Искалеченный мир - Вадим Громов

— Прожекторы давай, сука! — бешено орал кто-то. — Сдохнем ведь, падлы! Твою ма…

Крик захлебнулся, сопровождаясь какой-то тошнотворной вознёй, от которой у человека менее искушённого, чем Лихо, стопроцентно завибрировали бы поджилки. После звука глухого удара раздались быстрые, легкоузнаваемые нотки разрываемой плоти. Блондинка мигом захлопнула окно, в комнату уже влетал мордоворот из прихожей, усиленный помимо «Узи» ещё и ухоженного облика помповухой. Чтобы орлы Андреича, и в нужный момент без подходящей «пукалки»? Это уже из области самой гнусной и разнузданной фантастики…

Кивнув верзиле: «Объект в норме! Стереги!» — хотя он нуждался в этом меньше, чем Фредди Крюгер — в средствах от бессонницы, Лихо вылетела в прихожую. По пути на пару секунд задержавшись и цапнув из приоткрытого чуланчика готовый к бою «калашников» с двумя обоймами, соединёнными изолентой.

Мария Сергеевна немного заполошно, но в общем и целом приемлемо спасалась бегством в ванную комнату, строго следуя инструкциям всё того же Глыбы. Лихо пнула входную дверь и вскинула ствол, обшаривая достаточно большое пространство лестничной площадки. Пусто. Дальше!

Подъездная дверь распахнулась от отработанного удара ногой, и Лихо выскочила в полутьму, готовая к чему угодно. Метрах в пятнадцати от особнячка существо размером с королевского дога нависло над агонизирующим телом и старательно вгрызалось в горло умирающего человека. На звук удара по двери оно обернулось и приглушённо зашипело. В сумерках Лихо разглядела то, что в принципе уже видела не один раз.

Клюв, нижняя часть которого была скорее плотным щупальцем грязно-бурого цвета. Узкая, приплющенная с боков голова, украшенная сверху беспорядочно расположенными некрупными костяными наростами, которые всегда хотелось вбить внутрь черепа чем-нибудь увесистым и твёрдым. Недлинное, рыхловатое тело, заканчивающееся очень энергичным, раздвоенным на конце хвостом с влажно поблёскивающими отростками белесоватых жал. И непропорционально большие для тела конечности, что верхние — крылатые, что нижние — бескрылые, часто покрытые мелкими шипами и заканчивающиеся роскошным набором хирургически острых когтей. Способных вскрыть грудную клетку одним небрежным и даже не очень сильным взмахом. Ночной упырь, собственной персоной, глаза бы его не видели! Кровохлёб, птичка чёртова…

Вставать в позу и патетически изрекать что-то вроде «Сдохни, исчадие ада!» Лихо не стала. «Калаш» коротко отстучал срочную свинцовую телеграмму, мигом дошедшую до адресата. Не Алмаз, конечно, но черепушку, разъярённо таращившуюся на неё фосфоресцирующими глазищами размером с донце двухсотграммового стакана, Лихо разнесла без промаха. Счёт открыт. Дальше!

По периметру и в центре посёлка один за другим уже загорались прожектора, шарящие по небу и окрестностям ультрафиолетовыми лучами. Кровохлёбы, попадающие в бледно-фиолетовый луч, старались шарахнуться в сторону с жалостливо-яростным писком и сгинуть в темноте. Пропасть, лишь бы не ощутить на своей рыхлой, холодной коже обжигающий свет. Во всяком случае, так было раньше. Сейчас всё шло по другому сценарию. Более страшному и абсолютно непредсказуемому.

Крылатые твари пикировали с высоты, не обращая внимания на то, что должно было их бескомпромиссно отпугивать. Два луча сошлись на тушке стремительно мчащегося к земле кровохлёба, и крылья ночного хищника задымились, начиная обугливаться. Тот изменил траекторию полёта и направился прямо на прожектор, визжа от боли, но даже не пытаясь уйти в спасительную темноту, увильнуть, стряхнуть с себя эту слепящую боль.

«Тра-та-та!» — с вышки простучала автоматная очередь. Лихо увидела, как тварь, словно налетев на невидимую преграду, кувыркнулась вниз, нелепо вихляя крыльями. Прожектор лихорадочно стал подниматься вверх, ища новую цель.

«Ш-шух-х!» — второй кровохлёб вынырнул неподалёку от вышки, словно дождавшись удобной минуты, когда прожектор направили в другую сторону. Человек на вышке заметил его, луч рыскнул в сторону, пытаясь нащупать хищника, но не успевал, не успевал!

Приглушённый звон разбитого стекла слился с запредельным криком твари, протаранившей прожектор. Боец на вышке короткой очередью внёс последнюю правку и спешно принялся спускаться вниз. Третий кровохлёб атаковал его сзади, превратив спину от затылка до пояса в полотно, разрисованное геометрически правильными линиями, быстро набухающими красным. Человек с криком полетел вниз, и упырюга бросился туда же, уверенный, что добыча уже не сможет сопротивляться.

Лихо ухитрилась снять одного прямо на лету, огляделась, стараясь не дать разгореться льдистому огоньку в груди. Прожектора, почти слаженно вспыхнувшие в нужный момент, гасли. Гасли один за другим, не часто, но неуклонно, заставляя тихо и безостановочно стервенеть от подступающей тревоги.

Ещё один кровохлёб получил очередь поперёк пуза, попытавшись с разгона отчекрыжить кусочек от стройной фигуры, возникшей на его пути. Тварь взвизгнула и покатилась кубарем. Замерла, вроде бы приготовившись остывать уже окончательно. Лихо всадила ещё одну пулю промеж меркнущих глазищ кровохлёба — живучие, паскуды, сколько народу полегло, поскупившись на контрольный «маслёнок»! — и бросилась к Дому культуры.

Налёты кровохлёбов, существ безмозглых, трусоватых и жадных до чужого гемоглобина, были, в общем-то, не из ряда вон выходящим событием. Пару раз в месяц с наступлением темноты крылатые антидоноры наведывались в воздушное пространство Суровцев, намереваясь попить кровушки за здорово живёшь. Как будто на окраине поселка висел хорошо заметный транспарант с надписью: «Добро пожаловать на ночь открытых вен!» И каждый раз всё заканчивалось по скучному до зевоты шаблону. Получив щедрую дозу ультрафиолета и несколько скупых очередей вдогонку, когда наглый и заранее обречённый на провал налёт превращался в хаотичный драп, они исчезали до следующего раза. Становящегося близнецом предыдущего. Но сегодня клятого отродья было гораздо больше, чем обычно. В высоте кружило не менее трёх сотен тварей, не считая тех, что уже получили свою порцию свинцового успокоительного, незначительно, но летально утяжеляющего организм. От их обычной трусости, проявлявшейся во всей красе, стоило поблизости замаячить хоть одному ультрафиолетовому лучу, не осталось и следа.

Лихо сменила опустевший магазин, с тревожной радостью слушая всё ещё раздающиеся посреди и с окраин Суровцев очереди и одиночные выстрелы. Андреич не собирался спускать штаны и становиться в позу «Добыча кровохлёба» только потому, что этих пернатых упырей вдруг оказалось в несколько раз больше, чем обычно. И их ставшая почти легендарной трусость испарилась под воздействием неизвестных факторов. Глыба был способен на такое только в одном-единственном случае. Если твёрдо знал, что в заднице у него находится хотя бы подобие заряда, способного нанести вред противнику.

Две несколько более крупные, чем обычно, твари прилунились метрах в двадцати от Лихо. И с вызывающей дерзостью, почти вальяжно принялись сокращать разделяющее их расстояние. Лихо поставила режим огня на одиночные и незамедлительно огрызнулась в сторону оборзевших сородичей семейства комариных.

Раз! — один из кровохлёбов вдруг ушёл в сторону с небывалым проворством, пуля вжикнула мимо, впервые за этот вечер пропав впустую. Лихо, с некоторым усилием прищёлкнув на место пытающуюся упасть в уровень земли челюсть, рассталась ещё с парой патронов. Первый тоже свистнул «в молоко», зато второй угадал точняком туда, где почти отсутствующая шея соединялась с туловищем. И насколько помнила Лихо, там находился какой-то жизненно важный узел, повреждение которого причиняло невыносимую боль. Это ей поведал Книжник, нахватавшийся подобных знаний у Германа-Знатока.

Кровохлёб зашёлся в невыносимо кошмарном, прерывистом визге, осатанело маша крыльями, не то делая попытку взлёта, не то — крайне беспокойно подыхая. Верным оказалось второе.

Через пяток секунд он завалился на бок, мелко подёргивая конечностями, визг глох, делаясь почти неслышным. Лихо уже переключилась на следующего, сократившего расстояние раза в два и определённо примеривающегося углублённо полюбопытствовать о состоянии её внутренних органов.

«Хрен тебе вместо клюва… Чтобы постоянно болтался и в глотку норовил заскочить». Блондинка шмальнула от бедра, но обнаглевшая тварюга ушла вбок с какой-то дьявольской грацией, сократив разделяющее их пространство ещё на пару шагов. Лихо уменьшила боезапас ещё на три патрона, но долбаный кровохлёб, по всей видимости, успел пройти в какой-то кровохлёбьей шарашке ускоренные курсы неуязвимости и сейчас блистательно демонстрировал результаты Лихо, быстро сатанеющей от повторяющихся неудач.

Нет, конечно, Лихо чётко знала, откуда растут корявые копыта всей этой катавасии, способной мимолётно и не оглядываясь вогнать в жуткий депресняк любого закоренелого оптимиста. Оттуда же, откуда взялись нападающие стаей шипачи и не способные угомониться с одного выстрела «стиляги». «Кляксе» понятно — жизнерадостности это не прибавляло ни на ломаный грош, причём в хлам проржавевший и где-то безвозвратно затерявшийся.