Наперсный крест - Николай Еленевский

– Да будет воля Божия – благая, содействующая нам в поражении врагов, споспешествующая успехам бранного оружия нашего! – слова владыки ложатся на мое сердце так, как будто оно до сего времени специально берегло там для них свое место. – Сыны России! Война не может не сопровождаться великими жертвами, многими лишениями, которые потребуются не от одних только сражающихся на поле брани, но и от всех мирных жителей обширного царства. Для успешного ведения войны требуется всеобщее наше участие, сочувствие и содействие.

Каждое слово врезается в память, и я понимаю, что к этому слову я еще не раз буду возвращаться и возвращаться в том благословенном походе, в котором предстоит участвовать и Минскому полку.

– Что ж, останемся ли мы холодными, равнодушными зрителями начатой войны? Откажемся ли участвовать в необходимых жертвах для оной?

– Не-ет! – срывается и зависает в воздухе все тот же громкий женский крик. – Не откажемся!!!

Ветер играет нашим полковым знаменем, которое держит высоченный и хорошо сложенный подпоручик Каненберг, рядом с ним с шашками наголо такие же здоровенные ассистенты прапорщики Навуменко и Федорович. Я вижу, как толстые, из шелковых шнуров знаменные кисти раскачиваются и бьют по лицу Каненберга, но тот невозмутим.

Владыка продолжает:

– Да, именно нет! Мы всецело обязаны и, с уверенностью думаю, готовы содействовать успехам нашего победоносного воинства всеми возможными для нас силами и средствами. Готовы жертвовать своим имуществом и достоянием на усиленные потребности войны. Готовы усердно заботиться о раненых и больных воинах, об их семействах и доставлять им средства к безбедной жизни.

– Истинно так, владыко… Истинно так!! – многочисленные крики со стороны горожан. В их толпах буйствует сила уверенности, сила единения, сила готовности прямо сейчас вместе с войсками незамедлительно идти туда, на Балканы.

– Православная церковь непрестанно будет молить Господа сил, чтобы он, Преблагий, благословил и увенчал победами оружие нашего воинства, восставшего на защиту угнетаемых, терзаемых и избиваемых славян, на защиту чести и достоинства нашего монарха и славы нашего Отечества, бесславимого нашими врагами. Непрестанно будет молиться о здравии и благоденствии благочестивейшего государя и царственных вождей брани, об умудрении и о спасении их от всякой опасности, молиться обо всем Христолюбивом воинстве.

Я еще никогда не слышал такой проповеди, в которой было бы сконцентрировано столько мощи и духа. Этой мощи и духу архипастырского слова внимали все, кто смог вместиться на кафедральную площадь.

– К молитвам Церкви да присоединит свои молитвы и каждый сын России, с полною верою и надеждою на всесильную, всепобеждающую, все неправды сокрушающую помощь Божию.

В окружении генерал-адъютанта Альбединского много дам, которые аккуратненько крестятся.

– С этой твердою верою в Промысел Божий и усердною молитвою в уповании на всемощную Божию силу воскликнем словами богодухновенного пророка: «С нами Бог! Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!» Аминь!

Владыка завершает свое слово.

Теперь все усердно крестятся, от его высокопревосходительства до солдата, стоящего в самом крайнем ряду.

Затем начинается благодарственное Богу молебствие с присоединением молений об успехах русского оружия. Оно завершается под громкие возгласы:

– Слава!!! Слава!!! Слава!!!.. Урр-а-а!

В конце молебствия провозглашается многолетие государю императору, всему царствующему дому и христолюбивому всероссийскому победоносному воинству.

– Слава!!! Слава!!! Слава!!!.. Урр-а-а!

На мои глаза наворачиваются слезы. Душа ликует.

Полковые оркестры, соединенные воедино, играют «Боже, царя храни». Офицеры берут под козырек. Народ начинает петь гимн. Особенно усердствует молодежь.

Все под впечатлением торжественности и необычности происходящего. Каждый из нас чувствует свою сопричастность к великому и благородному делу.

Обратно в Малую Слепянку полк возвращается с песнями. Над колонной взмывает к небесной голубизне голос рядового Корчика:

Взвейтесь, соколы, орлами,Полно горе горевать…

… и полк молодецки, с лихим подсвистом подхватывает:

То ли дело под шатрамиВ поле лагерем стоять!

Впереди каждой роты офицеры на лошадях. Наш тарантас замыкает колонну. Весьма пыльно. Денщик, сидящий на передке, нервно теребит вожжи:

– Может, обгоним, ваше высокоблагородие?!

Подполковник Кременецкий протестующе машет пальцем:

– Ни-ни, пыль – это сущий пустяк! – и слушает с умилением. – Вот они, мои солдаты!! Они и умирать за веру и Отечество будут с песней! Я видел их под Севастополем! Нет людей более геройских, чем наши люди!

Тарантас медленно катит по проселочной дороге, покачиваясь на ухабах. Мы продолжаем глотать пыль, взбитую сотнями крепких ног, обутых в новые сапоги.

А над окрестными полями разносится:

Наши жены – пушки заряжены,Вот кто наши же-оны-ы!

– Да, ваше преподобие, мы, считайте, уже отправляемся на войну. Думаю, что нас здесь долго не задержат.

Полк сворачивает в сторону длинных двухэтажных деревянных казарм. Мы едем прямо к штабу. Улица свободна, и денщик радостно взмахнул кнутом.

VII

Газеты «Новое Время» и «Русский Инвалид» в Минске нарасхват. У публики невероятный интерес к тому, что печатается о войне, которая еще где-то там очень далеко. Особый интерес вызывает рассказ о прибытии государя императора в Кишинев…

Прошло несколько дней, а нас никуда не отправляют, хотя я уже послал отцу весточку в Дударево о том, что это может случиться с минуты на минуту. Не случается. Все в полном неведении.

После утренней молитвы в большой штабной комнате майор Лещинский, аккуратно проведя щеточкой по пшеничного цвета пушистым усам, четко, без малейшей запинки зачитывает опубликованный в «Новом Времени» приказ главнокомандующего великого князя Николая Николаевича по войскам действующей армии. Зачитывает так, словно этот приказ он написал самолично и именно этим приказом решается исход всей предстоящей балканской кампании:

«Сотни лет тяготеет иго турецкое над христианами, братьями нашими. Горька их неволя! Все, что дорого человеку: святая вера Христова, честное имя, потом и кровью добытое добро, – все поругано, осквернено неверными. Не выдержали несчастные и восстали против угнетателей, и вот уже два года льется кровь христианская. Города и села выжжены, имущество разграблено, жены и дочери обесчещены, население иных мест поголовно вырезано.

Все представления монарха нашего и иностранных правительств об улучшении быта христиан остались безуспешными. Мера долготерпения нашего царя-освободителя истощилась. Последнее слово царское сказано: война Турции объявлена!

Войска вверенной мне армии! Нам предстоит исполнить волю царскую и святой завет предков наших. Не для завоеваний идем мы, а на защиту поруганных и угнетенных братьев наших и на защиту веры Христовой.

Итак, вперед!

Дело наше святое, и с нами Бог!

Я уверен, что каждый, от генерала до рядового, исполнит свой долг и не посрамит имени русского. Да будет оно и ныне так же грозно, как и в былые годы!»

По ходу чтения газеты Лещинский делает краткие комментарии к приказу, как-то: «Отменно прописано… Отменно сказано… Видите, чувствуете, господа, сколько экспрессии, сколько благородства!»

Приказ магически действует на офицеров. На лицах прописаны благородство, отвага, и я подумал: они обязательно сладят с турком, побьют его непременно. Голос Лещинского отточен, словно острие офицерского палаша: «Да не остановят нас ни преграды, ни труды и лишения, ни стойкость врага.

Мирные жители, к какой бы вере и к какому бы народу они ни принадлежали, равно как и их добро, да будут для нас неприкосновенны. Ничто не должно быть взято безвозмездно. Никто не должен дозволить себе произвола.

В этом отношении я требую от всех и каждого самого строгого порядка и дисциплины. В них наша сила, залог успеха, честь нашего имени.

Напоминаю войскам, что по переходу границы нашей мы вступаем в издревле дружественную нам Румынию, за освобождение которой пролито немало русской крови. Я уверен, что там мы встретим то же гостеприимство, как и предки, и отцы наши. Я требую, чтобы за то все чины наши платили им, братьям и друзьям, полной дружбой, охраной их порядков и безответной помощью противу турок, а когда потребуется, то и защищали их дома так же, как свои собственные. Николай!»

Простенько и вместе с тем значимо – «Николай»!

Лещинский делает паузу, ожидая, покуда утихнет шум:

– Господа, а вот эти строки приказа: «Да не остановят нас ни преграды, ни труды и лишения, ни стойкость врага!» – должны стать нашим боевым девизом! Каково?!