Белое Рождество. Книга 1 - Маргарет Пембертон

Скотт прислонился к стенке будки. Его выжженные солнцем брови сошлись на переносице. Еще ни разу Эббра даже не намекнула, что испытывает к Льюису какие-либо чувства, кроме горячей беззаветной любви, и все же она не желала делиться с ним тем, что составляло смысл ее жизни. Скотт гадал: понимает ли она, что Льюис не одобрит ее литературные занятия? А если понимает, что она будет делать, когда ее муж вернется домой?

Чтобы закончить третью главу, Эббре потребовался месяц. Вообще-то в основном глава была завершена менее чем за две недели, однако предстоящие отправка рукописи и ожидание отзыва Пэтти так пугали Эббру, что она вновь и вновь исправляла написанное, до тех пор пока не начинало рябить в глазах.

– Прежде чем отсылать, сделай копию, – посоветовал Скотт, когда Эббра позвонила ему и сообщила, что наконец закончила главу. – А когда отправишь, попытайся выкинуть работу из головы хотя бы на несколько дней. – Поколебавшись, он нерешительно добавил: – В ближайшие выходные в Нью-Йорке состоится марш протеста. Я лечу туда, чтобы принять участие. Не хочешь составить мне компанию?

Эббре не нужно было спрашивать, о чем идет речь. Во время рождественских праздников, когда президент Джонсон приказал прекратить бомбардировки Северного Вьетнама, появился проблеск надежды на то, что война может завершиться мирными переговорами, однако об этом пришлось забыть, когда в конце января американские реактивные бомбардировщики возобновили налеты. В течение февраля-марта практически каждую неделю в крупнейших городах страны проходили антивоенные демонстрации.

– Нет, – ответила она спокойным голосом, но без малейших колебаний. – Ты сам понимаешь, я не могу этого сделать.

Скотт в отчаянии помотал головой. Война во Вьетнаме, а также положительные и отрицательные моменты американского военного присутствия там были единственной темой, в которой они с Эбброй не могли достичь согласия. Скотт отлично знал, как Эббра относится к войне. Знал он и то, что, если бы не брак с Льюисом, Эббра непременно участвовала бы во всех без исключения антивоенных маршах. В прошлом году она была в первых рядах студентов своего колледжа, выступавших в защиту прав человека в Сельме. Но как только речь заходила о Вьетнаме, ее истинные чувства отступали на второй план.

Пока в Вашингтоне, Нью-Йорке и студенческих городках по всей стране проходили антивоенные выступления, Льюис ежедневно рисковал жизнью ради тех целей, которые манифестанты отвергали. И если бы Эббра приняла в них участие, это, с ее точки зрения, была бы самая вопиющая демонстрация неверности мужу, какую она только могла себе представить.

– Значит, мне придется маршировать в одиночку, – угрюмо произнес Скотт.

Эббра усмехнулась:

– Вряд ли. «Вашингтон пост» утверждает, что это мероприятие соберет невиданные массы людей.

Четыре дня спустя наутро после шествия она убедилась в том, что «Вашингтон пост» не ошиблась. Демонстранты наводнили улицы Нью-Йорка, а на одной из внутренних полос газеты была помещена фотография юного светловолосого англичанина, который, даже попав в объятия полиции, продолжал сжимать в руках плакаты с надписями: «Джонсона – в экс-президенты!» и «Куда запропастился Ли Харви Освальд, когда он так нужен своему народу?». Юношу звали Лэнс Блит-Темплтон, и в газете была еще одна фотография, на которой его везли в международный аэропорт Кеннеди, чтобы депортировать в Англию.

Во время недавней писательской лихорадки Эббра до такой степени погрузилась в свой воображаемый мир, что и думать забыла о прессе. Теперь она с жадностью поглощала «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс». Обе газеты были полны сообщений о демонстрациях в Хюэ и Дананге. Более всего Эббру потряс ужасающий фоторепортаж о монахине, которая сожгла себя у пагоды.

В письмах Льюиса не было и намека на попытки оппозиции свергнуть премьера Ки. Льюис с прежним воодушевлением исполнял обязанности ко ван чуонга, прилагая все силы для улучшения жизни крестьян. В апреле он написал о деревенской девушке, от которой отказалась семья и которая теперь работает у него уборщицей. «Ее зовут Там, – писал Льюис крупным почерком, аккуратности которого можно было лишь позавидовать, – и она на редкость смышленая. Я учу ее английскому всего несколько недель, но она уже почти овладела разговорной речью!»

Такие письма Эббра любила больше всего. В них не говорилось о засадах, операциях поиска-уничтожения, о смерти и убийствах, и она представляла Льюиса скорее тружеником Корпуса мира, помогающим людям справиться с нищетой, нежели грозным воином.

Миновало несколько недель, прежде чем раздался долгожданный звонок Пэтти.

– Простите, что заставила так долго ждать, Эббра, – оживленно произнесла она. Пальцы Эббры стиснули трубку так крепко, что побелели костяшки. – Я была в Лондоне и вернулась пять дней назад. В Англии я показала ваши наброски своему другу издателю, и он весьма заинтересовался. Он сказал, что если начальные главы столь же хороши, то он хотел бы первым ознакомиться с вашей книгой.

– А они хороши? – хрипловатым от волнения голосом спросила Эббра.

– Они бесподобны! – Тревога Эббры забавляла Пэтти, и в ее грудном голосе зазвучал смех. – Как правило, первые произведения нелегко пристроить, но мне кажется, у нас не будет затруднений с поиском издателя. Я отправлю по экземпляру своему лондонскому другу, а также в Нью-Йорк, одному издателю, который как раз составляет каталог на следующий год и проявил интерес к вашему роману.

Эббра бессильно привалилась к стене. Все получилось именно так, как предсказывала Пэтти. Издателям понравилась ее книга, которая даже еще не написана.

– Вы меня слушаете? – подала голос Пэтти. Эббра рассмеялась:

– Да. Я просто пытаюсь заставить себя поверить в происходящее. Как вы полагаете, сколько времени понадобится вашему приятелю в Лондоне, чтобы дать ответ?

– Может, неделя, а может, месяц, – рассудительно отозвалась Пэтти. – Я сама позабочусь об издателях и контрактах. А ваша задача – написать книгу и постараться, чтобы оставшиеся двадцать или двадцать пять глав были так же хороши, как и первые три.

Следующие полтора месяца Эббра не виделась со Скоттом. Она вообще ни с кем не встречалась. Ко всевозраставшему неудовольствию матери, она практически безвылазно сидела в своей спальне, перенося на бумагу живые образы, возникавшие у нее в голове, и порхая пальцами по клавишам машинки.

– Я рад, что все складывается так удачно, – сказал Скотт, по своему обыкновению позвонив Эббре в четверг вечером. – Сколько глав ты уже закончила?

– Семь.

– Сколько это страниц?