Искалеченный мир - Вадим Громов

Тварь слабо шевелилась, успев наполовину забраться обратно в землю. Но в её шевелении уже не было той энергичности, нахрапистости: она делала это на исходе сил.

— Готов, — эхом повторил кто-то, кажись Герман. Шатун поднялся на ноги, отряхиваясь. Червь лежал безвольной фиолетовой кишкой, сладковатый запах усиливался.

Глава гэвэшников осторожно подошёл к червю и ткнул носком берца в один из наростов.

— Сдох.

— Что тут у вас?! — Вдалеке показался Андреич-Глыба. — Герман, ты, что ли, весь этот перепляс подогнал? Стрельбы на весь посёлок, я уже решил, что Калёный явился — мне счёт за битую в прошлом месяце личность выдвигать. Ебулдыцкий шапокляк, да что за день такой, ни минуты покоя…

Никогда не упускающий возможности ввязаться в дискуссию Знаток бросился к лежащему на земле, глухо стонущему незнакомцу. Осмотрел его руку. Поднял злое и напряжённое лицо на Лихо.

— Если хотите хоть что-нибудь вытрясти из него по поводу и без повода, начинайте прямо сейчас! Ему осталось не больше часа, потом будете через спиритическое блюдце хором канючить, неизвестно у кого — расскажи да расскажи. Чего встали? Бегом!

Андреич врубился в расклад с ходу, и через четверть минуты двое кряжистых гэвэшников уносили потенциального жмура в посёлок. Лихо и Книжник шагали рядом с Андреичем, внимающим чётким пояснениям Лихо, временами осаживая влезающего в доклад Книжника, с его сумбурными пояснениями.

Алмаз, Шатун и Герман остались втроём. Громила подошёл к лежащей на земле твари и задумчиво уставился на неё.

— Что это было? — Вопрос Алмаза был адресован Знатоку. — Я такого фаллоса с клешнями ещё никогда не видел, хотя вроде и не вчера родился. Просвети, ты вроде кумекаешь, что к чему…

— Это могильщик. — Герман почесал переносицу. — Кто-то называет «земляным крабом», но это уже лирика. Они в этих краях почти не водятся, чаще южнее. На кладбищах зачастую шалят, поэтому и могильщики. На живых нечасто нападают, но, уж если проголодается, может. А что он здесь забыл, именно в это время, знать бы… Такое ощущение, что шипачи, да и этот подземный фрукт, не просто так объявились напомнить о своём существовании.

— А с этим, который без роду без племени, что? Ну, выпавший с небес или откуда там… — Алмаз присел на скамеечку, лёгкий мандраж начинал трясти тело. Пусть ты «одарённый» хоть от кепки и до стелек, но простые человеческие эмоции были, есть и будут.

— А ничего, — скучно ответил Герман. — Сквозанёт в мир иной бесплотным духом, только его и видали. Если могильщик хоть царапиной наградит — пиши завещание, пока не скрючило. Ядовитая, паскуда, просто сил никаких нет, а противоядий — и подавно… А уж ему конечность до кости развалило, что с ним к вечеру будет — смотреть не советую, особенно нервным и впечатлительным. Распухнет так, похлеще башки после Глыбовой самогонки…

— Понятно, — кратко резюмировал Шатун, отходящий от существа, едва не оставившего его без ног.

Герман отправился в посёлок. Через полчаса, проведённых в гробовом молчании, на пост пришла смена. Шесть человек, вооружённые не то что до зубов — по самое темя.

— Вы чего это? — Алмаз уставился на прибывших. Вопрос был скорее риторическим, ответ он и так знал с вероятностью в девяносто девять с половиной процентов.

— Глыба усиленный режим объявил. — Один из сменщиков состроил кислую мину, показывая, что все эти нововведения ему совсем не по нутру. Остальные вразнобой, согласно закивали, подтверждая сказанное.

— У вас тут, говорят, сегодня насыщенный день был? — Самый молодой из дозорных с любопытством посмотрел на Шатуна, на Алмаза. — Гэвэшники как дурные туда-сюда бегали. Земля тряслась, я уж думал, что второй Сдвиг начался…

— Был, — коротко отрубил Алмаз, никоим образом не собираясь устраивать спектакль, коряво изображая могильщика и прилагающуюся к нему зубодробительную канитель. — Надеюсь, что у вас такой ночи не будет. Глядите в оба. Пошли, Шатун. Расслабим организм на ночь глядя. Заслужили.

Друзья пошли в посёлок. Каждый думал о своём, не говоря ничего. За семнадцать лет, проведённых в почти каждодневном контакте, любой из них мог с большой долей вероятности предсказать, что думает другой. А уж сегодня — и подавно.

— Дела неважные, — задумчиво, но, впрочем, без особого уныния, сказал Алмаз. Шатун согласно кивнул.

Посёлок встретил их обычной суетой, в которой всё же ощущалась некоторая напряжённость. Двойная беготня ГЭВ не осталась незамеченной, и по Суровцам поползли слухи, обрастающие самыми невероятными подробностями.

— Сука! — Из дверей бывшего Дома культуры, а нынче — гибрида штаб-квартиры Андреича и мэрии — трое гэвэшников вытаскивали бешено матерящуюся Лихо, вслед за которой выскочил пребывающий в насквозь растрёпанных чувствах Книжник. — Мразь! — Блондинка махнула рукой, и один из гэвэшников схлопотал по скуле, свирепо, звучно. Двое других, на пределе сил удерживающие Лихо, пихнули её со ступенек, и она пролетела вперёд, на землю, ухитрившись удержаться на ногах. Развернулась, сверкая глазищами, что твоя богиня войны. Но дверь, из которой её только что негалантно выперли, захлопнулась, лязгнул засов, делая проникновение внутрь невозможным. — Пустите, уроды! — Лихо бросилась обратно, яростно пнула ногой в низ тяжеленной дубовой створки. — Я этой паскуде глотку перегрызу! Мразь! Подонок!

Шатун с Алмазом ошарашенно переглянулись и бросились к Лихо для прояснения происходящего. Не нравящегося им ещё больше сегодняшних агрессивных рок-н-роллов с представителями фауны Материка. Книжник растерянно топтался рядом, не зная, что делать. Вид у него был насквозь невменяемый.

Увидев бегущих в их сторону Шатуна и Алмаза, он бросился к ним, потом дёрнулся к Лихо, заметался. Одним словом, вовсю демонстрировал полную потерю самообладания.

Лихо, ещё пяток раз смачно приложив по двери носком армейского ботинка, отошла от неё и присела на корточки, закрыв лицо ладонями. Плечи её затряслись. Лихо, никогда не сдающаяся, никогда не упускающая возможности пошутить в самых безвыходных на первый взгляд эксцессах, — плакала.

— Ну ты что… Не надо, Лихо… — Книжник, ссутулившись, переминался рядом с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Положил руку ей на плечо, стараясь успокоить. Лихо уткнулась лицом в руку очкарика и разрыдалась в голос, не стесняясь никого.

— Лихо… Придумаем что-нибудь, обязательно. — Книжник присел рядом, заглядывая в лицо, уже сам готовый разрыдаться. — И не из таких передряг выбирались…

— Суки, — сквозь стиснутые зубы сказала Лихо, начиная вытирать слёзы рукавом. Снова превращаясь в ту цельнометаллическую амазонку, способную при надобности вывернуть шипача наизнанку голыми — или даже переломанными — руками.

Алмаз с Шатуном приблизились, понимая, что самое большое потрясение в этот день было не час назад, а только что. И смутно предчувствуя, что это ещё не все.

— Что стряслось? — Шатун не стал ни с кем нянькаться, приводя в душевное равновесие. Лихо уже почти оклемалась, а Книжника достаточно было легонько потрясти за шиворот, сделав соответствующую физиономию.

— Книжник, расскажи, — бесцветным голосом велела Лихо. — У тебя поглаже получится. Один хрен, я всех деталей не запомнила, а уж тем более когда меня накрыло по полной программе… Только без излишеств. Чётко, по существу.

Книжник подобрался, взгляд у него стал отрешённым, словно ему предстояло вспомнить нечто, не способное принести никаких положительных эмоций. Но крайне необходимое.

— Что такое параллельные миры, знаете? — Вопрос был задан сразу обоим: и Алмазу, и Шатуну. — Или краткий экскурс проводить придётся?

— Примерно, в общих чертах и где-то около, — кивнул Алмаз. Шатун тоже взмыкнул что-то утвердительное.

— А больше и не надо, — поправил сползшие на кончик носа очки Книжник. — Я тоже постараюсь обойтись без специфических терминов. Параллельные миры существуют независимо друг от друга, и события, происходящие в каждом из них, влияют на ход истории, творящейся только в этой вселенной, никоим образом не затрагивая других. Понятно объясняю или ещё проще надо? Хотя куда уже проще…

— Нормально, — пробасил Шатун.

— Лады… Для полноты картины добавлю, что путешествия в параллельные миры теоретически возможны, но на практике — увы… А вот теперь представьте, что два мира всё-таки пересеклись! Даже не пересеклись, а соприкоснулись. Ненамного, но плотно. Так, что образовалась некая лазейка, дыра — называйте, как хотите, — через которую из одного мира в другой утекает энергия.

— Всплеск! — уверенно сказал Алмаз и выругался — длинно, затейливо. — Из этого чулана барабашка?

— Точно. — Книжник покривил губы, точь-в-точь как его дядя. — И многие из прочих «восторгов жизни», которые мы наблюдаем уже четвёртый десяток лет. Представьте себе паразита, живущего за счёт другого организма, тянущего у него жизненные силы. И не сказать что совсем уж гуманными дозами.