Рыбья кровь - Евгений Таганов

– Кто вы? Куда идете и с чем? – спросил булгарский десятский сначала по-булгарски, потом по-словенски.

– Я Дарник, липовский воевода. А идем, куда нам хочется идти. – Рыбья Кровь не стал пускаться в объяснения перед обычным дозором.

Десятский арсов вопросительно посмотрел на него, не зная, как поступить с булгарами, воевода отрицательно мотнул головой, и дозорные спокойно ускакали.

Дорога вышла на широкое поле, на котором паслись стада коров и овец. При виде колонны вооруженных людей пастухи спешно погнали свои стада прочь. Когда въехали на распадок между двумя холмами, далеко внизу открылся красавец Казгар, а за ним широкая синь Итиля, от простора и величественности которого захватывало дух.

Сам Казгар состоял из трех частей: в центре находилась крепость с бревенчатыми двухъярусными стенами и тремя каменными башнями-воротами, с севера к ней примыкал обширный, обнесенный рвом и дощатым забором посад, куда выходили одни из крепостных ворот, а на юге за оврагом, служившим спуском к торговой пристани, располагалось торжище с полудюжиной гостиных дворов, каждое за своим собственным высоким забором. На лугу перед двумя крепостными воротами построек не было, он служил пастбищем для гусей и телят.

С появлением дарникцев в окрестностях города возникло сильное волнение. В ворота посада и крепости устремились люди вместе со сгоняемой скотиной, оглашая воздух громогласными криками и ревом. Большой переполох поднялся и у гостиных дворов, стоявшие возле них десятки подвод торопливо тронулись прочь от Казгара по южной дороге.

– Мы их захватим, – предложил Журань.

– Пусть уходят, – не согласился Дарник. – Лови лучше булгар.

Два десятка конников, рассыпавшись цепью, поскакали добывать языков.

Пока расставляли в круг повозки, колесницы и сундуки, жураньцы вернулись с несколькими жителями посада. От них Дарник с полусотскими узнали, что в крепость только что прибыл сменный гарнизон, а старый еще не уплыл, и теперь там больше пяти сотен воинов. Это если еще за оружие не возьмутся горожане и купеческие охранники, которых в городе тоже как никогда много.

– Ну и где наши союзники? – на правах старшего полусотского требовательно вопрошал Быстрян.

– Будут. Скоро будут, – заверил Рыбья Кровь, лихорадочно стараясь найти выход. Тут не то что воевать малой кровью, а вообще ноги бы унести. Единственный шанс – заставить булгар атаковать липовский стан.

Из центральных ворот между тем выступила группа переговорщиков. Разговор у них с Дарником был коротким. На вопрос, что им здесь надо, липовский воевода ответил просто:

– Вы берете непомерно большие пошлины с купцов, а мы хотим взять пошлины с вас. Восемь тысяч дирхемов – и мы уйдем.

– Мы подумаем и решим, – сказал главный переговорщик, пытливым взглядом обведя дарникцев и их боевые повозки и прикидывая, велика ли их военная сила.

– Чтобы вам лучше думалось, мы будем стрелять из большого камнемета. После десятого выстрела думать будет уже поздно.

Едва переговорщики скрылись в воротах крепости, заработала пращница Меченого. Все камни улетали за крепостную стену и что там делали, сказать было трудно, но вот один из камней, не долетев, со всего размаха врезался в бревенчатую стену верхнего яруса – бревно толщиной с торс подростка переломилось, как тонкая лучина, и образовалась широкая дыра.

Чтобы еще больше подразнить булгар, Дарник вывел за ворота стана две полусотни Бортя, со стены они должны были представляться совсем крошечными отрядами. Место между полусотнями заняли выстроившиеся в кажущемся легком беспорядке десять колесниц. Пять сундуков с камнеметами передвинулись к переднему краю повозок. Третья пехотная полусотня ждала у передних ворот стана. Катафракты и конники Жураня, спешившись, изготовились к броску у левых и правых ворот. Арсам Рыбья Кровь тоже приказал надеть на коней доспехи.

Как воевода и рассчитывал, долго булгары терпеть не стали. Вот запели их трубы, и центральные ворота отворились. Проехать в них могли трое всадников в ряд, поэтому, вместо того чтобы сразу атаковать, они принялись разворачиваться в шеренги. Этого хватило дарникцам, чтобы колесницы съехались в сплошную стену, а из стана вышла третья полусотня, готовая прийти на помощь двум другим. Следом за всадниками, которых было больше сотни, из ворот крепости повалила пехота, вооруженная, как и конники, копьями, булавами и щитами.

Пока противник выстраивался для нападения, заговорили все пятнадцать дарникских камнеметов. Десятифунтовые камни-репы обрушились на булгар, и из-за тесноты каждый из них находил свою жертву. Было дано пять залпов, прежде чем все крепостное воинство пошло в атаку. Камнеметчики и лучники стреляли как на учениях – слаженно и метко, и добрых полсотни булгарских гридей нашли свою смерть, еще даже не сблизившись с дарникцами. А с десяти сажен ударили орехи, и полетели сулицы щитоносцев, начисто сметая первые ряды нападавших.

Стоя на своем сундуке в середине стана, Дарник внимательно наблюдал за картиной боя, видел, как захлебнулось наступление булгарских конников, как передние прорвавшиеся кони оседали на задние ноги и вставали на дыбы, не желая налетать на тройной ряд пик, как сзади на них напирали другие всадники. Часть из них все же врезалась в строй дарникцев, который слегка поколебался, но устоял. Следом накатила волна булгарской пехоты, которая все продолжала и продолжала выходить из ворот крепости. Умница Борть дал знак полусотням медленно отступать, вровень с ними двинулись назад и колесницы. Приняв их отступление за свою победу, булгары усилили натиск, десятки их падали под ударами стрел и сулиц, с колесниц их молотили цепами и лепестками, с сундуков из стана камнеметы косили их задние ряды, но в горячке боя всего этого противник не замечал. Часть булгар вырвалась из общей свалки и попыталась обойти дарникцев сбоку. Путь им преградила третья полусотня. И снова до рукопашной не дошло, всюду булгары наталкивались на пики и сомкнутые щиты. Наконец их боевой порыв начал ослабевать.

Дарник дал сигнал Быстряну и Жураню. Распахнулись боковые ворота стана, оттуда выехал конный отряд катафрактов, за ним жураньцы. Ничто не помешало сорока тяжелым конникам выстроиться клином и, обогнув повозки, врезаться в беззащитные спины булгарской пехоты. Пика, удерживаемая двумя руками, враз прокалывала двух, а то и трех человек. Этот неожиданный удар решил все дело – войско булгар стало отходить, налет с дикими криками жураньцев превратил их отступление в паническое бегство. Часть булгар кинулась к воротам посада, а другая, бо2льшая, – к центральным воротам крепости. Борть остался командовать третьей полусотней, загоняя меньшую часть булгар в ворота посада, в то время как его основные силы вслед за быстрянцами и жураньцами устремились к центральным воротам крепости. Там творилось настоящее столпотворение. Булгарские гриди уже не помышляли ни о каком сопротивлении, только бы успеть попасть в крепость до того, как закроются ворота. Поток бегущих людей захватил и дарникских конников. Преследуя и избивая противника, они вместе с ним тоже втянулись в крепость. За конниками последовали и пехотинцы.

С воеводского сундука Маланкин сын с ужасом смотрел на это. Ему легко представилось, как его войско, зажатое со всех сторон хитрым противником, подвергается уничтожению. Спустившись вниз, Дарник вскочил в седло, выехал с арсами из стана и остановился, не зная, что делать.

Борть, загнав часть булгар в посад, не стал туда врываться, повернул назад, к стану.

– Надо выручать! – крикнул он, прискакав к Дарнику.

– Давай, – согласился тот.

Третья полусотня бегом потрусила ко все еще открытым воротам крепости.

– Может, и мы? – спросил, подойдя, Лисич. Он, как полусотский стана, мог повести в бой еще тридцать возниц.

– Стань у ворот и прикроешь отступление наших, – распорядился воевода.

Возницы Лисича, похватав сулицы и топоры, побежали к крепости. Дарник не уточнил, с какой стороны ворот им стать, и был немало изумлен, когда отряд Лисича следом за бортнями тоже скрылся в воротах крепости.

Возле стана оставались только колесничие Меченого и ватага арсов. Незнакомое чувство беспомощности охватило воеводу – теперь уже ничто не зависело от него. Скакать самому в крепость или стоять здесь, чтобы потом отсечь преследователей от отступающих липовцев?

– А мы чего ждем? – почти с обидой проговорил десятский телохранителей. Наиболее нетерпеливые из них уже садились в седла.

– Стоять! – рявкнул Рыбья Кровь, и арсы нехотя спешились.

– Я думаю, у них в запасе уже никого не осталось, – произнес Меченый.

– А те, которые туда ушли? – Дарник указал в сторону посада.

– У них духа не хватит. Это только у тебя такие вылазки получаются.

Не столько похвала, сколько уверенное спокойствие Меченого благотворно подействовало на воеводу.