Знаменитые авантюристы XVIII века - Автор неизвестен Биографии и мемуары

Бегство состоялось ночью. Вот как распорядился при этом Казанова, разумеется, заранее условившись во всем со своим верным слугою. Казанова при наступлении ночи сделал вид, что укладывается спать; сам же держался наготове, одетый и готовый выйти в удобный, заранее обдуманный и подготовленный момент. Постель была изготовлена как следует, на подушке Казанова приладил свой парик и уложил одеяло так, чтобы в случае, если часовой вздумал бы заглянуть к своему узнику, то увидел бы, что на кровати кто-то спит. Когда Казанова по предложению солдата-часового уже улегся, тот собрался было уходить, но слуга Казановы предложил ему распить бутылочку. Солдат охотно принял приглашение; Казанова и раньше всегда угощал его. И вот в то время, как они бражничали, слуга Казановы начал снимать со свечки нагар и нечаянно потушил ее! Спичек не было, надо было выйти чуть ли не в кухню, чтобы добыть огня; передняя в это время оставалась в потемках. Вот на этот-то момент и рассчитывал Казанова. Пока ходили за огнем, он преспокойно вышел из номера, прошмыгнул в выходную дверь и направился к своей приятельнице-актрисе, где его ожидали, давно уже все подготовив для его дальнейшего путешествия. Все его вещи были тщательно уложены в чемоданы, а чемоданы положены в карету, которая ждала в 400 шагах от дома, у кабачка, расположенного за городским валом и рвом. Казанова наскоро распрощался со своими друзьями. Как уже сказано, дом его приятельницы находился у самого городского вала. С этой стороны Казанова и вышел из дому. Но дверей тут не было, и его спустили по веревке через окно. На дне рва, стоя в грязи по колено, его ждал один из приятелей; он принял беглеца в свои объятия и провел его к кабачку, где ждала карета. В карете сидел верный слуга этого же приятеля, а ямщик зашел в кабачок и выпивал там в ожидании отъезда. Казанова сел в карету на место этого лакея, а тот удалился вслед за своим барином. Он сидел и ждал минуты две-три. Наконец раздался голос ямщика, спрашивавшего, когда же, мол, мы тронемся в путь.

— Садись на козлы и валяй во весь дух прямо в Тюбинген, не переменяя коней в Вильденбрухе, — скомандовал ему Казанова.

Ямщик очень удивился и с любопытством заглянул в экипаж. Что за чудо? Раньше был в экипаже совсем другой человек, другого вида, с другим голосом. Ямщик громко высказал свое недоумение. Казанова расхохотался ему в ответ.

— Ты совсем пьян, дружище! — сказал он ему с хохотом! — Ну садись, садись, вот, на тебе на водку, да поезжай живо!

И он сунул ямщику в руку весьма крупную мзду, которая сразу рассеяла у мужика все недоумения. Карета понеслась во всю прыть. К рассвету Казанова был в Фюрстенберге, за пределами Вюртемберга, в полной безопасности.

Через три дня явился, наконец, и его верный испанец, Ледюк. Он прежде всего со страхом сообщил Казанове, что офицеры беснуются, что все знают, где находится Казанова, и что его тут непременно убьют, если он не бежит тотчас же.

— Ну, ну, трус! — прервал его Казанова. — Успокойся и расскажи лучше, что там у вас произошло после моего отъезда.

Ледюк отдал барину подробный отчет обо всем. Когда Казанова выскользнул из комнаты, Ледюк с часовым снова зажгли свечу и стали допивать бутылку. Потом Ледюк сказал солдату, что барин улегся и спит. Часовой запер дверь на ключ, даже и не заглянув в комнату, распростился с Ледюком и ушел. Наутро солдат был на своем посту в девять часов утра. Ледюк сказал ему, что барин еще спит. Через час пришли и трое офицеров для окончательных переговоров. Ледюк и им сказал то же самое: спит еще. Офицеры приказали Ледюку, чтобы он известил их, когда Казанова встанет. В 12 часов они снова явились. «Спит?» — «Все еще спит!». Но на этот раз офицеры ничему не вняли и приказали часовому отворить дверь. На подушке, как уже сказано, был положен парик, а сверх парика одет ночной колпак. Надо полагать, что подделка была сделана очень искусно, потому что офицеры вдались в обман даже при дневном свете. Они приняли парик Казановы за самого Казанову, подошли к нему, вежливо раскланялись, спросили о здоровье. Но парик безмолвствовал на их любезности. Один из офицеров, полагая, что Казанова все еще спит, решился тронуть его за плечо; одеяло тотчас провалилось под рукою, а парик с колпаком покатился на пол! Ледюк не мог сдержать хохота и закатился во все горло.

— А! — накинулись на него офицеры, — ты хохочешь, негодяй! Говори, где твой барин?

Офицеры занесли было над головою Ледюка свои трости, но тот сейчас же предупредил их, что если они вздумают его тронуть, то он будет защищаться, и сам ухватил дубину. Насчет же барина отозвался полным неведением. Да и с какой стати ему караулить барина, когда к нему был приставлен казенный караульный. «С него и спрашивайте!» — заключил Ледюк.

Солдат начал божиться, что пленник выпрыгнул в окно; его отправили в карцер. Между тем на шум вошел хозяин. Он тотчас бросился к чемоданам и шкатулкам и, найдя их пустыми, сейчас же успокоился на том, что в обеспечение платы за номер у него осталась карета жильца. Приступили опять с расспросами к Ледюку, но тот заладил одно: знать ничего не знаю, — и его бросили. Порешили, наконец, что пленник бежал в окно и что часовой не виноват. Ледюка засадили в тюрьму, но и там от него ничего не добились. Его порядком вздули, но беззаботный испанец не особенно этим огорчался. В конце концов принуждены были его выпустить.

Глава XVIII

Путешествие Казановы по Швейцарии. — Его встреча в Женеве с Вольтером. — Его беседы со знаменитым философом.

Тотчас по прибытии Ледюка и выслушании его отчета Казанова снялся с якоря и пустился в дальнейший путь. Он направился в Швейцарию — через Шафгаузен в Цюрих. Ввиду его многочисленных, но ничем особенным не замечательных приключений в Швейцарии мы отметим только одну странную идею, овладевшую им в Цюрихе. Очутившись с такою внезапностью в городе, куда он и не думал совсем направляться и куда попал Бог весть какими судьбами, он внезапно задумался над своим положением. Он вспомнил всю свою жизнь, разобрал все свое поведение и вдруг почувствовал самые острые угрызения совести. Он вспомнил, что судьба постоянно благоволила к нему превыше его заслуг, а он всегда только и делал, что сам разрушал свое счастье. Вот хоть бы последнее приключение в Штутгарте: из-за собственной глупости он едва не поплатился всем своим состоянием! И он тут же дал себе слово впредь вести себя хорошо. Он подсчитал свое имущество и оказался обладателем доброй сотни тысяч экю. Этого совершенно достаточно, чтобы обеспечить себе спокойное существование вдали от всяких превратностей. «Мне надо полный мир, полный душевный покой, — мечтал он, — в нем только я и буду счастлив!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});