База-500: Ягдкоманда - Алекс Берн

— Да, он сейчас работает в управлении НКВД по Ленинграду, — ответил Коровин.

— Так вот… Он сказал, что есть указание: сопровождать меня до самой Москвы. Я выехал в Москву еще вчера, вышел из поезда в Бологом купить сигарет… Короче, никто не знает, что я еду в Москву именно в этом поезде. Я специально сел в этот поезд, поскольку Ваня сказал мне, что этим поездом в Москву поедешь ты. Мне больше не к кому обратиться, понимаешь? Для себя я все решил: что бы со мной ни случилось, я не потяну за собой никого! Но у меня есть одна просьба, с которой я могу обратиться только к тебе. Пообещай, что ты ее выполнишь! Это просто личная просьба, не более того.

Август с надеждой смотрел на Коровина. И он не мог отказать.

— Я непременно выполню твою просьбу, — твердо заявил Коровин.

Август закурил новую папиросу.

— Ты, наверное, не знаешь… короче, у нас Магдой есть дочь. Она живет у сестры Магды, под Острудой… когда эта местность была частью Германии, то городок назывался Остероде. Там у отца Магды было поместье. Сейчас оно принадлежит ее брату и вместе с его семьей там живет незамужняя сестра Магды. Когда Магда уезжала в Испанию, то оставила нашу дочь на попечение сестры. Сейчас моей Марте пятнадцать лет, а я ее не видел уже лет десять…

Август на мгновение замолчал, дернув кадыком. И продолжил:

— Магда погибла, а я не могу сделать ничего хорошего ни для нее, ни для своих друзей… кроме как пустить себе пулю в лоб, чтобы не подставить под удар никого из тех, кто мне дороги!

Коровин хотел возразить, но Август вдруг порывисто ухватил его за плечи и требовательно воскликнул:

— Спаси мою дочь, Володя! Если польские власти узнают, что она дочь сражавшихся в Испании интербригадовцев, то ее ждет печальная судьба. Тем более, родители немцы… Переправь ее по каналам Иностранного отдела в СССР, устрой в интернат для детей революционеров, там у нее будет шанс начать светлую жизнь. Спаси мою Марту, я прошу тебя!

Коровин озадаченно молчал. Что ему оставалось делать? Он не знал, как вытащить из Польши абсолютно неизвестную ему девочку, но отказать Августу он не мог: скорее всего, в Москве Дорнера действительно ждал арест и больше ничем Коровин не мог ему помочь.

— Я обещаю, Август, — твердо ответил Коровин.

— Спасибо, — прошептал Август. — Запомни: поместье Редлихов под Острудой, дочку зовут Марта Редлих, родилась 2 марта 1923 года в Берлине.

Он налил в стакан коньяку, залпом выпил и поднялся, застегивая пальто.

— Прощай, Володя.

Еле слышно стукнула дверь купе. Мягкий свет настольной лампы освещал пустой стакан и початую бутылку коньяка. Будто и не было полуночного гостя в несущемся ночном экспрессе.

* * *

Август благополучно добрался до Москвы. Он прибыл в Москву, обманув сыщиков из Оперативного отдела, и пришел на свою квартиру, в которой жил до командировки в Испанию. Наружка из Оперативного отдела явно не ожидала, что он придет на свою квартиру, и возле дома Августа никто не дежурил.

Август принял ванну, пообедал в ресторане, затем позвонил из квартиры Шпигельглассу и доложил о своем прибытии. Он знал, что вместо Шпигельгласса на встречу с ним явятся оперативники с ордером на арест, поэтому сразу после телефонного звонка Шпигельглассу пустил себе пулю в лоб из наградного «браунинга», врученного ему еще в 1926 году «за успешную борьбу с контрреволюцией» лично Председателем ОГПУ товарищем Менжинским.

С той самой июньской ночи Коровин утратил покой и стал ожидать ареста. Это вполне согласовывалось с атмосферой ежовских «чисток». Жизнерадостный и доброжелательный Шпигельгласс ходил мрачнее тучи и прекратил веселые воскресные вечеринки с сотрудниками. Когда в сентябре 1938 года секретарь главы НКВД Ежова застрелился во время прогулки на лодке по Москве-реке, то стало ясно: чистка добралась до самых верхов, разрушая все представления о партийной иерархии, партийных авторитетах и партийной дисциплине. Под ударом мог оказаться каждый, вне зависимости от званий и заслуг.

Звонок Шпигельгласса в начале ноября подвел черту под ужасом ожидания и отправил Коровина в ужас осязаемый. В эту ночь были арестованы Шпигельгласс и Пассов. Оперативники, производившие аресты, опасались, что Коровин скроется, и заставили уже арестованного Шпигельгласса вызвать Коровина в свой кабинет.

Дело в отношении «преступной деятельности» лейтенанта госбезопасности Коровина вел следователь Следственной части НКВД старший лейтенант госбезопасности Херувимов. Поначалу он держал себя довольно корректно, зондируя линию поведения подследственного.

— Итак, гражданин Коровин, вам предъявлено обвинение в установлении связи с троцкистскими организациями во время вашей командировки в Испанию в 1937 году, а также в работе на германскую разведку, — с места в карьер сообщил Херувимов, важно шелестя бумагами.

— Я категорически отвергаю эти обвинения и хотел бы знать: откуда они получены, — с трудом сдерживаясь, заявил Коровин.

— Ну-ну, не надо так надувать щеки, гражданин Коровин, — с усмешкой заметил Херувимов. — Я бы рекомендовал вам как следует подумать и покаяться в своей вражеской деятельности. Возможно, суд учтет ваше раскаяние и, невзирая на тяжесть совершенных деяний, сохранит вам жизнь.

— Спасибо, гражданин следователь! — иронически поблагодарил Коровин: опытного чекиста не так просто было смутить. — Только для начала я хотел бы узнать: что лее такое тяжкое я совершил?

— Значит, не хотите разоружиться перед лицом неопровержимых улик, — сокрушенно вздохнул Херувимов и снова зашелестел бумагами.

— Вот! — торжественно объявил он, потрясая листком. — Вот показания вашего сообщника и руководителя, бывшего старшего лейтенанта госбезопасности и заместителя начальника оперативного отдела Управления НКВД по Ленинграду Ивана Белого. Он показал, что руководил подпольной троцкистской организацией, охватывающей Ленинград и Москву, а также некоторые другие города в Центральной России. Финансировалась организация немецкой разведкой, с которой вы установили связь через давнего немецкого шпиона, внедренного в НКВД с помощью врага народа Шпигельгласса. Имя этого агента вы назовете?

— Лучше я услышу его от вас, поскольку даже не могу предположить, кто это, — усмехнулся Коровин.

— Очень жаль, что вы не хотите сотрудничать, — огорчился Херувимов. — Но имя агента немецкой разведки, через которого вы держали связь, мы знаем. Это некий Август Дорнер. Как видите, мы знаем все!

— Август Дорнер не «некий», — с плохо сдерживаемой яростью проговорил Коровин. — Август сражался с контрреволюцией на фронтах Гражданской войны, когда ты еще в школе парты разрисовывал! Он уже в 1926 году за разоблачение подпольной белогвардейской организации был награжден Менжинским именным оружием. Понятно?

— Понятно, — кивнул Херувимов. — Уже тогда Дорнер хитро маскировался. Не думал тогда, гад, что мы его все-таки разоблачим… Так же, как и тебя, сволочь троцкистская!

Херувимов, возможно, знал о существовании психологии и игре «добрый следователь — злой следователь». Но за недостатком времени, а возможно, и просто по причине лености, он решил совместить эти два персонажа в одном. Он полез в ящик стола и закопошился там, осклабившись ухмылкой маньяка.

— Зря упираешься! Твой подельник Белый все рассказал и раскаялся, какой белой сволочью он был. Забавный каламбур, не правда ли? Иван Белый оказался замаскировавшимся «белым».

— А ты как не маскируйся, на херувима все равно не станешь похож, — дерзко ответил Коровин и тут же получил сокрушительный удар в зубы. Удар был так силен, что Коровин вместе со стулом перекувырнулся и отлетел к двери.

Херувимов надел кожаные перчатки и решил попрактиковать свою правую на «закоренелом троцкисте»: он явно занимался боксом. Коровин почувствовал, что его рот наполняется кровью, и выплюнул на пол выбитые зубы. Херувимов «обработал» лежащему на полу подследственному почки начищенными до блеска сапогами, затем снова принялся за физиономию.

— Подписывай, сука! — орал он, потрясая уже написанными его рукой «собственноручными показаниями члена троцкистской банды Коровина». — Все равно тебе не отвертеться! Дорнер сумел ускользнуть от нас на тот свет, но Белый у нас в руках, дает признательные показания. Устроить тебе с ним очняк?

— Валяй! — прохрипел Коровин сквозь кровавую пену на губах и снова получил сокрушительный удар в лицо.

* * *

Херувимов старательно отрабатывал материал. Он явно намеревался либо выбить из подследственного признания, либо отправить на тот свет. За месяц работы он достиг впечатляющих результатов: выбил Коровину все передние зубы, сломал нос, все пальцы на левой руке и семь ребер.

Правую руку он берег специально для того, чтобы Коровин мог подписать «признание». Но Коровин ничего не подписывал. Работа затягивалась, и Херувимов (видимо, чтобы оправдаться перед начальством) постоянно увеличивал список людей, против которых Коровин должен был дать показания. В списке были как лично незнакомые Коровину люди, вроде начальника ленинградского УНКВД Литвина, так и, напротив, хорошо знакомые — как заместитель начальника Иностранного отдела Судоплатов.