Уайтбол. Социальная фантастика/н/ф/мистика - Ирина Белояр

– Дурак ты, Мишка. Вульгарное рацио. Несмотря на озарения.

Вик отошел к окну, демонстративно повернулся ко мне спиной и уставился на улицу.

Я решил сменить тему:

– Как Серж?

– Плохо Серж.

– Он не откажется от участия в проекте?

– По мне – лучше бы отказался.

– Почему? Разве экспедиции одной потери мало?

– Венский геологов не поодиночке приглашал. Он приглашал тандем. Ребята последние годы работу вместе вели, статьи публиковали под общим авторством. Ты никогда не задумывался, как функционирует тандем?

– Как?

– По принципу взаимного дополнения. Два контрастных менталитета, генератор идей и скептик. Первый гонит, второй фильтрует. Оба друг без друга никуда: в одиночку первый прослывет фантазером и пустобрехом, второй увязнет в рутине. Теперь вопрос: какая расстановка ролей была у наших геологов?

– Ну, не знаю… Вообще, Серж мне показался более сдержанным.

– Это худший вариант. Уайтбол не позволит увязнуть в рутине. Он просто раздавит нашего друга, доведет его до безумия.

Верю. Все там будем. Собственно, одной ногой уже там.

– Может, стоит убедить Сержа отказаться?

– Венский против. Сказал, что будет искать Юрию замену.

– Ммм… на все случаи жизни?

– Приколы у тебя ниже плинтуса. А главное – очень своевременные… Все, хватит пить. Слухай сюда. Мне завтра похоронными делами заниматься. Встреть, пожалуйста, на вокзале нашу красавицу. Сашу Луневу.

– Без проблем.

– Поезд в три. Сашино фото утром занесу.

Вик пошел на выход. На пороге остановился:

– Мишка, а тебя давеча пуаро спрашивало, почему ты поднял панику в баре?

– Спрашивало.

– Ну – и?

– Сказал, что услышал треск. Я – лесник, десять лет в глуши безвылазно, это легко проверить. Для меня треск над головой означает возможные неприятности.

– Поверили?

– Не нравится – пусть придумают другое объяснение.

– Еще не хватало, чтобы с тебя взяли подписку о невыезде, – пробормотал он, выходя за дверь.

Вот и состоялся разговор на животрепещущую тему. Я б не сказал, что ясности прибавилось. Отчего-то стало страшно, но о возвращении домой в тот момент даже мысли не возникло. Будто приоткрылась форточка в настоящий мир, теперь прежняя жизнь казалась вроде плоского рисунка. Простая, безопасная, декоративная.

После ухода Вика я какое-то время пытался расшифровать доклад Венского с прошлогодней конференции, потом бросил: проще читать египетские иероглифы, а уж с такой башкой, как нынче…

Покрутил в руках пакет с запретным содержимым. Нет, только не сейчас, а то перебор получится. Сегодня никаких новых потрясений. По крайней мере, добровольных. Если верхнему этажу отеля не терпится осесть мне на голову – пусть лучше это произойдет внезапно.

Закрыл номер, спустился в бар. Обычный человеческий бар, без всяких сияющих улиток. Стойка, несколько квадратных столиков и лампы дневного света. Неинтересно.

– Коньяк есть?

– Да, пожалуйста, – мужик пододвинул прейскурант.

Е-мое. Здесь сплошь космических командировочных принимают, или звезд Голливуда? Конечно, старпер своих гостей где попало не поселит. Но по интерьеру не скажешь, что тут такая уж круть.

– Ясно. Сто грамм водки и чашку кофе… вот этого, – я ткнул в самое дешевое непонятное название.

– Не советую. Этот кофе – ароматизированный, фруктовый. На любителя. Возьмите лучше…

– Я и есть любитель.

Девица в блестящей половине платья подошла к стойке, но бармен чуть заметно покачал головой, и красотка удалилась восвояси. Понял. Звиняйте, батьку, в следующий раз пойду отдыхать в город. Сам виноват: о том, что в отеле не стоит пользоваться дополнительными сервисами, Вик предупреждал меня еще в день приезда.

Забрал рюмку и кофе, прошел в самый темный уголок зала. Здесь лампочка на последнем издыхании: горит, но слегка подмигивает. Не как вчерашний циклоп, конечно… черт. Я достал из кармана телефон и визитку, набрал номер.

– Дмитрий Олегович? Вихорев Михаил, мы с вами утром беседовали по поводу ЧП в баре. Вы просили сообщить, если я еще что-нибудь вспомню. Была там одна, в общем-то, мелочь. Над стойкой висела кукла, изображающая циклопа. У куклы фонарь во лбу. Накануне происшествия фонарь светил ровно, а вчера – пульсирующим светом. Такой свет у реальных циклопов означает сигнал тревоги.

– И?..

– И… все. Это все, что я хотел сказать. Извините за беспокойство, чепуха, наверно.

– Не чепуха, но мы уже в курсе. Спасибо.

Интересно, откуда он в курсе? Вик, что ли, на нервной почве изложил свои завиральные идеи о мистической функции циклопа?

Меж тем девица в половине платья заинтересованно подползла к моему столику.

– Привет! Клубнику любишь?

– Люблю, но только свежую, – съязвил я.

– Вот хамло, – фыркнула бабочка. – Эта – свежая, угощайся, – по гладкой столешнице ко мне подъехала плошка ягоды со сливками.

– За счет заведения?

– Фу! За мой счет. Поболтаем?

Я пожал плечами:

– О чем?

– Я тут случайно услышала…

– Подслушивать некрасиво.

– А врать, что не слышала – нечестно. Ты там был?

– Где?

– В Городе циклопов.

Я мотнул головой:

– Не. Вообще в космосе не был. Хотел побывать, но не срослось.

– Ты тормоз? Я про кафе спрашиваю.

– Ах, кафе… тормоз, да.

– Как оно все было?

– Фильм «Гибель «Прометея» видела? То же самое, только народу поменьше.

– И чего?

– И все.

– Все? Газеты только об этом и кричат, а тебе рассказать нечего?

– Я не газетчик.

– Там правда была диверсия?

– …и не следователь.

В это время в зал вошло двое мужиков, и визави внезапно потеряла ко мне интерес. Половина платья величаво поднялась со стула и волнообразно поплыла к стойке.

Стало как-то неуютно в этой нищей забегаловке для сказочно богатых людей. Я покинул бар, поднялся на четвертый этаж, в номер 45.

– Не помешал?

– Нет, – ответил Ри. – Я еще не ложился спать. Никогда рано не ложусь.

В отличие от Вика и меня, наш космический партнер был совершенно спокоен:

– Да, все понимаю. Головой понимаю: произошла трагедия. Почувствовать не могу. Отвык чувствовать такие вещи.

– Я увлекался в свое время Чужими. Немного помню, можете ничего не объяснять.

– Вы присядьте.

– Спасибо. Дело такое: я завтра буду встречать недостающую участницу проекта. Которую мы тут дожидаемся. Не хотите составить компанию? У вас с ней общий менталитет, а я – дикий туземец.

Ри улыбнулся:

– Обязательно поеду. Нельзя же оставлять ее вам на съедение.

– Отлично. А еще у меня вопрос. Вернее, два.

– Да?

– Во-первых, зачем Венский пригласил в проект ксенобиолога? Во-вторых, ради чего вы согласились оторваться от собственной темы?

Он кивнул:

– Отвечаю в том же порядке. Венский читал мою монографию. Говорит, отдельные проявления феномена схожи с некоторыми процессами, происходящими в Городах циклопов.

– Ага. Уайтбол – рука космоса?

Отрепетированная улыбка снова появилась на лице ученого:

– Миша, паранойя – прерогатива политиков и военных. А я исследователь.

– Я вас как исследователя спрашиваю.

– Что значит «рука космоса»? Земля для циклопов слишком чуждая среда. У них другие интересы. Может быть, Луна. На худой конец Марс, хотя и это уже экстрим… Но уж точно не Земля. Вы бы согласились жить на Юпитере? Или в Марианской впадине? Циклопы слишком прагматичны, чтобы тратить усилия на заведомо неподходящие миры. В их распоряжении целый космос подходящих… Вот где-то так, если с точки зрения межрасовой войны.

– А без войны?

– А без войны – другой разговор. Радикальные научные круги полагают, что циклопы если не предки, то кузены землян. Существенно меньше удалившиеся от прототипа, главным образом – за счет усиления защитных функций колонии. Исходно вся земная биосфера – рука космоса, так с какой стати уайтбол должен быть исключением, разве там биосфера отсутствует?

– Пфф… ответ из серии «все люди – братья по Адаму».

– А вы что хотели от ученого с Ганимеда? Только на Земле в порядке вещей противопоставлять «нашу планету» и «остальную вселенную». Пережиток тех времен, когда солнце, звезды и прочий небосвод вращались вокруг Земли.

– Гипотеза о едином предке появилась еще десять лет назад. Если не раньше. От нее же давно отказались, нет?

– О ней просто перестали говорить. Она непопулярна. Догадываетесь, почему?

– Почему?

– Судите сами: есть некая раса, для которой перемещаться между звездами – как нам, землянам, в соседний город съездить. Дело нешуточное: у нас, ни много ни мало, оспаривают право считаться венцом творения. А тут еще некий яйцеголовый сукин сын заявляет: сверхраса – гораздо более ранний эволюционный этап. Это уже вообще ни в какие ворота. Значит, мы не просто не венец, куда хуже: вырожденцы. В лучшем случае тупиковая ветвь. Ну, и с какой стати подобная крамола должна нравиться общественности? Она, общественность, себя весьма уважает. Одно дело молиться на сверхрасу, другое – обращаться на «вы» к каким-то там слизням с ранней ступени эволюции. И уж тем более квалифицировать самих себя как неудачный эксперимент.