Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая

то и никакой дани не было бы!

– Скоро вас тут никого не будет! – загудели голоса в толпе, стоявшей чуть поодаль.

– Выбросить вас с нашей земли!

– Селения ваши сжечь!

– Убирайтесь к себе в Рушмаа и там живите!

– Не дадим больше нас грабить!

Свенельд глубоко дышал, стараясь сдержать ярость и осознавая свое бессилие их убедить. Хотелось заорать, вдарить кулаком по Синему камню… а еще лучше схватить Аталыка за бороду и бить о камень головой, пока не просветлеет в уме. Они как дети, что бросают в грязь лепешку, гонясь за отражением луны в луже. Где им понимать, что для хазар они – букашки, живущие где-то за краем света. Равноправный договор им обещали! Будто каган или хакан-бек хоть на полвздоха может вообразить Аталыка равным себе! Будто он хотя бы знает, где это Келе-озеро и вся эта Мерямаа! Аталык и весь род его для хазар – две-три сухие веточки, что бросают в огонь. Кого волнует судьба сгорающих веточек? Они для того и существуют, чтобы сгорать. Хазарам нужен огонь – пожар, который охватит всю Мерямаа и преградит русам путь к Булгару. А эти глупцы, считающие свое озеро и свой камень сердцем мира, с готовностью лезут в огонь. Будто каган в Итиле спит и видит, как бы сделать их богатыми и счастливыми! Да он об этом деле знать не знает – священному правителю Хазарии никто такой чепухой не досаждает.

Глубоко дыша, Свенельд так долго молчал, пристально глядя в лица стоявших перед ним кугыжей, что они забеспокоились и стали чаще переступать широкими поршнями по утоптанному снегу.

– Красивая шапка, Аталык, – почти спокойно произнес Свенельд.

Ничего здесь не изменить. Как и всякие смертные, меряне сделали свой выбор и тем навлекли последствия. Как говорится, никто не спасет обреченного.

– Красивая шапка, Аталык. Я прикажу никому ее не трогать, пусть тебя с ней положат на погребальный костер. И когда ты в ней предстанешь перед Кугу Юмо, перед своими дедами, ты сможешь показать ее и сказать: вот какая дорогая у меня шапка – я отдал за нее жизни моих сородичей и мир в Мерямаа. И собственную жизнь. Но все же ради ста лет мира между Мерямаа и Хольмгардом я дам вам время до завтра. Подумать. Пура йу![46]

Глава 10

В погосте нашлись, как и было условлено, приготовленные дрова, сено и припасы – но только на один день. Уже темнело, сегодня поздно было что-либо предпринимать, и русы, устроив лошадей под навесом, принялись готовить ужин и располагаться на отдых. Но, в отличие от обычного порядка, Свенельд расставил дозоры со всех сторон, особенно с той, где располагался Келе-бол.

Этот дозор и привел гостя, когда уже сварили кашу с салом и разложили вяленое мясо.

– Глядите, да это Хравн! – воскликнул Тьяльвар, первым рассмотрев, кто у двери отряхивается от снега.

Из-под худа торчала всем хорошо знакомая густая черная борода кузнеца-варяга из Арки-Варежа.

– Ты откуда здесь взялся? – удивленный Свенельд шагнул ему навстречу.

И тут сам вспомнил: Хравн, как им рассказал Виги, увез из Арки-Варежа хазар.

– Вот оно что! – сам себе ответил Свенельд.

– Вижу, ты догадался! – Хравн усмехнулся. – Тебя просят прийти для разговора.

– Эти ёлсы хазарские? – К ним подошел Арнор.

– Да, эти почтенные люди хотят поговорить со Свенельдом ярлом. Сейчас, у Синего камня. Я думаю, тебе стоит выслушать, что они хотят сказать.

– Мне уже известно, что они сказали старейшинам всей Мерямаа, – бросил Свенельд. – Не считаю эти речи особенно умными.

– Это ты напрасно. Они очень даже умные люди. Догадываясь, что ты к ним настроен недружелюбно, они хотят получить заложника – Вальдрада или Арнора. Чтобы все прошло мирно.

– Ётунову кочерыжку они от меня получат, а не заложника!

– Ну если они взамен пришлют одного из своих… – начал Велерад.

– Я подойду?

– Нет. Ты – человек Тойсара, а от него заложница у меня дома сидит, детей кормит. – Велерад улыбнулся.

– Не нравится мне эта затея, – сказал Арнор. – О чем нам разговаривать? Уже обо всем поговорили. Только если хотят нас из дома выманить, пока темно. Как бы они там парней с луками не посадили, у камня.

– Никого не дам, – немного подумав, решил Свенельд. – Хотят говорить – пусть верят нам. Не я вздумал поломать уговор, заключенный при дедах, а Атлитык…

– Аталык.

– Если он одумался, то бояться меня ему нечего. Мы стремимся к миру. А за любое коварство будем карать беспощадно.

Послать в заложники Велерада, после того как один брат уже погиб, Свенельд был не способен, а посылать Арнора или Виги было бы несправедливо.

– Ваш разговор будет перед Синим камнем – никто не посмеет повести себя коварно перед взором богов. Мне поручили обещать вам это.

– Давно ли ты поручения хазар исполняешь? – с издевкой спросил Арнор.

Хравн ему не ответил.

– Кто из вас готов пойти? Свенельд ярл? Они хотят говорить именно с тобой.

– Я пойду.

– И я, – сказал Арнор. – Я их уже знаю. Только давай-ка брони наденем, – добавил он, когда Хравн уже ушел.

Взяв с собой по человеку, Свенельд и Арнор направились к Синему камню. Путь им указывал огонь факелов – возле камня уже кто-то ждал. Прочие русы, на всякий случай вооружившись, вышли из погоста и наблюдали издали, хотя в густой тьме зимнего вечера разглядеть что-то, кроме самих огней, было нельзя.

Возле Синего камня Свенельд и Арнор застали человек пять – кое-кто из мерян и с ними Хравн.

– Ну? – Свенельд остановился так, чтобы их с Арнором и мерян разделял камень. – Чего надумали?

Но раньше, чем Арнор успел перевести, Свенельду ответил незнакомый голос – тоже на языке русов:

– Мы просим тебя выслушать нас, Свенельд хёвдинг. Может, мы и договоримся.

– Глядь! – вырвалось у Арнора. – Хавард!

В свете факела блеснули вьющиеся пряди светлых волос, свисающие из-под мерянской меховой шапки, знакомые дерзкие глаза, золотистая бородка.

– Приветствую, Арнор! – весело откликнулся Хавард. – Как поживает твоя прекрасная сестра?

– Еще раз о ней упомянешь, язык вырву! – почти дружелюбно ответил Арнор. – Не тебе говорить о ней, ты ведь уже и здесь к Аталыковым дочкам присватался, так?

Хавард в ответ расхохотался, ничуть не смущенный.

– Твоя сестра красивее остальных. А к тому же имеет преимущество – у нее на руке мое кольцо.

– У нее на руке мое кольцо! Это я взял его как добычу, а ты его потерял – вместе с одеждой, оружием и всем, что делало тебя похожим на приличного человека. Если бы я не дал тебе кожух, ты бы замерз как пес, а перед этим глодал бы кости своего умершего товарища. Я запомнил, что вы собирались сожрать труп. Не думай, что я забыл.

– Жить захочешь – не то еще обглодаешь! – так же весело ответил Хавард.

– Доброволь… довольно, – прервал их еще один голос, более зрелый. – Слушай, что скажу я тебе, а ты ответ мне скажи.

Свенельд повернулся на голос, обратившийся к нему на ломаном славянском языке. Он принадлежал мужчине вдвое старше Хаварда, с костистым носатым лицом, очень сухим, будто вырезанным из светло-бурого дерева, с полуседой бородой.

– Самуил, – подсказал Арнор. – Он говорит по-славянски. Главный у них.

Сам Арнор языка своих предков по матери почти не понимал, но, на его счастье, Самуил тоже не стремился на нем общаться и дальше заговорил по-хазарски, предоставив Хаварду переводить.

– Мы знаем, что ты, Свенельд ярл, человек весьма достойный, знатного рода и прославленный подвигами, – начал Самуил.

На Свенельда это не произвело никакого впечатления: о своих достоинствах он и так знал, и не для того его сюда вызвали, на продуваемый зимними ветрами берег озера в темноте, чтобы восхвалять.

– Также ты человек умный. Мы хотим, чтобы ты отвез наше послание твоему господину, Олаву конунгу.

– От кого послание?

– От уважаемых людей в Итиле, в чьих руках торговые пути от страны Сина до Кордовского халифата.

– И чего же эти люди хотят от Олава конунга? – спросил Свенельд, помедлив.

Он допускал, что «уважаемые люди» сами не одобряют раздор между хазарами и русами, лишающий их доходов. Но возможно ли, чтобы они встали на сторону чужого правителя против своего?

– Торговый мир, чтобы ваши купцы ездили в Итиль как прежде, более невозможен. Даже если владыки русов пожелают примириться с хакан-беком, после разорения волоков на Славянскую реку он этого не примет.

– Владыки русов не примут никаких переговоров о мире, пока хакан-бек не заплатит за гнусное нападение на Итиле.

– Значит, они еще безумнее, чем мы думали. – Самуил пристально взглянул ему в лицо. – Оставим