К истории купеческого капитала во Франции в XV в. - Софья Леонидовна Плешкова

59] и т. д.

Неоднократно упоминаются в качестве учеников дети (сироты в возрасте от 5 до 7 лет), которых охотно брали на содержание корпорации сапожников, шляпников, ткачей и шелкоткачей, ювелиров и других [91, 61–62]. Устройство сирот поощряли и городские прево.

Соглашение о содержании ученика предусматривало в конце срока ученичества денежное вознаграждение обучающемуся. Это условие способствовало заинтересованности ученика, хотя длительность ученичества зачастую сводила эту заинтересованность на нет. Вознаграждение определялось обычно мастером произвольно. Среди данных за 1407 г. упоминаются суммы в размере от 4 до 10 франков в качестве вознаграждения за шести — десятилетний срок ученичества в цехах сукноделов. Суконщица К. Бриньон брала на обучение ученицу, обещая уплатить в конце десятилетнего срока ученичества 10 фр. [91, 70]. В том же году трактирщик и суконщик Г. де Босю заключил договор об уплате 4 фр. своему ученику в конце шестилетнего срока обучения [91, 70]. Официально оплата была утверждена только для ученика ювелира и равнялась 100 су в год [91, 70].

Не менее строгому ограничению был подвергнут найм подмастерьев. Нехватка квалифицированной рабочей силы приводила к тщательному контролю за соблюдением регламента, который не допускал переманивания подмастерьев, подвергая за это высоким штрафам, и запрещал использование нескольких ремесленников одновременно [91, 77, 78]. Городские прево определяли продолжительность рабочего дня, значительно возросшего по сравнению с предшествующим периодом [91, 81]. Труд в ночное время не запрещался.

Ордонанс 1351 г. предусматривал повышение на ⅓ зарплаты подмастерья [19, II, 350]. За годы Столетней войны это был единственный ордонанс о повышении оплаты труда ремесленника. Однако фактически положение последнего не менялось. Одновременно с этим продолжал расти вступительный взнос и повышались требования, предъявляемые к шедевру, которые способствовали прикреплению подмастерья к своему месту.

В то же время экономическая ситуация конца XIV — начала XV в. обусловливала совмещение нескольких смежных или разных профессий: трактирщика и суконщика, сыромятника и сапожника и других. Наряду с запретом содержания нескольких учеников или подмастерьев эта форма занятости ремесленников продолжала существовать, свидетельствуя о дефиците рабочей силы и о материальном неблагополучии трудящегося люда [90, 70]. К этому времени относится появление компаньонажей — братств подмастерьев, объединенных общностью экономических интересов.

Искусственность мер, затруднявших продвижение подмастерья, вызывала внутрицеховую борьбу, обострению которой способствовала общая неблагоприятная обстановка в годы войны. В 1372 г. ткачи Труа выступили против удлинения рабочего дня, требуя повышения оплаты [19, V, 595–597]. Те же требования были выдвинуты подмастерьями разных цехов Парижа в 1395 г. [91, 2, 148].

Одновременно с разложением корпоративного ремесла, осуществлявшимся в специфических условиях, шел процесс подчинения его короне. Наступление на цеховую автономию почти одновременно с антикоммунальиой политикой вызывалось, с одной стороны, обострением социальной борьбы в городе, с другой — фискальными интересами королевской власти. Метриза или получение звания мастера, которыми сопровождалась покупка ремесла, известная с XIII в., приобретает постоянный характер, и продажей этого права пользуется королевская власть. Со времени повышения удельного веса торговоростовщического капитала во французском обществе корона совершенствует методы наибольшего улавливания денежной ренты.

Начало ущемлению цеховой автономии нанес ордонанс Филиппа IV (1307) [91, 2, 8]. Судя по ордонансу, Филипп IV не санкционировал сложившиеся в предшествующие годы цеховые порядки, а стремился их изменить. Его попытка отказаться от строгого регламента в найме рабочей силы и в ограничении рабочего дня успеха не имела. Однако она сыграла свою роль как посягательство на самостоятельность цеха. В 1322 г. этот ордонанс был вновь объявлен действительным [91, 245]. В 1351 г. Иоанн Добрый распространил его действие на всю Францию [19, 2, 352]. Необходимость в этом ордонансе объяснялась, в известной степени, дефицитом рабочих рук.

После восстания молотил в Париже (1382) Карл VI ордонансом от 1382 г. подчинил короне все парижские цехи и торговые объединения [19, VI, 685–687]. Институт цеховых присяжных был заменен контролем со стороны королевского прево и назначенных им надсмотрщиков. Однако и этот ордонанс оказался не долговечнее предыдущих. В 1387 г. была возобновлена деятельность Большой Бойни в Париже, запрещенной ордонансом 1382 г. [19, VII, 179–180]; в 1412 г. были восстановлены эшевенаж и должность прево торговцев Парижа [19, IX, 668].

Наибольшего успеха с точки зрения тенденции подчинения цехов короне достигла цеховая политика французских королей с середины XV в. С этого времени начался новый этап в цеховой политике короны, суть которого состояла в восстановлении цехового ремесла и в насаждении цехов там, где эта форма ремесленной организации еще не была преобладающей.

Политика королевской власти вызывалась общим состоянием ремесла в годы войны и разнообразием форм его организации. Сосуществование цеха и «свободного ремесла» составляло одну из особенностей французского городского ремесла и обусловливало возможность насаждения цехов. Право короля на пожалование метризы, непосредственное участие королевских советников в выработке цеховых статутов и осуществление контроля за ремеслом со стороны доверенных лиц ставило цехи в непосредственную зависимость от короны.

В характере принятых цеховых статутов со всей очевидностью проявились фискальные интересы королевской власти. Но вместе с ней в этих утвержденных королем ордонансах нельзя не видеть дань устоявшейся цеховой традиции, еще не только не изжившей себя к XV в., но в определенной степени благоприятной в условиях экономического спада.

Одним из проявлений цеховой политики XV в. были утвержденные Карлом VII в 1443 г. статуты сукноделия Буржа, в выработке которых принимал участие королевский советник Жак Кёр [19, ХIII, 378]. Согласно этим статутам, горожане Буржа получали право на занятие сукноделием с разрешения короны, которая гарантировала это право посредством метризы [19, XIII, 380]. Строгому ограничению подвергалось количество продукции, устанавливался качественный эталон [19, XIII, 381]; регламентировались порядок всех производственных операций и размер штуки готовой продукции [19, XIII, 380]; устанавливалась монополия Буржа на изготовление серых сукон [19, XIII, 380] и прочее. Несоблюдение порядка производственных операций равно, как и нарушение количественной и качественной норм, надзор за которым несли присяжные [19, XIII, 380], служило основанием для взимания штрафов и даже лишения прав на занятие ремеслом [19, XIII, 380].

Заслуживают внимания статуты, в которых определялись условия найма подмастерьев и их оплата. Регламентировались дифференцированные условия найма ремесленников в зависимости от специальности, а также право мастера на определение размера оплаты [19, XIII, 380], В одном из статутов указывалась максимальная оплата квалифицированного сукновала, которая составляла 5 су [19, XIII, 380]. Вместе с тем существовала натуральная форма оплаты [19, XIII, 381].

Определенным отступлением от традиционных цеховых порядков было отсутствие ограничения в найме ремесленников, связанного с местной принадлежностью последних. В целях привлечения населения в город статуты Буржа не запрещали и не ограничивали приток ремесленников из предместья Сен-Сульпис [19, XIII, 382].

Начиная с 1451 г. были регламентированы ремесла изготовителей полозьев и ножей Тура