Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов

родился с золотой ложкой во рту, а, сир? Так спроси своего рыжего дружка, зачем ему понадобилось прихватить с собой стрелу, когда из Ордена драпал, и двинуть с ней прямиком в Гренну? Неужто на добрую память?

Коннор чувствует, как, невзирая на прохладу воды, начинает гореть лицо, но не успевает Ричард взглянуть в его сторону, как раздается спасительный вопль мальчишки:

— Гляньте! Шлюпки!

Лодки показываются из-за рифов одна за другой, и Коннор облегченно выдыхает. Уходя от опасности, пираты не побрезговали присвоить себе чужую собственность, и в шлюпке, оставленной у скалы абаддоном и парнишкой-рыбаком, теперь сидели на веслах двое из них. Заслышав крики, они быстро направляют носы в нужную сторону и, движимые волнами и налегающими на весла моряками, стремительно сокращают расстояние.

Сам Тритон оказывается в первой же лодке и, стоит ей подойти достаточно близко, поднимается на ноги, удивительным образом не теряя равновесия на ходу, и демонстрирует в широкой улыбке все золотые зубы:

— На славу провели время, как я погляжу. Пасть торчала тут еще до того, как на Материк приплыли первые проповедники Троебожия и обозвали ее в честь своего божка. А вы, — он окидывает взглядом просевшую часть скалы и цокает языком, — разгромили ее за два часа. Честное слово, снял бы шляпу, если б ее носил!

— Пошел ты, — Блез ухмыляется со всей беззаботностью, на которую оказывается способен, и вместо былого страха Коннор наконец видит вновь расцветающую в глубине его глаз холодность. — Возникли кое-какие проблемы.

— Надеюсь, вы справились, — улыбка медленно тает на лице пирата, когда они оказываются достаточно близко и он дает подчиненным знак сложить весла. — И это никак не отразилось на моей доле сокровищ, разумеется.

Пираты меж тем оценивающе оглядывают каждого, кого они видят в воде. Коннор чувствует противную дрожь вдоль позвоночника, но стоически выдерживает взгляд жуткого северянина с разрисованным лицом. Тот широко улыбается — показывает заточенные словно клыки передние зубы, и невзначай почесывает собственную шею острием кинжала, гладко срезая с нее полосу щетины.

— Послушайте, — не выдерживает Ричард. — Мы...

— Тс-с, парень, — Тритон вскидывает унизанную перстнями руку, призывая его замолкнуть. — Я хочу услышать все от этого наглого ублюдка, который так честно вливал мне в уши свои лживые росказни о золоте. Кажется, я не раз говорил тебе, Адан — больше всего я ненавижу, когда мне лгут.

Улыбка, появившаяся на лице Блеза, выходит кривой и неровной. Коннор готов поклясться, что причина тому вовсе не налетевший порыв холодного ветра, до костей пронизывающий сквозь промокшую одежду.

— Фонис...

— Тритон, — равнодушно поправляет его капитан, и на щеках наемника начинают ходить желваки.

— Ты ведь знаешь, я не стал бы врать тебе.

— Ты?! — пират со смехом усаживается обратно. — Слыхали его? — он оглядывается на хищно зубоскалящих подчиненных, как один уставившихся на наемника. — Да ты соврешь каждому из своих эльфийских богов, если они к тебе явятся, теллонский ублюдок. Давай-ка, попробуй начать сначала. Так, чтобы я тебе поверил.

Блез подтягивается выше на руках, а Коннор чувствует, как от холода воды начинает сводить мышцы.

— Я ошибся, признаю. Золота там нет уже много лет. Но, — наемник с притворной лукавостью склоняет голову набок, — неужто только из-за этого ты бросишь старого друга на съедение морским тварям?

Остальные пираты переглядываются меж собой, прежде чем один из них, не видимый Коннору из-за спин остальных, подает голос:

— Эй, капитан! Знаешь, какой теллонец никогда не предает и не обманывает?

— Ну? — Тритон не отводит внимательных глаз от лица Блеза, словно только и ждет, когда тот признает поражение.

— Мертвый!

Дружный хохот проносится над волнами, пока капитан с усмешкой приглаживает кучерявую бороду, и Коннор пытается вспомнить, бывали ли в его жизни дни дерьмовее этого.

— Разумеется нет, — наконец отвечает на вопрос Блеза Тритон. — Но здесь я не один, а ты и сам отлично знаешь наши порядки... старый друг.

Чуть приподнявшийся было уголок губ наемника вздрагивает, и голос его, когда он заговаривает, звучит до странного хрипло и чуждо:

— Тритон, прошу...

Коннор переводит взгляд с него на поднявшего руку капитана, призывающего к вниманию. Рядом испуганно вжимает голову в плечи и пытается слиться с камнем поразительно молчаливый рыбачонок.

— Голосуем, — хладнокровно провозглашает Тритон. — Кто из вас за то, чтобы...

— Стойте! — выкрикивает Ричард. — Сперва я прошу вас выслушать меня, капитан!

Взгляды собравшихся как по волшебству скрещиваются на нем. Со всем мыслимым достоинством он скрывает, каких усилий ему стоит подтянуть на руках уставшее держаться в холодной воде тело, чтобы возвыситься над остальными и привлечь к себе внимание.

— Что ж, — Тритон упирает локоть в ногу, склоняясь чуть вперед. — Было бы возмутительной грубостью с моей стороны не дать человеку последнего слова.

— Благодарю вас, — Ричард старательно пропускает мимо ушей формулировку полученного разрешения. — Но сперва я хочу услышать лично от вас условия, на которых вы согласились доставить нас сюда.

— Услышать?

— Да. Слово в слово.

— Это не трудно, — пират усмехается. — Три четверти сокровищ Языка.

— Три четверти?

— Три четверти, — с раздражением повторяет капитан. — Не испытывай мое терпение, имперская морда.

Из-за спины Тритона силятся выглянуть новые и новые головы, чтобы получше видеть происходящее. Коннор отмечает хитрую улыбку, вдруг возникшую на лице прежде внимательно наблюдавшего Блеза.

— Я отдам вам все, — не моргнув глазом обещает Ричард. — Все золото, что было в Языке, ваше — клянусь честью своего рода. Позвольте нам вернуться в Транос на вашем корабле.

Капитан поддается вперед и ловко хватает брошенную пластину на лету. Остальные пираты жадно пытаются рассмотреть единственное сокровище, пока он вертит его в руках, изучает, будто настоящий ювелир.

— Все, что осталось в Языке, — холодно повторяет Ричард. — Большего мы не нашли.

— Гномья работа, — Тритон цокает языком и взвешивает золото в руке. — Три фунта, не меньше. Эй, Гас! — окликает он бритоголового дылду, прежде пуще других клявшего Блеза после прибытия на Язык. — Сможет твой братец втридорога толкнуть ее коллекционерам, как ту задрипанную статуэтку из Керсака?

— Обижаешь, капитан. Клянусь сиськами Тары, в твоих руках давно утерянная родовая ценность династии Додрагерров, выкованная лично их прародиделем!

— Что ж... — капитан ухмыляется и еще раз неторопливо оглядывает полученную пластину, прежде чем повернуться к ждущему его ответа Ричарду, губы которого уже начинают приобретать синеватый оттенок. — Иметь с тобой дело чуть приятнее, чем с твоим новоиспеченным головорезом, сир рыцарь. Но не думай, что впредь я ввяжусь в ваши дела. Эй, вы!