Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Солонин

Результаты работы были изложены мною в книге под названием «Бочка и обручи» (первый тираж вышел в свет в 2004 г.), затем в 2008 г. радикально переработанный вариант этой книги издавался под названием «22 июня. Анатомия катастрофы». Основная концепция была развита и дополнена в книге «23 июня: день «М». Весьма показательным для понимания реального состояния советских Вооруженных сил является история начала 2-й советско-финской войны, подробно рассмотренная в книге «25 июня — глупость или агрессия?». Авиационной «составляющей» истории разгрома 41-го года были посвящены книги «На мирно спящих аэродромах» и двухтомная «Новая хронология катастрофы».

В конечном счете сформировался некий «корпус работ», в котором подробно рассмотрен и предметно аргументирован следующий вывод: главная причина поражения лежит вне сферы проблем оперативного искусства, тактики, количества и качества вооружений. В самой краткой формулировке ответ на вопрос о причине поражения может быть сведен к трем словам: АРМИЯ НЕ ВОЕВАЛА. На полях сражений 1941 г. встретились не две армии, а организованные и работающие как отлаженный часовой механизм Вооруженные силы нацистской Германии с одной стороны, и огромная вооруженная толпа — с другой.

Причины превращения Красной Армии в неуправляемую толпу не имели ничего общего с пресловутым «отсутствием средств связи». И причиной, и следствием, и главным содержанием процесса стихийного распада армии стали массовое неисполнение приказов, массовое дезертирство (как явное, так и скрытое), массовая сдача в плен. Советский Союз оказался не готовым к войне с точки зрения «человеческого фактора». В полном противоречии с тем, что десятилетиями вдалбливала советская пропаганда, Красная Армия уступала противнику не в числе пушек, танков и пулеметов, а в готовности, умении и желании солдат исполнить свой долг. В столкновении с настоящим, упорным и стойким противником выяснилось, что в Красной Армии было много танков, но мало мотивации для вооруженной борьбы.

Шесть лет назад, в предисловии к «Анатомии катастрофы», я писал: «Использованная источниковая база имеет явный недостаток: она неполна, фрагментарна и составлена главным образом именно теми людьми, которые в силу своих служебных и партийных обязанностей имели целью скрыть правду об обстоятельствах и причинах катастрофического разгрома Красной Армии… Строго говоря, в этой книге нет ни одного нового документа или факта ». Та книга, которую вы сейчас держите в руках, сделана совершенно иначе — в ней принципиально и последовательно проигнорированы все и всякие сочинения советских «историков»; если они пару раз встречаются в перечне использованной литературы, то это значит, что использованы они были в качестве иллюстрации к какому-то запредельному вранью.

Та же участь постигла и мемуары советских генералов; Бог им всем судия, но сегодня, имея возможность сравнить с реальными документами и фактами то, что они написали (а точнее говоря — что написали за них идейно подкованные «литработники»), трудно избавиться от чувства неловкости и стыда. А если и есть в этом мутном потоке сверкающие крупицы правды, то добыча такого «золота» слишком трудоемка, утомительна, ненадежна; сегодня уже проще воспользоваться первичными архивными документами.

Мои первые книги предоставили читателю новые выводы из общеизвестных (правильнее и честнее сказать — из доступных, но проигнорированных двумя поколениями историков) фактов. В последней книге все точно наоборот: здесь нет новых (новых по отношению к моим прежним работам) выводов, все выводы «старые», но на этот раз они подкреплены тысячами страниц документов из российских и немецких военных архивов; по большей части документы эти ранее никогда не публиковались.

Можно сказать, что эта книга является «контрольной работой». Проверкой и уточнением предыдущих книг. Можете также считать ее «контрольным выстрелом» в набитое опилками чучело советской псевдоистории; теперь ему место — только на свалке.

Часть 1. Накануне

Глава 1.1 Красная Армия обр. 1941 г

В этой главе (как и во всей книге в целом) мы не будем обсуждать процесс, в результате которого Советская Россия, дотла разоренная в ходе многолетней войны (с 1914 по 1920 г.), превратилась в мощнейшую военную державу. Об этом и без того много написано, а нас в данном случае — для изучения и понимания хода боевых действий первых недель советско-германской войны — интересует не метод, не процесс, а конечный результат. Ограничимся лишь короткой цитатой из одного вполне официального документа. 2 апреля 2008 г. Государственная дума приняла специальное Заявление, посвященное памяти жертв голодомора. Там, в частности, сказано: «В результате голода, вызванного насильственной коллективизацией, пострадали многие регионы РСФСР, Казахстана, Украины, Белоруссии. От голода и болезней, связанных с недоеданием, в 1932–1933 годах там погибло около 7 млн человек. Народы СССР заплатили огромную цену за индустриализацию, за гигантский экономический прорыв, произошедший в те годы…»

Семь миллионов. Ни одна страна Западной Европы (не считая самой Германии) не понесла в годы Второй мировой войны таких жертв, которые подданные Сталина еще в так называемые «мирные годы» принесли на алтарь форсированной милитаризации СССР. Заставить людей работать Сталин и его соратники умели. Можно (и нужно) спорить о том, насколько рационально были организованы эти великие труды с точки зрения критерия «цена — результат». В любом случае «цена» беспокоила Сталина мало, а результат вышел огромный. Весомый, грубый, зримый.

Циклопические горы накопленного оружия позволили создать крупнейшую в мире сухопутную армию, в составе которой к лету 1941 г. числилось 198 стрелковых (в том числе 19 горнострелковых), 61 танковая, 31 моторизованная, 13 кавалерийских дивизий. Всего 303 дивизии. А также 94 корпусных артполка и 74 артполка РГК , 10 ПТАБРов (противотанковая артиллерийская бригада РГК), 16 воздушно-десантных бригад . По принятой традиции, мы не стали включать в этот перечень весьма многочисленные части и соединения войск НКВД.

Стрелковая дивизия

Основой армий первой половины XX века, главной силой в обороне, единственным инструментом, с помощью которого можно было занять территорию и закрепить ее за собой в ходе наступления, была пехота . «Любая карта с обстановкой на Восточном фронте покажет, что как на главных направлениях большинства оборонительных сражений, так и на участках многочисленных прорывов, действовали прежде всего пехотные дивизии» (Миддельдорф).

Главным «кирпичиком», основной тактической единицей была пехотная («стрелковая», как она называлась в Красной Армии) дивизия. При конструировании этого весьма сложного и многогранного «кирпичика» необходимо было решить две задачи. Во-первых, обеспечить максимально возможную способность дивизии к самостоятельным, автономным действиям; дивизия (в идеале) должна все делать сама: подавить противника огнем, обеспечить свои действия разведкой и связью, взорвать мост при отступлении, навести паромную переправу при наступлении, ремонтировать свою боевую технику, лечить заболевших лошадей и чинить конскую упряжь. Во-вторых, во всех этих компонентах дивизия собственной армии не должна уступать дивизиям потенциальных противников.

Последний аспект стоит рассмотреть подробнее. Несмотря на то, что состав, структура и вооружение стрелковой дивизии Красной Армии и пехотной дивизии вермахта не представляют сегодня никакого секрета, несмотря на то, что на бумаге и в Интернете можно без труда найти всю необходимую информацию, вплоть до полного штатного расписания дивизии с перечислением всех положенных ей шорников, почтальонов, гуртовщиков скота и пропагандистов, безграмотные рассуждения о том, что «советская дивизия была вдвое слабее немецкой», все еще не сходят со страниц сочинений отечественных «историков» и журналистов.

Поскольку речь идет о пехоте, то с пехотных подразделений мы и начнем. В стрелковой дивизии Красной Армии три пехотных (стрелковых) полка, по три батальона в каждом. И в немецкой пехотной дивизии три пехотных полка, по три батальона в каждом. Имеет место почти полное тождество. За словом «почти» скрывается некоторое, не принципиально важное, но превосходство советской дивизии. Уже на уровне мельчайшей частички — стрелкового отделения — в дивизии Красной Армии чуть больше людей (11 вместо 10). В немецком пехотном полку взвод связи, а в советском стрелковом полку — рота связи; у немцев саперный взвод, а в полку Красной Армии — саперная рота; аналога роты ПВО и взвода пешей разведки в пехотном полку вермахта нет вовсе. В конечном счете общая численность личного состава стрелкового полка Красной Армии несколько больше численности пехотного полка вермахта: 3182 против 3049 человек.