Академия - Анна Кондакова

мне плевать.

— А что у него за война с Хегеварой?

— Там мутная история... Говорят, отец Мичи повздорил со старшим братом Горо. Якобы Дейчи не доплатил ему за развоз зерна на полях, и он обратился в Торговый Дом Маямото с просьбой разобраться. Он ведь не знал, что Дейчи готовился жениться на внучке Рио Маямото. Сам Дейчи увидел в этом угрозу свадьбе, и вскоре Горо и братья Цути написали донос военным Янамара о том, что лично видели, как отец Мичи при развозе своровал часть зерна и продал тайком, а теперь требует деньги с семьи Исима, чтобы прикрыть воровство. Все ведь знают, что у него много детей, и он не может их прокормить.

Я вздохнул и нахмурился, а Мидори продолжила:

— Военные прислали своего представителя, и тот нашёл в тайнике у Хегевары часть украденного зерна и деньги. Воровство на полях считается в Янамаре серьёзным преступлением, и отца Мичи забрали в «Железный Бутон». Вот поэтому Мичи ненавидит Горо, хотя сам как-то признавался мне, что его отец действительно приворовывал. Только приворовывал он под руководством Дейчи.

— Понятно. — Я потёр лоб.

Тот случай, когда один вор сдал другого. Зато теперь стали понятны причины разборок между Исимой и Хегеварой. Воровали взрослые, а воевали дети.

Горо нас так и не заметил.

Он пошёл чистить оставшиеся стойла, ну а я решил, что пора бы заняться другими делами.

Если кто-то хочет заставить меня играть по его правилам и на его поле, то пусть считает, что я так и делаю. С первого же дня у меня забрали учителя, вынудили подозревать собственных друзей в предательстве, отняли оружие и преимущество шести Линий, но не лишили мозгов и целей.

Меня назвали «угрозой» и намеренно поместили в слабейшую группу, которая претендует лишь на отчисление, но это не станет препятствием для развития силы. Я верну себе всё: учителя, друзей, оружие и преимущество.

— Ладно, до завтра. Спасибо за бутерброды.

Я уже собрался идти, но Мидори придержала меня, положив ладонь мне на плечо.

— Ты всегда можешь обратиться к друзьям. Они у тебя всё ещё есть.

— Знаю, — ответил я.

Девушка убрала руку, изобразила нарочито строгое лицо и добавила уже с претензией:

— А вот на мою Тучку можешь больше не рассчитывать.

***

Две последующих недели я делал всё, чтобы у Академии не было ко мне ни единой претензии.

Соблюдал все правила.

Не опаздывал на уроки, выполнял домашние задания Коровина и делал вид, что очень его уважаю, записывал его лекции, впитывал каждое его слово.

А ещё я не дрался, не носил оружия вне уроков, ни с кем не спорил, не вступал в конфликты, а наоборот заводил дружеские контакты среди других Витязей, немного научился играть в тот магический бильярд, а также продолжал отрабатывать наказание в виде чистки загонов.

Я даже Горо Исиму терпел каждый вечер, когда он являлся в конюшню, хоть и не разговаривал с ним, как и Мидори. Я просиживал вечера в библиотеке Башни Витязей вместе с Исидорой и каждый день занимался с Лёвой фехтованием. Тот делал поразительные успехи и доставал меня даже в комнате, внезапно атакуя деревянным мечом и выкрикивая: «Не ожидал, да?».

В такие моменты мне хотелось ему врезать, но надо отдать должное — Лёва старался.

К тому же, в поединках с ним на учебных мечах я и сам развивался, всё чаще замечая, что оружие в моих руках меняет длину клинка. Приходилось скрывать это от остальных и особенно от Коровина.

Короче говоря, я делал всё, чтобы не выделяться, но при этом быть усердным учеником. Плюс ко всему занимался дополнительными предметами: готовил эссе по «Мировой магии» для Фергаса и даже начал учить язык подземных магов самостоятельно.

В общем, не студент, а золото.

Даже смотритель Храмов был удивлён и, в конце концов, не выдержал. Когда заканчивалась вторая неделя моего суперприлежного поведения, он пришёл ко мне в комнату.

— Волков, у тебя всё в порядке?

— Да, смотритель, — ответил я, удивлённо на него посмотрев.

Он замялся на пороге, а когда я снова уткнулся в тетрадь с эссе, то старик всё же решил ещё раз напомнить мне о своей заботе:

— Ты заметил, что я изменил расписание? Теперь тебе снова доступны другие Линии обучения, а не только уроки у Адриана Коровина. На следующей неделе назначены занятия у Божественных Врачей, Жрецов и Стражей. А через неделю — у Охотников и Алхимиков. Также будут восстановлены факультативы по Мировой магии, Иностранным языкам и Культурному наследию. И ещё занятия у Знахарей по Зоологии. Тебе наконец разрешат тренироваться со своим пространственным животным.

— Да, я видел новое расписание, спасибо, — сказал я, не отвлекаясь от тетради.

— Хм. Ну что ж... как бы... — Храмов кашлянул. — Я, если честно, сам удивлён, ведь уже на второй день нового учебного периода Совет Академии неожиданно принял решение оставить в твоём расписании только одну Линию обучения. А сегодня мне отправил письмо сам элитарий Салиман. Он написал, что мнение Совета изменилось, и тебе снова позволено изучать все шесть Линий. Он даже похвалил меня, что ученики Башни Витязей так дисциплинированы и старательны в учёбе. Салиман был очень доволен.

Я посмотрел на Храмова и по его лицу ещё раз убедился, что Совет Академии мной действительно доволен, а затем спросил как бы между прочим:

— А на экскурсию в Измаил я смогу отправиться? Развеяться немного. Вы говорили как-то, что раз в неделю для студентов Академии устраивают экскурсию по столице на школьном верхолёте.

— Ну конечно, — закивал смотритель. — Занесу твою фамилию в список на ближайшее посещение столицы, а то всё занимаешься, занимаешься, надо бы и отдохнуть немного, правда же? Экскурсия назначена на выходной, а это уже послезавтра, так что будь готов.

Когда Храмов вышел, я бросил карандаш на тетрадь, откинулся на спинку стула и выдохнул.

Ну вот и первые результаты.

Ради этого пришлось пожертвовать многим. Из-за того, что мне не позволяли посещать уроки других Линий, я не видел ни Мичи, ни Джанко, ни остальных. В Башню Витязей их не допускали, да и я был загружен настолько, что постоянно находился либо на уроках, либо на тренировках, либо в библиотеке, и только Мидори передавала от друзей «приветы», когда приходила чистить загоны.

И как бы мне ни хотелось встретиться с ребятами, я не спешил этого делать.