Калейдоскоп миров (сборник) - Дмитрий Королевский

– Закрой рот и давай заказ! – строго прокричала женщина. – Живо, я сказала!

– Что ты, что ты, дорогая, мой друг Чарли не хотел тебя обидеть! – вмешался Джим, изображая добряка. – Вот он, бери, цыпленок еще горячий, с хрустящей корочкой и нежным, сочным мясом внутри, как любит наш глубокоуважаемый бос.

Каблуки звонко отчеканили по полу, послышалось какое-то шуршание, опять цокот, звук открывающейся двери и приглушенное прощание с поварами, выраженное одним пренебрежительно сказанным словом: «Свиньи!»

Мужчины снова заржали.

– Сучка! Спит с босом, пока его жена на курортной планете, и умудряется строить из себя недотрогу… – заворчал Чарли.

Однако слушать его рассуждения о добропорядочности личной официантки Майка Гордона у меня времени не было. Я поспешил вслед удаляющейся девушке. Какое-то время я сомневался в правильности того направления, что выбрал, но услышав знакомый цокот каблуков, «пролившийся» на сердце как бальзам, уверенно двинулся по нужному, пусть не очень комфортному и тесному, но верному пути.

– Привет, Хью! – донеслось до меня сквозь одну из решеток.

– О, Саманта, привет! Что, наш босс проголодался?

Голос мужчины заставил напрячься, я снизил скорость, примкнул к прорехам в решетке. На этот раз мне повезло, и я всех увидел. Высокий, коренастый мужчина в темно-синей форме с закинутым на плечо плазменным ружьем и длинноногая брюнетка в короткой розовой униформе с белым передником о чем-то мило беседовали. Однако услышать их я снова не мог, уши заложило, а мои конечности стало выворачивать судорогой. Господи, только не сейчас! Я уже так близок к цели. Просчитались умники, их чудо-зелье «выветрилось» куда быстрее, чем они планировали.

Брюнетка улыбнулась охраннику, махнув на прощанье рукой, и пошла вперед, толкая перед собой столик-разнос. Я сделал попытку опереться на конечности, и мне это удалось. Боль, заполняющая все мое тело, постепенно угасала. Вернулся и слух, услышав веселую мелодию, что насвистывал проходящий подо мной верзила в форме, с радостью обнаружил я.

И до чего же этот подонок боится смерти! Забрался на край галактики, зарылся в неприступные недра планеты, под толстый слой самого прочного металла, открытого когда-либо человечеством, и, ко всему прочему, обложил себя охраной! Сколько их здесь – сотни, тысячи, – днем и ночью неустанно патрулирующих пустые коридоры?

Я ухмыльнулся, на секунду представив, как это выглядело на моем новом лице, и мне самому стало страшно.

«Майк Гордон, ты мой! – застучало у меня в голове в такт бьющегося в предвкушении расправы сердца. – Ничего тебя уже не спасет! Ведь я здесь, рядом, в каких-нибудь добрых двадцати метрах. И месть моя страшна!»

Словно червь, продолжаю свой фантастический путь по вентиляционной трубе. Да, именно фантастический путь, как его еще назовешь! Кто бы мог подумать, что в логово самого Майка Гордона можно так легко проникнуть, и не просто проникнуть, а двигаться, следить и контролировать ситуацию в нем.

Официантка останавливается возле шикарной, двухстворчатой двери, на первый взгляд, смотрящейся деревянной, но, зная хозяина комнаты, можно смело утверждать, что это не так.

Я нависаю почти над ней, несколько метров вперед по трубе, и я буду в апартаментах врага! Но я терпеливо жду. Метнись я сейчас вниз, в то самое время, когда перед девушкой откроется дверь, и все, это будет провалом. Камеры наружного наблюдения не заставят себя долго ждать, а то, что их нет внутри комнаты, я был уверен. Кому понравится вечно жить под наблюдением? Даже такой, свихнувшийся на своей защите от всего и вся, человек, как Гордон, не пошел бы на это.

Мои размышления со звоном бьются, словно хрусталь, когда в голову ураганом врывается боль. Боль нестерпимая, жуткая! Я с силой сжимаю челюсти, чувствуя, как дробятся упершиеся друг в друга клыки.

Створки расходятся по сторонам, и девушка, толкая перед собой столик, входит в комнату. Чего же ты ждешь, вперед! Однако тело вновь подводит рвущийся к свершению правосудия разум. Я чувствую, как начинаю терять сознание.

* * *

– Эта забастовка? – с тревогой смотря на меня, спрашивает Дженнифер. Рука ее крепко сжимает ладошку испуганного Дэнни. – Чего они хотят, Марк?

Мы идем, с трудом пробираясь сквозь многотысячную толпу людей, собравшихся на площади. Я впереди, буквально силой пробивая себе путь, следом жена, вцепившаяся мне в локоть, и сын.

– Да, это с третьего цеха, их всех отправляют на Горгону, – торопливо объясняю я. – Дэнни, сынок, пойдем ко мне на руки.

– На Горгону? – она в испуге зажимает рот рукою.

– Да, – подхватываю сына на руки. – Быстрей, быстрей, надо уходить, пока сюда не прибыли Стражи! И надо им всем было собраться именно здесь, на этой площади!

Вой сирены, возникший сразу со всех сторон, заглушил скандирующих и выдвигающих свои требования людей. Он пронесся над площадью, заставляя пригнуться и зажать уши. На мгновение воцарилась могильная тишина. Люди с перекошенными от боли лицами, уронив из рук транспаранты, в оцепенении застыли в гнетущем ожидании неизвестного.

Длившееся так долго мгновение тишины взорвалось ужасающими криками боли и страха. И тогда я увидел огонь. Он с грациозностью дикой пантеры перескакивал с одной спины на другую, в считанные секунды пожирая свою жертву.

– Бежим!!! – дико завопил я, чувствуя, как сомкнутые на моем локте руки Дженнифер разжались от сильного толчка. Испуганные люди, метнувшиеся в разные стороны, стали топтать друг друга, спасая каждый свою жизнь.

– Дженнифер! Дэнни! – ору я срывающимся голосом, выискивая в царящем хаосе родных мне людей. Но меня так же бесцеремонно и грубо сбивают с ног. Последнее, что я успеваю заметить – это черная фигуру Стража, облаченная в защитный костюм. Он не спеша, переступая через обгоревшие, дымящиеся останки людей, надвигался мне на встречу. А многометровая струя из его огнемета, словно адский бич, каким Дьявол погоняет своих поданных, «хлестала» вопящих во всю глотку людей.

* * *

Воспоминания, возникшие в моем мозгу подобно маслу, влитому в огонь, еще больше воспламенили мою ненависть. Я сделал попытку пошевелится, но тело не слушалось. Препарат переставал действовать, и я снова становился человеком.

* * *

– Марк, посмотри на себя! Как бы тебе не было больно, но на человека ты и так едва похож, огонь сожрал все, – мягкий и вкрадчивый голос доктора Декера звучал в моей голове. – Однако и то, что осталось, может послужить науке и, в конце концов, во благо человечества.

Хороший он все-таки мужик, этот Декер, успокаивал меня перед тем, как ввести первую порцию препарата, хотя и сам прекрасно знал, что выбора у меня нет. Там, на площади, в тот страшный день из всей многотысячной толпы протестующих почти никто не выжил. А тем, кому посчастливилось, вряд ли можно было позавидовать. Я был одним из счастливчиков. Как альтернатива в отказ от участия в эксперименте, шла статья, по которой меня, как главного зачинщика восстания, пожизненно ссылали на одну из планет-каторг. Может быть, и на саму Горгону. Вот так вот из простого, мирно шедшего со своей семьей пешехода, я стал главарем смутьянов.

* * *

Превозмогая боль, я рванул вперед. Есть у меня еще есть немного времени! Я обязан двигаться ради тех, кого навсегда потерял.

Несколькими движениями разрываю тесную трубу и вываливаюсь наружу через располосованное когтями отверстие. Слабые ноги подкашиваются от удара об пол, я падаю и, яростно рыча, вскакиваю обратно. Что творилось в данный момент в головах присутствующих в комнате я мог лишь только предполагать. В данный момент эти двое: она, склонившаяся над стеклянным столом так, что ее пышная грудь растеклась по его гладкой поверхности, и он, одной рукой сжимавший сочную куриную ножку, а второй неспешно блуждавший под ее подолом, могли напоминать два каменных изваяния.

– Подохни, сволочь!!! – человеческая речь, издаваемая мною, была адски страшна.

Одним огромным прыжком настигаю застывших людей и бью. Она, пролетев добрых десять метров, врезается в ярко выкрашенную стену и безвольным кулем падает вниз. А он, тщетно пытавшийся прикрыть лицо от бьющегося на сотни кусков стеклянного стола, опрокидывается на пол вместе со стулом. Верхней парой конечностей сгребаю его за шею, вскидываю вверх. Не без удовольствия наблюдая, как закатываются его глаза, а на изрезанном мелкими стеклами лице появляется гримаса страдания.

Еще секунда, и я разорвал бы его пополам.

– Папа.

Этот тихий, робкий, хныкающий голосок ударил в мои уши подобно ядерному взрыву. Я обернулся, сзади меня, сжимая белыми пальцами силиконового монстра, подобия тех, что обитали на поверхности, стоял трясущийся от страха мальчик. Только сейчас я увидел еще одну дверь, что вела из этой просторной комнаты в детскую.

Дэнни, мой сын, он же был примерно такого же возраста, когда сгорел на той проклятой площади.