстояния в сто миллионов километров, практически без помощи двигателей. Но они глючат, как и мы. И все еще смывают с себя грехи, потому что даже после глобальной перепайки путают ощущения с метафорой. Они глючат еще больше нас, так как половина их апгрейдов — в бета-версии. Пока мы здесь с тобой беседуем, хоть кто-нибудь подумал о том, какие нейропсихологические нарушения могли случиться с добавочной мозговой тканью в их головах после стольких недель в гипербарической камере?

Лианна покачала головой:

Дэн, мы больше не бегаем по саванне и не меряем успех по тому, кто дальше бросит копье против ветра Они на голову выше нас во всем, что действительно имеет значение.

— Ну да. A Macaco и Лаккетт по-прежнему мертвы. И когда Лаккетт умирал, ему оставалось цепляться только за одну мысль — все идет по плану, — Брюкс положил руки ей на плечи. — Ли, дело не в том, что эти люди не видят своей бренности. Понимаешь, они даже теоретически не рассматривают возможность того, что могут ошибаться. Если тебя это не пугает…

Она сбросила его ладони:

План был добраться до «Икара». И вот мы здесь.

— Вот мы здесь. — Дэн махнул рукой в сторону дыры в стене, где полубожественный рой общался с чем-то, что могло изменить законы физики. — И каково это чувствовать, что наши жизни зависят от решений тех кто не может представить собственную смерть?

* * *

Война учит нас не любить врагов, а ненавидеть союзников.

У. Л. Джордж[23]

— Почему у Ракши такой зуб на вас, парни?

Свет был притушен, мутанты и монстры разбрелись по своим инопланетным делам, а «Гленморанджи» вновь вернулся на стол. Мур из-за края бокала скорчил гримасу Брюксу, вновь принятому в друзья.

— Кого ты имеешь в виду под «парнями»?

— Военных. Почему она постоянно на вас нападает?

— Точно не знаю. Может, из-за отвращения к себе.

— В каком смысле?

— Сенгупта — такой же солдат, как и я. Она просто об этом не знает. По крайней мере не осознает.

— Ты сейчас метафорически сказал, да?

Мур покачал головой, сделал еще глоток; его щеки сморщились, пока он катал виски во рту. Потом сглотнул.

Она служит в Альянсе Западного полушария. Как и я.

— И ничего не знает.

— Нет.

— Какое у нее звание?

— Это так не работает.

— То есть она — что-то вроде «спящего» агента?

— И тут ты неправ.

— Тогда что…

Мур поднял руку. Брюкс замолк.

— Я говорю «армия», — начал полковник, — и ты сразу представляешь себе пехоту. Дронов, зомби, боевых роботов. Тех, кого можешь увидеть. Но дело в том, что, если тебе понадобилась настолько грубая сила, значит, ты уже проиграл.

В памяти Дэна всплыла Орегонская пустыня:

— Грубая сила пошла на руку тем уродам, которые атаковали монастырь.

— Они пытались нас остановить. И вот мы здесь. Человеческие тела, превращенные в камень. Крики умирающих Двухпалатников.

«Не тела, — напомнил себе Брюкс, — Части тела» Сейчас, на закате XXI века, было легко перепутать убийство с ампутацией кончика пальца. Ни одно из привычных определений не работало, когда единая сверхдуша растягивалась на множество узлов.

— Представь себе, что ты — крупный политик, — продолжил Мур, — Настоящий воротила, сильный мира сего, титан. И под ногами суетится народ, который раньше тебя не тревожил. Те самые, которых ворочают, слабые. Они тебя особо не любят. Никогда не любили’ но исторически их взгляды не имели особого значения Обыкновенные маленькие люди. Когда-то давно ты просто не обращал на них внимания. Дело титана — другие титаны.

Но теперь этот сброд лезет в твои узлы, расшифровывает коммюнике, взламывает самые продуманные планы. Они ненавидят тебя до мозга костей, Дэниэл, ведь ты большой, а они маленькие. Ты переворачиваешь их жизни с ног на голову мановением руки, на реальную политику и большую картину им плевать, мелочовку заботит лишь саботаж и доносительство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});