Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов - Евгений Плужник

В ВЕРХОВЬЯХ КАЧИ

Л. А. Куриловой

Бурлите радостно, ключи беспечной Качи,Звените струнами литого серебра —Крутая, серая замшелая гора,Вокруг — сады, дома, да известняк горячий.Минули Бабуган. Уже вдали маячаНаметилась Яйла, сурова и остра,Росистой красотой блестят поля с утра,И дивно-тихий лес молчит, как пруд стоячий.

Бушует зелени роскошной целина,Веселых отзвуков рождается волна,Как великан-удав, шоссе блестит от зноя,И в щедрой пышности цветов, оттенков, нотСияет ясный взор спокойной глубиноюИ голос молодой чарует и зовет.

1927

ЛОТОФАГИ

Одиссея, IX, 82–104

Из Трои, из кровавого тумана,Из черных дней неистовой войны,Царь Одиссей привел свои челныНа сонный берег тихого лимана.Там жили мы, залечивая раны,И лотофаги — той страны сыны —Кормили нас, участия полны,Чудесной пищей сладковато-пряной.

И ели мы, и забывали дом,Друзей и близких, и в краю чужомУже мечтали о привольной жизни,Но мудрый царь не дал остаться намИ силою нас возвратил отчизнеВсем людям в назиданье и векам!

2/V. 1926

КИЕВ. ТРАДИЦИЯ

Никто твоих не отнимает прав:Ты первый занял светлые высоты,К тебе рвались воинственные готы,Свой Данпарштадт в лесах обосновав.Зазубрил меч свой польский БолеславО золотые крепкие ворота,Плел басни про тебя посол Ляссота,И Лавассер хвалил твой быт и нрав.

И в наши дни стремишься в вышину ты:Здесь табор свой разбили «Аспанфуты» —Тут наш Тычина голосисто-юный:Он возрождает мифы, как поэт,Неся свой яркий «Плуг» во все коммуны.

1923

КИЕВ. ВЕСЕННИМ ВЕЧЕРОМ

Пускай, не опасаясь Немезиды,Бездарная безвкусица глупцовТебе немало нанесла рубцовИ шрамов — ты живешь, забыв обиды!Недаром дружно восхваляют гидыТвою красу на сотни голосов:В сиянье вод и в зелени лесовТы раскрываешь солнечные виды.

И улицы твои уводят взорВ душистый, свежий полевой простор,Где ходит ветер, молодостью пьяный,И в синей тишине твоих ночейТоржественно шумящие каштаныВозносят к небу множество свечей!

1927

В МАЕ

Эмаль Днепра. Слепящая вода,Суглинков желтоватое сиянье,И в розоватом утреннем туманеЛуга — как гладь огромного пруда.Я не вдыхал так жадно никогдаКрасу весенних светлых одеяний,Смарагды трав, пушистость вербы ранней,Блеск отмелей, пески и невода.

Пульсирует растений сок зеленыйИ раздвигает камни. Листья кленаУ фонарей блестят из темноты,А над каймой оград и парапетомОкруглых яблонь пышные кустыЦветут живым раскидистым букетом.

12/XII. 1930

МИТРОПОЛИТ ЗАБОРОВСКИЙ

(Романтика)

Нет! Не спесивый сытый гетманат,Не толстопузый самодур богатый —Поставил диво этих пышных вратСмиренный инок с сердцем мецената.Мечтал он, услаждая ум и взгляд,Украсить камень в жемчуга и злато —И вырос крыш излом замысловатыйНад чернотой полесских бедных хат.

Любя наук пресветлое сиянье,Дарил он щедро юношам познанья —Смиренный просветитель прихожан,Он забывал — мудрец сентиментальный —Свой хищный век и свой высокий санЗа книгами и мирной готовальней.

III. 1930

МИТРОПОЛИТ ЗАБОРОВСКИЙ

(Корректив)

Не верь прикрасам трафаретной хрии:Не так-то прост был этот меценат —Князь церкви, синодальный дипломат,Искуснейший кудесник и вития!Он знал, как украшает панагия,И в зеркало, у самых Царских врат,Оглядывал свой пастырский наряд,Радея об эффектах литургии.

Да, помогал он бедным школярам,Да, он построил благолепный храм —Медаль блестит, но что на обороте?Девиз наживы именем Христа,В уюте келий — угожденье плотиИ сел примонастырских нищета.

12/XII. 1930

В. П. ГОРЛЕНКО

II

Жил некий человек в краю зеленом —В прекраснейшем из всех краев земных,Писал и мыслил он о днях былыхИ прах столетий видел обновленным.Солист неоспоримый, прирожденный,Он незаметен был и скромно-тихВ нестройном хоре сверстников своих,Как метеор, в пылинки превращенный.

Природа столько древностей хранит:Рисунки листьев помнит антрацит,А мел — ракушек древних отпечаток…Ужели наша память так слаба?И век людей редчайших страшно краток,И этим шутят Время и Судьба…

17/VII. 1931

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ

Пантелеев, Из восп. прошл. II, 165

Полярный мрак. Косматые зарницыНад пустотой заснеженных равнин.Немеет сердце… Сколько лет одинВ заледенелых дебрях он томится…Он помнит круг собратьев яснолицый,Высок и смел их молодой почин.Он бьет в набат — борец и гражданин,Зовущий всех ярму не покориться!

Суд. Ссылка. Тьма ледовой маеты.Сияньем странным небо раскололось,А тишина мертва, и дни пусты…Вдруг — бубенцы… далеко скрипнул полоз.Но сквозь метель он слышит тот же голос:— Ну что? Сдаешься? Каешься ли ты?..

23/XII. 1933

СОЗВЕЗДЬЕ ДЕВЫ

Когда в ночи, в душистом светлом мае,Растут хлеба и буйствуют цветы,Как в дни Сатурна, смотрит с высотыОна — пресветло-мудрая, святая,И, мнится, ночь вздыхает, вспоминаяО тех веках великой простоты,Когда молчали копья и щитыИ диких мерзких войн дремала стая.

Но вот блеснула кровь. Звенит труба.Волы согнулись под ярмом раба,И, грешных, нас покинула Астрея.Лишь по весне в далеких небесахЕе венец сияет, не тускнея,И колос мира у нее в руках.

1923

СКОРПИОН

Я помню лето. Светлое село.Волыни щедрой ласковое лоно.Лягушки заливались у затона,С полей медовый запах донесло.А в плесе неба, синем, как стекло,Уже зарделись кле́шни Скорпиона,И Антарес уже горел бессонноНад далями, откуда что-то шло.

Я уезжал и взором астрологаЯ вопрошал, какая мне дорогаВ грядущие неведомые дни?И вдруг погасло диво Скорпиона,А друг-Стрелец вознес над далью соннойСвой светлый лук и добрые огни.

7/VI. 1922

БЛИЗНЕЦЫ

(Апрель)

Люблю я тихих сумерек свеченьеАпрельское. Чернеющий узорСадов вишневых. Темных нив просторИ в лужах — зорь весенних отраженье.Несутся стаи где-то в отдаленье —Их контура не различает взор,Густеет сумрак, и небес шатерУже мерцает в звездном украшеньи.

Взирает Млечный Путь на спящий мир,Блестит Ковша небесного пунктир,И Близнецы на западе сияют,И видит влажный полог темноты,Как на деревьях почки набухаютИ чутко всходят первые цветы.

12/III. 1933

ВОДОЛЕЙ

(Воспоминание)

Ночное поле. Август. ФаэтонКряхтит, хромая, будто путник старый,Над горизонтом — яркие СтожарыИ наклоненный влево Орион.Колодца скрип. Воды и ведер звон.Над желобом — коней почтовых пара.Овраг. Туман, белесый, как отара,И холодок, прогнавший первый сон.

А я, малыш, читаю в изумленьеНебесной карты пестрое свеченьеИ в звездоносных россыпях тону.И снова дрема в мягких добрых лапахКачает мир, и неба глубину,И трав росистых сладковатый запах.

30/VIII. 1931

РАЗДУМЬЕ