«Кармен» в первый раз - Юрий Димитрин

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Декабрь 1866 г.

«Если бы вы знали, каково мое существование за последний месяц. Я работаю по 15–16 часов в день, иногда больше, ибо у меня уроки и правка корректур; нужно жить. Мне нужно еще 4–5 ночей, и я окончу. Карвальо очень мучат авторы… которые одолжили ему денег. Я хочу, чтобы меня оплатили или сыграли; для этого нужно строго держаться сроков договора».

Жорж Бизе – Полю Лакомбу

Конец декабря 1866 г. или начало 1867 г.

«…Мне 28 лет. Мой музыкальный багаж невелик. Опера, вызвавшая много споров, нападок, одобрений… В итоге – провал, приличный, блестящий даже, но, тем не менее, провал. Меня знают музыканты и парижский свет… В общем 4–5 тысяч человек, которых мы называем: весь Париж!.. Но в провинции меня совсем не знают…»

В 1867 году журнал «Revue Nationale et Etrangère» предложил Бизе постоянное сотрудничество в качестве музыкального обозревателя. Вскоре в первом номере журнала была опубликована «музыкальная беседа» господина Гастона де Бетси. Этот псевдоним Бизе использовал не однажды.

Жорж Бизе (фрагмент беседы о музыке в журнале «Revue Nationale et Etrangère»).

«Я буду говорить правду, только правду и, насколько возможно, всю правду. Я не принадлежу ни к какой группировке, у меня нет соратников, есть лишь друзья, которые перестанут быть друзьями с того дня, как перестанут уважать свободу моего суждения, мою полную независимость.

…я буду рассматривать произведения, не заботясь о тех ярлыках, которыми они снабжены. Не прославлять и не поносить – такова линия моего поведения».

Кстати, в этой статье Бизе предлагает читателю весьма жесткую формулу. «Талант – выше идеи». Каждый творческий человек должен поежиться от этой сентенции. Если тебе не дано, – ни изобретательность, ни актуальность идей, ни образованность, ни усердие не помогут. Оставь надежду всяк сюда входящий, если тебе не дано…

Уже очень скоро сменившаяся редакция журнала заявила Бизе, что его «линия поведения» журнал не устраивает, и отказала ему в сотрудничестве. Эта статья оказалась единственной.

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Октябрь 1867 г.

«Журналистика все больше становится ящиком скандалов»

«Пора затормозить. Я болен…»

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Январь 1867 г.

«Меня хотят отложить, я это чувствую, но я не пойду ни на какие отсрочки. Репетиции или в суд… Только что кончил романсы для нового издателя. Боюсь, что написал лишь весьма посредственные вещи, но нужны деньги, вечно деньги! О, черт!.. Поверьте мне, ничто не может устоять перед материальными затруднениями в жизни. Можно все вынести, горести, разочарования и т. д. Но не эту ежеминутную тревогу, которая отупляет, унижает человека. Я никогда не знал нищеты, но знаю, что такое стесненность и знаю, как она бьет по активности ума».

Жорж Бизе – Антуану Шудану

Январь 1867 г.

«Я совершенно обескуражен. Оказаться поставленным в августе… когда уже никого не будет в Париже, я нахожу это плачевным. Право же, можно подумать, что все сговорились меня погубить. Может быть, они поймут, но слишком поздно, что прославление, основанное на сговоре и личной заинтересованности, не может выдержать тщательной и длительной проверки… «Дебора» Девзн-Дювидье, «Сарда-напал» Жонсьера, «Васильки» Козна – все, вопреки первоначальному договору, пойдет раньше «Красавицы». Моя вещь не пойдет раньше июня. Человечество гнусно… Если в один из этих прекрасных дней я умру от беспокойства, разочарования и, следовательно, от голода, тогда, быть может, кому-нибудь и придет в голову сделать что-нибудь для «Красавицы» и «Ивана».

В спор за очередность премьер неожиданно вмешивается Шарль Гуно. Он убеждает Карвальо, что кассу театра может спасти только его опера «Ромео и Джульетта». Все конкуренты отодвинуты на неопределенный срок. Уродливость этой ситуации усугубляется тем, что Шудан поручает именно Бизе, постановка оперы которого повисла в воздухе, фортепианное переложение пятиактной партитуры Гуно и к тому же ставит жесткие сроки – успеть к открытию Всемирной выставки.

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Январь 1867 г.

«…Дебора провалится смешно и позорно. То же будет со всеми пьесами композиторов, которые прибегают к подкупу… Сарданапал провалится, Кардильяк провалится, Васильки Жюля Козна провалятся. В этом моя месть. Пусть действуют ростовщики, люди без души и без таланта. Будущее, наше достоинство и наша совесть вознаградят нас».

Конец января или начало февраля 1867 г.

«…Каждый день у меня уроки, я должен руководить публикацией Миньоны (опера А. Тома – Ю.Д.), сделать переложение для фортепиано solo, партитура в 600 страниц, две ее корректуры 1200 страниц, отдельные партии 800 страниц, клавир с пением и т. д. и т. д. Пора затормозить. Я болен. После бесконечных переговоров Карвальо, испуганный провалом «Деборы» и неминуемым провалом «Сарданапала», получив нагоняй из министерства, которое с негодованием наблюдает, как субсидируемый театр ставит оперы, оплачиваемые их авторами, решил восстановить порядок; меня начнут репетировать. Есть еще бесчисленные трудности, но дело в принципе решено и мы сдвинулись. В марте поставят «Ромео», а «Кардильяк» и «Васильки» отложены». Моя очередь наступит в апреле… Сколько пришлось потратить изобретательности и настойчивости, чтобы добиться таких результатов… Театр – это зыбкая почва, не знаешь чего в нем ждать завтра».

Конец марта 1867 г.

«Моя вещь не пройдет раньше июня. Авторы Ромео сделали все возможное, чтоб задержать и даже скомпрометировать мою оперу. Но я отомщу… и жестоко. Ручаюсь вам…»

Не совсем ясно, зачем авторам «Ромео» бороться с «Пертской красавицей?» Она им совершенно не мешает. Не мнительность ли это до предела измученного композитора?

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Конец марта или начало апреля 1867 г.

«Ромео откладывается! Он пройдет лишь в конце месяца. Я решил изменить свои планы. Вместо того чтобы торопиться, я буду всячески оттягивать. Постараюсь, чтобы начали репетировать лишь в июне… Если я дотяну до августа… сделаю все, чтобы дотянуть постановку до октября-ноября, даже, если возможно, декабря. Сила вещей поможет мне, если только Карвальо не прогорит после Ромео, что тоже возможно».

Жорж Бизе – Жюлю Адени

Апрель 1867 г.

«Вчера была бурная репетиция Ромео. Гуно в ярости на всех. Шудан в подавленном настроении! У Карвальо достаточно денег, чтобы протянуть две-три недели, но если будут дальнейшие задержки… – кто знает? Я ошибся по поводу Ромео. Возмездие начинается».

Жюль Адени – один из либреттистов «Пертской красавицы». Стало быть, «планы возмездия» Бизе были известны не только его внетеатральному другу Галаберу. Либреттисты оперы знали о нем и поддерживали Бизе.

Жорж Бизе – неизвестному бельгийскому композитору.

Апрель 1867 г.

«В настоящее время я в ссоре с двумя третями музыкального мира. Дело в том, что измученному человеку невозможно хладнокровно смотреть на все те бессмыслицы, все то вероломство, которыми столь любезно усыпана жизнь».

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Апрель 1867 г.

«Бог (в образе Карвальо) располагает, когда композитор предполагает. Ромео идет через пять-шесть дней, и я буду принужден за ним последовать. Я попаду как раз на июль. Превосходное время, что и говорить».

27 апреля 1867 года Лирический театр, наконец, дает первый спектакль «Ромео и Джульетта». Успех полный. «Ромео» приносит театру 90 аншлагов.

«…Ho будем ли мы делать сборы?»

Жорж Бизе – Эдмону Галаберу

Лето 1867 г.

«Я пережил ужасных две недели. Сен-Жорж начал капризничать. Он не хотел Девери (исполнительница главной партии – Ю.Д.), которая просто великолепна. Наконец все улажено. Были объятья, слезы!.. Карвальо мил, искренен, расположен, Сен-Жорж требователен и очень хитер. Адени все еще расстроен, я раздражен и устал, Шудан укрощен, Гуно взирает на небеса… Еще от двух до шести месяцев репетиций и… будь что будет».

Бизе несколько успокоился. Он уже не производит впечатления участника кровавой битвы с превосходящими силами противника, готовящего месть в случае своего поражения. Во всяком случае, он уже может оторвать взгляд от партитуры и проблем «Пертской красавицы» и оглядеть музыкальный мир Парижа. И кое-что в этом мире привлекает его внимание. К открытию Всемирной выставки Министерством изящных искусств объявлен конкурс на гимн выставки и торжественную кантату. Бизе решает принять участие в этом закрытом конкурсе и инкогнито, в запечатанном конверте под девизом представить высокому жюри (секретарем которого пребывает его давний знакомец Э. Л’Эпин) свою кантату.