Зона Притяжения (СИ) - Рулев Александр

-Вас с такой силой швырнуло на панель, что я думал – вам конец. Но ничего, боль скоро пройдет, я вколол вам антишок, через полминуты вы будете полны бодрости… но этого хватит минут на сорок не более, потом боль вернется.

Я пошевелил руками, а затем при помощи Робертсона принял сидячее положение. Боль понемногу утихала, и я почувствовал в себе силы встать на ноги. Голова, правда, кружилась, но я все равно встал и, придерживаясь о стенку, спросил у Робертсона:

-А где Осака?

-В соседнем отсеке начался пожар. Он пытается потушить его. Но, по-моему, это бесполезно. Необходимо как можно быстрее эвакуироваться!

Лишь после его слов я обратил внимание, что в кабину уже стал проникать дым. Мой разбитый нос был наполнен кровью, поэтому я не ощущал запах гари, но дышать от этого не становилось легче.

-Потерпите, я сейчас открою запасной выход!

Пока Робертсон мучался с люком, в кабину влетел взмокший от пота японец, а за ним ворвались клубы серого дыма. Затворив дверь в соседний отсек, прокашлявшись, он сказал:

-Все очень плохо! Я не сумел потушить пожар.

-Лучше помогите мне! – натужно прокряхтел Робертсон, силившийся открыть люк.

Наконец четыре руки повернули заклинивший замок, и запасной вход открылся. Пока Робетсон закреплял аварийную лестницу, Осака кинулся ко мне и предложил свою помощь.

-Ничего, как-нибудь сам, – отказался я и медленно двинулся к открытому люку.

Как мне показалось, японец развел слишком активную деятельность. Может быть, таким образом он пытался реабилитироваться за свое неадекватное поведение в первые минуты катастрофы.

-Добрынин, вы сможете спуститься самостоятельно? – спросил меня Робертсон.

-Постараюсь.

-Тогда я пойду первым, и буду страховать внизу, – сказал он и скрылся в проеме люка.

Едва я подошел к выходу и поглядел под ноги, как у меня закружилась голова. Челнок, подмяв под себя подлесок, словно траву, достиг основного леса и чудом остановился о полувековых елей и берез. Сквозь кроны деревьев виднелось залитое солнцем ржаное поле. Тишина. Лишь где-то в глубине чащи слышались тревожные голоса птиц. А ведь еще несколько минут назад этот мирный уголок сотрясал чудовищный рев реактивных двигателей. Теперь же природа, словно стремясь компенсировать противоестественный ей шум, исцелялась тишиной.

Да, я дома. Жаль, только запахов не чувствую. А как бы было хорошо вдохнуть полной грудью запахи родного дома после двух месяцев космической стерильности, а затем попасть в радостные объятия спасателей, прилетевших на вертолете. Вот как я представлял свое приземление. Но судьба распорядилась по иному.

Робертсон стоял на поваленной молодой осине, лежавшей как раз под запасным выходом, и озабоченно глядел на меня.

-Вам нехорошо? Может быть все-таки помочь?

Его вопрос вернул меня к реальности.

-Все нормально, ваше чудо-средство подействовало, - заверил я американца и стал спускаться.

Движения давались с трудом. Ненавистное притяжение опять превратило меня из бога в ползущую тварь, неповоротливое животное, навеки прикованное к поверхности.

Едва встав на землю, я умудрился тут же споткнуться о большой сук и рухнуть на Робертсона.

-Вам все-таки требуется помощь, чтобы идти, – констатировал американец, помогая мне встать.

Я ничего не ответил, рассудив, что Робертсон упертый мужик и спорить с ним бесполезно. Путь делает что хочет.

-Осака ну где вы там! Срочно покиньте корабль! – крикнул он, задрав голову кверху.

Я тем временем перелезал через поваленное дерево и обернулся, когда он закричал. Я увидел, что челнок лежал, накренившись на левый бок, и дымился. Местами языки пламени уже вырывались наружу. Холодок пробежал по спине, стоило мне подумать о том, что будет, если огонь достигнет топливных баков.

-Послушайте, Робертсон, нужно бежать! Корабль может в любой момент взорваться!

-Я слил остатки топлива перед посадкой, но бог его знает, вдруг там еще что-то осталось… Осака, двигайте вашу задницу, черт побери! – заорал он пуще прежнего.

Японец выглянул из открытого люка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-Хорошо, хорошо. Но сначала надо спустить аварийный запас! – с этими словами он выкинул вниз мешок.

-К черту запас! Мы приземлись в населенной местности! Немедленно слезайте! Я вам приказываю…

Не успел Робертсон договорить, как в двигательном отсеке раздался сильный хлопок, а затем из лопнувшей обшивки вырвался столб пламени и повалил черный дым.

Мы оба пригнулись.

-Осака немедленно спускайтесь! – заорал американец.

Японец выбросил последний мешок и наконец-то полез вниз.

-Помогите Добрынину. Я потащу мешки сам! – сказал он на ходу.

Робертсон молча подхватил меня за руку и потащил за собой. Мы двигались быстро, как только могли. Поначалу было сложнее всего. Приходилось перелезать через поваленные молодые деревья подлеска. Я обернулся и увидел, что японец тащил сразу два мешка: один на спине, другой в ругах, и все больше отставал от нас. Робертсон одернул меня, чтобы я двигался быстрее. У меня не было столько сил, сколько у него. Во-первых, потому что я пострадал при посадке, а во-вторых, потому что намного дольше пробыл в невесомости. Несмотря на допинг, который мне вкололи, и специальную систему тренировок, мышцы и главное сердце, отвыкли от земного притяжения. Поэтому я шел так, словно нес тяжелый мешок картошки на плечах. Но Робертсон похоже совсем забыл об этом и с упорством бульдога тащил меня вперед. Я больше не оборачивался, однако слышал позади треск сучьев. Осака спешил за нами.

Мы уже вышли на поле и отдались от лесополосы метров на сорок, когда неожиданно прогремел взрыв, и нас повалило на землю.

-О, боже, мой нос! – простонал я, приподнимая голову.

Новый приступ острой боли, казалось, пронзил мой череп насквозь. Я лег на спину и, глубоко выдохнув, задержал дыхание. Боль стала меньше. Укол действовал все лучше.

Робертсон уже был на ногах и протягивал мне руку.

-Добрынин, с вами все в порядке?

-Все нормально, просто дайте мне немного отдохнуть.

-Хорошо. Я пока пойду посмотрю, что с Осакой.

Слушая удаляющиеся шаги американца, я смотрел в ослепительно голубое небо, откуда нещадно палило летнее солнце. И если бы не черный дым то и дело накрывавший меня тенью, картина была бы совсем идиллической. Неожиданно я увидел, как небо прочертили несколько темных точек, одна из которых вспыхнула красным и тут же погасла. Остальные пропали из зоны видимости, скрывшись за горизонтом.

-Добрынин, идите сюда! Мне необходима помощь! – донесся до меня восклик астронавта.

Я заставил себя подняться и, подминая сухие колосья, потащился к Робертсону, который стоял на опушке и махал мне рукой.

-Лучше бы он бросил эти самые мешки. Господи упокой его душу… - мрачным голосом сказал американец, когда я вылез из ржаного моря.

Осака лежал почти у самого края лесополосы между деревьев, уткнувшись лицом в траву. На его спине лежал злосчастный аварийный запас, не спасший его от осколка, который вошел ему в затылок. Второй мешок валялся рядом.

Какая нелепая смерть, пронеслось у меня в голове, выжить после такой чудовищной передряги на орбите, добраться до земли и погибнуть от случайного осколка!

-Давайте решим, что делать. Может быть, стоит его перетащить?

-Зачем? Какая разница, где он будет лежать? Когда мы найдем помощь, его заберут.

-Это так, но я боюсь, что он просто-напросто сгорит. Разве вы не слышите, что огонь подступает все ближе?!

Огонь вокруг взорвавшегося челнока и вправду распространялся со зловещей быстротой. Характерный треск становился все громче, задымленность увеличивалась, на нас уже подул горячий воздух, словно струя из гигантского фена. Словом, пожар был совсем близко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

-Если мы будем тащить его, то сгорим сами! Нужно бежать!

-Давайте, по крайней мере, возьмем запас, раз уж он притащил его.

Мы подхватили мешок за лямки и быстрым шагом двинулись вперед. Огонь следовал за нами по пятам. Дым становился все гуще и затруднял дыхание. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, в ушах звенело, дышал я словно паровоз. При этом было невыносимо жарко: не меньше двадцати пяти-тридцати градусов, и пот лился с меня ручьями. Но благодаря допингу я шел и шел вперед, низко наклонив потяжелевшую голову.