База-500: Ягдкоманда - Алекс Берн

— Обергруппенфюрер погиб? — спросил я наконец.

— Пока жив, — ответил Мюллер. — Ему сделали операцию, возле его постели дежурит его личный врач бригаде-фюрер доктор Гебгардт. Как сказано в утреннем рапорте от моего человека в Праге, операция прошла успешно. Из тела обергруппенфюрера успешно извлекли осколок гранаты, кусок стали от кузова автомобиля и клочки шинели. Короче, операцию можно было бы считать успешной, если бы вместе со всем вышеперечисленным хирург не вырезал бы обергруппенфюреру селезенку. Он пока без сознания, и я полагаю, что даже если вдруг и придет в себя, то ему будет не до вас, Герлиак.

— Так что же мне делать, группенфюрер? — спросил я, когда прошел первый шок от ужасного известия.

— Самолет протектора, который сегодня в полдень должен был вылететь в Гатов, остался на аэродроме в Богемии, ожидая приказа полицайфюрера Богемии и Моравии СС-группенфюрера Франка. Думаю, что завтра утром Франк помчится в ставку фюрера докладывать о здоровье Гейдриха. Фюрер уже назначил руководить протекторатом СС-обергруппенфюрера Далюге. Но вряд ли тот долго просидит на этом посту: ведь он возглавляет всю полицию порядка рейха, так что фюрер быстро подыщет ему замену. Порядок в протекторате быстро навел бы фон дем Бах-Зелевски, но вряд ли рейхсфюрер отпустит его из России — ведь там очень много работы, не так ли?

— Да, партизаны с каждым днем наглеют все больше и больше, угрожая нарушить снабжение фронта, — согласился я.

— Вот такие внезапные возникли проблемы перед нашими руководителями, — заключил Мюллер. — Так что до вас в ближайшее время никому не будет дела.

Он отпил коньяк из стакана, затем подошел к огромному окну, выходящему на улицу, и некоторое время изучал пейзаж. Потом Мюллер повернулся ко мне и сказал, словно зондируя меня своим всепроникающим взглядом:

— В Прагу уже отправился глава криминальной полиции рейха СС-группенфюрер Небе. Он затребовал себе в помощь около сотни специалистов-криминалистов. А где мы ему возьмем столько специалистов в военное время?! И вот что я подумал: а не перевести ли вас, Герлиак, ко мне в гестапо? У вас бесценный семнадцатилетний опыт полицейской работы, вы понюхали пороха на фронте, а это очень важно, — это я говорю вам как фронтовик Мировой войны. Кроме того, сотрудник СД не должен проводить на фронте более девяти месяцев. И уж тем более не имеет права находиться в зоне боевых действий, где он может попасть в плен: указания рейхсфюрера на этот счет недвусмысленны. Вы уже отбыли на Востоке девять месяцев, а ваше пребывание на фронте в качестве командира боевой части находится в прямом противоречии с приказом рейхсфюрера. Я понимаю, что вы попали на фронт в соответствии с личным распоряжением обергруппенфюрера Гейдриха, и это было вызвано, по видимому, какими-то экстраординарными обстоятельствами. Но теперь настало время все вернуть на круги своя. Как вы отнесетесь к тому, если вас отправят в распоряжение Небе, а по окончании следствия переведут в центральный аппарат гестапо?

Я некоторое время осмысливал предложение Мюллера. Насчет тезиса об «особой ценности работников СД» я весьма сомневался: бывшего начальника VI управления РСХА СС-бригадефюрера Йоста в один день разжаловали из генералов в рядовые и отправили на Восточный фронт. Обсуждая в кулуарах эту сногсшибательную новость, сотрудники РСХА не сомневались: его отправили на фронт для того, чтобы бедолага нашел свою смерть от пуль русских. Что за тайну он должен был с собой унести? И почему никто не боялся, что он унесет ее не на тот свет, а в русский плен? Никто этого не знал, кроме тех, кто отправил беднягу Йоста на фронт. И я этого, разумеется, не знал. Но зато я знал точно: от того, что произошло с Иостом, не застрахован ни один работник СД и гестапо. Вопрос в другом: дадут ли тебе честно погибнуть в бою за Фатерланд?

Еще пару месяцев назад я, не задумываясь, принял бы его предложение и с глубоким облегчением ушел бы с хлопотной должности командира боевого подразделения на привычную работу криминалиста: ведь я до сих пор числился в аппарате РСХА и вместе со званием СС-оберштурмбаннфюрера получил звание «старший правительственный и криминальный советник». Еще пару месяцев назад я бы принял предложение Мюллера. Но после того, как умирающий на моих руках СС-гауптштурмфюрер Бремер сказал мне о Смерти, дышавшей мне в спину… И я решительно, ответил:

— Группенфюрер! Я очень благодарен вам за это предложение: вы до сих пор помните меня как специалиста своего дела. Но за этот год я прошел путь от командира небольшой зондеркоманды до командира батальона специального назначения. Не люблю громких слов, но я думал, что так и останусь в заснеженных окопах под Демянском. Из котла выбрались живыми лишь каждый пятый из моих людей. Сейчас мой батальон отведен на переформирование, и я опасаюсь, что без меня мой батальон расформируют, а моих боевых товарищей разбросают по разным подразделениям. И мне невыносима мысль, что мои боевые товарищи воспримут мой уход на тыловую работу как предательство. Поэтому, с глубоким сожалением, я вынужден отклонить ваше чрезвычайно лестное для меня предложение.

Мюллер молча плеснул в стаканы коньяк: строго одинаковое количество, словно разливал мензуркой.

— Я отдаю должное вашим чувствам, Герлиак. Боевое братство — не пустой звук для любого старого фронтовика вроде меня. Возвращайтесь в свой батальон. За ваши боевые успехи на Востоке!

Мюллер поднял стакан и сделал глоток. Я последовал его примеру, поставил стакан на стол и спросил:

— Группенфюрер, я так понял, что мне не нужно ехать в Прагу? Мне ждать приказа здесь или немедленно убыть обратно?

— Оставайтесь здесь, отдохните день-другой, — посоветовал Мюллер. — На вас уже прислал запрос Бах, так что вы и ваш батальон после переформирования поступите в его распоряжение.

Мюллер встретил мой недоуменный взгляд и уточнил информацию:

— Полицайфюрер «Руссланд-Митте» СС-обергруппенфюрер фон дем Бах-Зелевски обратился в Главный штаб СС с просьбой прислать в его распоряжение отдельный батальон СС специального назначения «Люблин», необходимый ему для выполнения особо секретного личного задания СС-рейхсфюрера. Похоже, что Бах знает вас лично?

— Да, с начала октября 1941 года и вплоть до прикомандирования к дивизии «Тотенкопф», моя зондеркоманда была изъята из айнзатцгруппы Б, получила статус отдельного батальона и была передана в распоряжение полицай-фюрера «Руссланд-Митте». Мой батальон за пару месяцев успел провести несколько операций, которые, видимо, произвели хорошее впечатление на группенфюрера фон Бах-Зелевски, — пояснил я.

— Ваше мнение о Бахе? — спросил вдруг Мюллер, впиваясь в меня своим рентгеновским взглядом.

— Очень требователен, его жесткость легко переходит в жестокость, — ответил я. — В этом он очень напоминает мне командира дивизии «Тотенкопф» СС-обергруппенфюрера Айке. Впрочем, в отличие от Айке, Бах гораздо более грамотный командир, отлично ориентируется в обстановке; его решения, как правило, тщательно продуманы и профессионально реализованы. Айке берет личным мужеством, а Бах — отличной командирской подготовкой.

Разумеется, я не стал упоминать еще одну выпуклую черту характера Баха: мстительность. Во время «ночи длинных ножей» Бах был руководителем СС в Восточной Пруссии и лично дал указание о ликвидации целого ряда своих личных врагов, в том числе известного конного спортсмена, руководителя конного союза Восточной Пруссии и богатого помещика барона Антона фон Хоберга.

— Ну, еще бы! — скупо усмехнулся Мюллер. — Насколько я помню, Мировую войну Айке закончил, — как и начал, — рядовым, хотя и с двумя Железными крестами. А Бах с теми же крестами закончил войну командиром роты, а при Веймарской республике командовал пограничным батальоном. Вы ведь знаете, что в 1932 году именно он, — а вовсе не Зепп Дитрих, — руководил созданием личной охраны фюрера? Бах — профессионал высокого класса, вам есть чему у него научиться. Удачи вам на Востоке, Герлиак!

Уже в дверях Мюллер окликнул меня:

— Герлиак! Когда вы наконец справитесь с врагами на Востоке, я буду рад увидеть вас в своем ведомстве.

— Благодарю вас, группенфюрер! Хайль Гитлер! — бодро ответил я. Покинув кабинет Мюллера, я не торопился покидать здание на Принц Альбертштрассе,8: у меня еще были дела в административно-кадровом I управлении.

* * *

Мне повезло: я застал своего приятеля гауптштурмфюрера Эриха Раймлинга на рабочем месте.

— Герлиак! Черт возьми! Ты снова с нами?! — воскликнул он, хлопая меня по плечу.

Я поморщился от боли в раненом плече, и это не укрылось от Раймлинга.

— Ох, извини! Ты в отпуске по ранению? Ты ведь воевал в России? И, как видно по наградам, зря времени не терял! Как там?