Кома: ключ к пробуждению. Самостоятельная работа над собой - Арнольд Минделл

Рядом двое мужчин играют с огнем. Я советую им быть осторожнее. Потом я вижу спящую женщину, лежащую рядом с моей кроватью. Я поднимаю ее, чтобы она не валялась на полу. Она спрашивает меня, почему я проснулся. «Пришлось», – ответил я.

Очевидно, что этот сон начинался там, где мы остановились в прошлый раз. Опять он был с застенчивой незнакомой женщиной. Меня заинтересовало, какие события в своей жизни он все еще переживает как робкие и незнакомые.

АРНИ: Кто эти мужчины? Если бы тебе пришлось играть с огнем, что бы ты делал?

ПИТЕР: Я бы перестал принимать лекарства и ушел из больницы. Я бы встречался с друзьями и хорошо проводил время.

Я очень торопился и не мог больше оставаться. Когда я собрался уходить, Питер спросил меня, что означает этот сон. Я попытался добиться, чтобы он сам рассказал мне, что он думает о значении этого сна, но он настаивал и хотел знать мое мнение. Предполагая, что сновидения – это процессы, пытающиеся произойти в сознании, я просил его не удивляться, если он вскоре забудет о конфликте с больничным окружением, отрешится от дилеммы «жизнь и смерть» и «загорится». Я посоветовал ему «слегка загореться». Тогда он сменил тему разговора.

ПИТЕР: Кто была та женщина на полу?

АРНИ: Не чувствуешь ли ты, что подобно ей ты в некотором смысле «свалился»?

ПИТЕР: Кажется, что она – это кто-то, кто просто потерял надежду и кого нужно вновь пробудить. Я был безнадежен и почти перестал жить.

АРНИ: Что значит – пробудить ее?

ПИТЕР: Одному Богу известно. Что ты думаешь?

АРНИ: Для меня здесь больше нет ни жизни, ни смерти, есть только процесс становления самим собой.

ПИТЕР (со смехом): Ты невообразим. Это могло бы стать настоящим пробуждением!

Мы помолчали еще несколько минут, а потом я услышал, что он мурлычет что-то вполголоса.

АРНИ: Как называется эта песня?

ПИТЕР: Просто французская песенка о свободе.

АРНИ: Разве это не великая вещь – освободиться, сжечь все, что нам не нужно? Когда сосредоточиваешься только на том, что действительно важно, это приносит свободу.

ПИТЕР: Да, как любовь.

На сновидения можно смотреть по-разному. Вместо того чтобы теоретизировать по их поводу, я предпочитаю приблизиться к тому, что происходит. Очень полезно понимать сновидения как описания процессов, которые мы лишь частично осознаем и которые пытаются произойти с сознанием, большим, чем наше. Другими словами, сновидения Питера предполагают, что часть его «выпала» из внешней ситуации. На самом деле он был близок к тому, чтобы войти в кому, выпасть из общепринятой реальности[5] и пробудиться к новой жизни.

Однако в то время я полагал, что спящая женщина являлась той его частью, которую нужно было пробудить, быть может, чувственной частью, которую он каким-то образом «обронил». И только теперь, когда я записываю эту историю, я понимаю, что спящая женщина символизировала то мощное переживание, которое должно было вот-вот случиться. Он готовился ко сну. Ему нужно было оставить все, чтобы войти в кому прежде, чем он сможет пробудиться.

Водопады

На следующий день я снова увидел Питера. В его палате и около нее наблюдалось большое скопление членов семьи и родственников. Несмотря на это собрание, лихорадку и прогрессирующую пневмонию, Питер взволнованно сказал мне, что всю ночь не сомкнул глаз. Он попросил всех родственников, за исключением Сэнди, покинуть палату и рассказал мне следующие сны.

Я поднимаюсь вверх сквозь бурные водопады и спускаюсь к тихому и теплому пруду в глубине леса. Я поднимаюсь и спускаюсь по водопадам много раз.

Едва переведя дыхание, он поспешно заговорил о втором сне:

Я готовлюсь к женитьбе. Приземляется вертолет, и из него выходит командир. Он плывет в море на маленькой шлюпке, которая вот-вот перевернется, и все же ему удается благополучно добраться до земли.

Я раздумывал про себя, почему он говорит так быстро и что означает эта спешка. Было ли это горение из предыдущего сна? Или всему причиной лихорадка? А может быть, волнение, которое он испытывал, оставляя старое сознание позади? Возможно, эта спешка была вызвана раздражением от нагрянувших посетителей.

Поскольку Питер сказал, что он видел водопады, я остановился на зрительном восприятии и посоветовал, чтобы он увидел себя входящим в водопад. Он закрыл глаза и несколько минут спустя сказал мне, что он чувствует водопад. После минутного раздумья он, без тени сомнения, заявил, что бурные воды – это его страх перед умиранием. Я посоветовал ему отдаться этим водам, войти в них и трястись. Я сказал ему: «Валяй, бойся!» Он начал трястись в кровати, попеременно входя то в паническое, то в расслабленное и сонливое состояние. Некоторое время спустя он вернулся и сказал, что теперь он спустился в тихие воды.

«Отдаться моему страху смерти, оседлать его – это все равно что попасть в водопад, – объяснял он. Это естественный путь к успокоению. Ух, ох. Опять подступает страх». В его глазах застыл ужас, он оглядывал палату, как дикий зверь в опасности.

«Отдайся бурным водам, как будто это и есть естественный путь», – предложил я ему. Он вошел в свой страх, как он это делал в сновидении, потом снова оказался в тихих водах. Мы оба расслабились и успокоились.

Затем ему захотелось медитировать. Я откликнулся на его просьбу, и мы оба медитировали некоторое время. Затем он заснул – впервые за последние шестьдесят часов, как сообщила мне сиделка. Очевидно, что лихорадка, дрожь, бессонница были связаны со страхом умирания. Когда он проснулся несколько часов спустя, лихорадка прошла, и он чувствовал себя лучше.

Погружение в панические чувства произвело на Питера успокаивающий эффект. Сновидение явным образом показывало ему, как оседлать поток событий. Подобно пилоту вертолета из его сна, выходящему в море и едва не тонущему, и так же, как в сновидении о плавании в водопаде, он обучался тому, как следовать потоку страха и паники и находить путь назад, к безопасности и сосредоточенности.

Покидая палату Питера, я ощущал настроение подавленности в группе родственников, ожидавших снаружи. Один из них яростно заявил, что Питеру следовало раньше уверовать в Бога. Другой ответил, что Питер всегда был отличным парнем. Каждый подходил к его предстоящей смерти наиболее привычным для себя образом. Некоторые из этих людей давно не виделись, и казалось, они пользуются возможностью разобраться со своими семейными делами. Это тоже должно было бы стать частью моей работы, но я был слишком измучен, чтобы помочь им, и оставил Эми и Сэнди разбираться в ситуации.

На следующий день у Питера затруднилось дыхание, и на нем была кислородная маска. Он был в сонливом состоянии. Сиделка сказала, что у него пульс 150. Он обильно потел и не имел возможности или желания общаться.

Я взял его за руку и тихонько запел. Он начал шевелить ногами, причем, казалось, слишком энергично для своего состояния. Я мягко приостановил движение одной ноги, чтобы усилить импульс, стоящий за этим движением. Я сказал, что в его ногах достаточно силы, чтобы он мог делать все, что захочет.

Внезапно он сел, агрессивно лягнулся и громко завопил.

ПИТЕР: Дерьмо!

АРНИ: Дерьмо что? (Крича.) Договори фразу до конца!

ПИТЕР: А то дерьмо, что я так болен. Сраная лейкемия!

Судьба приводила его в ярость. Лихорадка и частый пульс были проявлением этой ярости. Накричавшись, он задышал свободнее и стянул маску в манере, не допускающей возражений. Он измерил свой пульс и сказал: «Мне лучше». Я заметил, что он похож на скверного мальчишку, который только что сказал неприличное слово. «Тебе всегда следует быть хорошим и принимать все, что с тобой происходит», – пошутил я. Он озорно ухмыльнулся.

Как раз в этот момент вошел один из его родственников. Питер внезапно начал задыхаться, снова надел маску и повалился на койку. Я попросил родственника подождать снаружи, а Питера вежливо пожурил за то, что он симулирует сон в то время, когда ему следовало бы сразу же выпускать свои яростные чувства наружу.

Он возразил: «У тебя хорошие нервы! Ты свеженький!» Я поздравил его с тем, что он меня отшил, и ответил: «Это правда. У меня действительно крепкие нервы. Я говорю «дерьмо», когда мне это требуется». Мы вместе от души посмеялись. Мы восхищались храбростью друг друга, наслаждаясь испытываемым облегчением. Когда вошел очередной родственник, Питер попросил его выйти, посмеялся, а потом заснул.

Сэнди и Питер

На следующий день я сидел возле Питера, пока тот спал. Вошла Сэнди. Она села рядом и всхлипнула.

АРНИ: Почему ты плачешь?

СЭНДИ: Я теперь понимаю, как сильно я его на самом деле любила. Я чувствую, что не смогу жить одна, без него, после того, как это произойдет. Я бы хотела умереть сейчас, вместе с детьми. Я не хочу его терять.

В этот момент Питер проснулся. Он посмотрел на нее, потом в сторону. Я спросил, что он видел.

ПИТЕР: Я вижу, что тоже люблю ее. Поэтому я хочу выздороветь.