Утро космоса. Королев и Гагарин - Владимир Губарев

Сергей Павлович, конечно, отчитал техника, даже па­ра крепких выражений вырвалась, но, честно говоря, он был доволен – именно такие люди нужны ему. Иначе ни ракет не будет, ни ракетопланов, ни Марса.

С начальником отдела кадров института уже давно установились добрые отношения. Стоило появиться ново­му специалисту в отделе кадров, немедленно посылали за Королевым.

На этот раз Королев застал в кабинете новенького. Сразу произвел на него впечатление своей коверкотовой курткой, опоясанной командирским ремнем, и синими га­лифе, которыми Королев гордился. Он заметил, что на паренька его начальственный вид подействовал.

– Арвид Палло, – тихо представился юноша, – хо­чу к вам работать.

– С авиацией знакомы? – спросил Королев.

– Не очень. Лучше с артиллерией.

– А почему именно к нам?

– Рядом живу, – усмехнулся Палло.

– И это единственная причина? – Королев понял, что Палло уже оправился от смущения. И это ему понрави­лось.

– Не люблю ненужных вопросов, – сказал Пал­ло, – буду плохо работать, сам уйду.

– Согласен, – сдался Королев, – но учтите, сам прослежу за вами. – Понравился ему новичок, но пока­зывать этого Королев не хотел.

Арвид Палло стал одним из самых близких помощни­ков Сергея Павловича. Много лет спустя именно Палло возглавит группу поиска, которая встретит после возвра­щения из космоса первых собачек, корабли-спутники, а затем и «Востоки». Юрия Гагарина, Германа Титова, Андрияна Николаева, Павла Поповича, Валентину Те­решкову.

Это будет четверть века спустя…

Умел понимать людей Королев, их способности, чер­ты характера, мечты. И его преданность им оплачивалась их верой в Сергея Павловича, или СП, как называли его сначала друзья, впоследствии сотрудники конструк­торского бюро, а в конце концов все, кто был связан с началом космической эры.

Но пока они зовут друг друга по имени.

– Я не буду больше испытывать, напрасная работа. – Палло положил на стол перед Королевым график испы­таний. – Надо менять конструкцию.

– Это же две недели задержки! – Королев оторвался от бумаг. – А у нас нет времени. Понимаете, нет вре­мени, – повторил он. – Арвид, – начал он уговаривать Палло, – система должна выдержаться, неужели из-за какого-то пустякового соединения мы должны стоять…

– Вырывает трубопровод, – не сдавался Палло, – новая конструкция нужна.

– Продолжайте испытания, – распорядился Коро­лев, – это приказ.

– Я не могу ему подчиниться. – Палло был упрям.

– Трусишь, значит? – Королев нахмурился. – В та­ком случае садись на мое место, а я на стенд… – Он быстро выскочил из кабинета.

Минут через двадцать резко зазвонил телефон.

– Это я, – Палло узнал голос механика, – несча­стье, Арвид… Трубопровод вырвало… Королева в Боткин­скую больницу увезли…

– Что с ним?

– По лбу трубка ударила. Крови много…

Палло выругался. Такого оборота событий он не ожидал.

– Меня не ждите, я в больницу, – крикнул он в трубку.

Сергей Павлович сидел на кровати. Голова была за­мотана бинтами. Синий халат на груди не застегивался. «Крупный все-таки мужик», – подумал Палло.

– Это ты? – Королев улыбнулся. – Здорово по го­лове садануло. Приехал убедиться?

– Не ожидал, что так получится. – Палло по­краснел.

– А кто меня предупредил? – Королев расхохотал­ся. – И поделом. Глупость любой лоб может расшибить, вот так-то, Арвид!.. Прав, надо конструкцию переделы­вать… Спасибо тебе… Садись, садись, помозгуем… Хоть и слегка треснул череп, но еще соображаю.

На всю жизнь запомнил Арвид Палло сидящего на кровати Сергея Павловича Королева, улыбающегося, в халате, который он так и не смог застегнуть…

Они делали первые шаги в принципиально новую об­ласть техники. Будущие главные конструкторы еще бы­ли слесарями и механиками, испытателями и токарями. Все делали своими руками, и каждая неудача – а их было немало – вынуждала искать и находить иной путь в том мире техники, который им предстояло создать.

Эпоха рождала главных конструкторов. И уже в те годы рядом с Сергеем Павловичем Королевым оказались люди, прошедшие с ним до запуска Юрия Гагарина.

Это были годы великих строек, годы Магнитки и Днепрогэса, первых заводов и подвигов авиаторов… Заурча­ли тракторные двигатели, запели первые моторы самоле­тов, загудели турбины… И в этих звуках рождающейся отечественной техники как призыв к будущему прозву­чали взрывы в равелинах Петропавловской крепости.

Эти испытания будущих ракетных двигателей, под­нявших в космос первый спутник и Юрия Гагарина, не мог не услышать инженер Сергей Королев. И судьба све­ла его с инженером Валентином Глушко.

Весной 34-го года они работали вместе в РНИИ (ГДЛ и ГИРД объединились), и Валентин Глушков воз­главил двигательный отдел. На его счету уже были кон­струкции двигателей, которые войдут в историю отече­ственной ракетной техники как «первые ЖРД».

На конференции по изучению стратосферы, где высту­пал Королев на заключительном заседании, он сказал:

– Работа реактивного двигателя на твердом топливе представляет не что иное, как реактивный выстрел. – А затем Королев убедительно доказал, что будущее за жидкостными двигателями, которыми можно управлять.

Безусловно, он имел в виду работы Глушко, с кото­рыми хорошо был знаком.

В отличие от Королева будущий главный конструк­тор ракетных двигателей не увлекался авиацией. Из Одессы, где теперь установлен бюст дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Госу­дарственных премий СССР академика В. П. Глушко, он сразу же зашагал к звездам.

«Весной 1921 года я прочел «Из пушки на Луну», а затем «Вокруг Луны». Эти произведения Жюля Верна меня потрясли, – пишет в автобиографическом очерке В. Глушко. – Во время их чтения захватывало дыхание, сердце колотилось, я был в угаре и был счастлив. Стало ясно, что осуществлению этих чудесных полетов я дол­жен посвятить всю жизнь без остатка».

Ему было 13 лет. А с 15 Валентин Глушко уже пере­писывается с К. Э. Циолковским. «Все письма Циолков­ского, – вспоминает академик, – приходили в само­дельных квадратных конвертах небольшого формата склеенных из белой бумаги. По просьбе Циолковского стоимость изданий, кстати сказать, очень скромная, оп­лачивалась почтовыми марками, которые я приклады­вал к очередному своему письму. Любопытно, что в опла­ту двух книг в заказном письме К. Э. Циолковскому 8 ок­тября 1923 года мною было внесено 460 миллионов руб­лей, что соответствовало по курсу дня одному рублю золотом. В то время самым мелким денежным знаком был миллион рублей, отпечатанный на маленькой бу­мажке».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});