Музей Прадо - С. Суворова (ред.)

Котан — мастер натюрморта, ввел в европейскую живопись XVII века особый испанский тип этого жанра — «бодегон», означающий в переводе «харчевня, съестная лавка». Он изображал фигуры торговцев, кухарок, завтракающих персонажей, которые позже получили дальнейшее воплощение в творчестве других испанских художников.

Натюрморт с дичью, овощами и лимонами — одна из первых испанских работ, написанных в начале XVII века в жанре собственно натюрморта, и немногих дошедших до нашего времени полотен. Благодаря контрастному освещению, использованному в лучших традициях караваджизма, изолированные друг от друга и подвешенные на тонких веревках предметы словно выталкиваются черным фоном из живописного пространства.

В аскетичном изобразительном строе принцип элементарной рядоположенности сочетается с детальной продуманностью композиции, точным ощущением пластической формы, отдельный предмет, с одной стороны, прозаичен, а с другой — непривычно монументален.

Натюрморты Санчеса Котана производят впечатление созданной художественной гиперболы.

Хуан Карреньо де Миранда (1614–1685) Портрет Евгении Мартинес Вальехо (ла Монстра) Около 1680. Холст, масло. 165x107

Испанский живописец, представитель мадридской школы второй половины XVII века, де Миранда происходил из знатной арагонской семьи. Художник сформировался под влиянием Веласкеса, работы которого копировал; испытал влияние Тициана, Рубенса и Ван Дейка, от которых перенял объемность форм, непринужденность рисунка, яркость красок, золотистое освещение. Благодаря своему происхождению мастер хорошо понимал закулисную структуру и психологию королевского двора. С 1669 он являлся придворным художником, с 1671 — личным живописцем короля.

По тематике это полотно, заказанное живописцу самим Карлом II, напоминает работы из серии «Карлики» Диего Веласкеса. Тучная вследствие заболевания девочка запечатлена художником в узорчатом платье. Существует изображение Евгении в виде Бахуса — без одежды, с надетым на голову венком. Ребенка, прозванного монстром, показывали на ярмарках.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Обнаженная маха 1795–1800. Холст масло. 98x191

Франсиско Гойя — испанский художник, гравер, чье свободолюбивое искусство отличается смелым новаторством, страстной эмоциональностью, остротой характеристики, социально направленным гротеском. Великий живописец художественно и энциклопедично отразил жизнь своей страны. Влияние Гойи, одного из наиболее ярких мастеров эпохи романтизма, на художественную культуру имеет общеевропейское значение.

В образе махи — испанской горожанки XVIII–XIX веков, художник вопреки строгим академическим канонам воплотил тип притягательной, естественной красоты. Маха — женщина, смысл жизни которой — любовь. Обольстительные, темпераментные махи олицетворили испанское понимание привлекательности. Кисть гениального художника навеки сохранила для потомков молодость, живое очарование, таинственную чувственность соблазнительной натурщицы.

Гойя не только создал образ новой Венеры современного ему общества, но и удивительно тонко почувствовал изменения художественного стиля на грани эпох.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес Одетая маха. Около 1800–1807. Холст, масло. 95x190 Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Расстрел повстанцев 3 мая 1808 года в Мадриде 1814. Холст масло. 268x347

Произведения художника, посвященные восстанию 1808 в Мадриде, которое ему довелось пережить, разительно отличаются от исторических картин романтиков. Они характеризуют живописца-патриота, призывающего к борьбе, как гуманиста, осуждающего войну.

Ночью при свете фонаря у холма на окраине города солдаты расстреливают повстанцев. Палачей живописец представил как безликую массу, а осужденный молодой крестьянин в белой рубахе, широко раскинувший руки, — композиционный центр произведения. Удивительно правдиво передано поведение всех действующих лиц: одни с вызовом сморят в глаза палачам, другие покорно склонили голову, третьи закрыли руками лицо. Полотно пронизано страстью личного переживания, темный пейзаж усиливает ощущение неминуемой трагедии. Художник не только запечатлел страшное историческое событие, но также показал нравственность и героизм испанского народа.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Колосс (Паника) 1810–1825.Холст масло. 116x105

В полотне «Колосс» Гойя создал аллегорию на начавшуюся в 1808 войну с Францией. Общество было напугано кровопролитием. В центре композиции — огромных размеров фигура, свирепо сжавшая кулаки. Этот рушащий все на своем пути гигант олицетворяет собой жестокость войны, несущей разорение и смерть. Появление Колосса, шествующего по землям, касаясь темных небес, вызывает всеобщую панику. Вид разоренной и сожженной французскими войсками Сарагосы, родного города художника, поразил живописца.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Сатурн, пожирающий своих детей 1820–1823. Холст, масло, перенесено с дерева. 143,5x81,4

Переживая тяжелый жизненный период, художник, живя в одиночестве за городом, расписал маслом стены своего дома. «Сатурн, пожирающий своих детей» поражает зрителя. В ней воплощена идея противостояния прошлого и будущего, полотно символизирует неумолимое, ненасытное время, уничтожающее свои же творения. Из темноты фона выхвачено светом гигантское тело обезумевшего бога, в исступлении пожирающего собственного ребенка.

Франсиско де Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) Семейство Карла IV 1800.Холст масло. 280x336

«Короли без ума от Гойи», — писал живописец другу. В этих словах нет преувеличения, но как мастер добился королевской любви, ведь его портреты поражают своей неприкрытой правдой?! Художник, разоблачая портретируемых, представлял их почти гротескно.

На огромном полотне изображены царственные особы в роскошных костюмах, блистающих драгоценностями и регалиями, но их лица отражают удручающую духовную пустоту. Скучные, невыразительные физиономии разодетых короля и королевы иллюстрируют высказывание французского романиста Теофила Готье о том, что они напоминают «булочника с женой, которые получили крупный выигрыш в лотерею». Ни один член семьи не ускользнул от проницательного взгляда художника. Надменный, заносчивый человек в голубом камзоле слева — старший сын короля, будущий наследник Фердинанд VII. Королева Мария-Луиза, окруженная младшими детьми, представлена в центре картины, а король стоит в стороне, весь его облик выражает покорность супруге, как и было в реальности. За спиной короля — другие, менее влиятельные родственники. Возможно, подражая «Менинам» Веласкеса, живописец изобразил на заднем плане себя, работающим над большим полотном.

Лишь Гойя, свободолюбивый, осознающий масштаб своего таланта, мог отважиться написать столь беспощадный портрет королевских персон.

Луис Мелендес (1716–1780) Натюрморт с куропатками и посудой Последняя треть XVIII века. Холст, масло. 62,x41,6

Мелендес верен своим идеалам и работает в лучших традициях жанра. Композиция «Натюрморт с куропатками и посудой» построена весьма мастерски, колористическое решение холста очень гармонично. Крупное, но при этом детальное живописание занимает почти все пространство полотна. Оставленные небрежно среди дичи и овощей окаймленные насыщенно-синим тарелки становятся предметом, провожающим зрителя в перспективу сюжета. Он как будто рассказывает о жилом доме, с его обычаями и привычками, хозяйка жилища приготовит куропаток и, возможно, накроет стол этими самыми тарелками…

Луис Эухенио Мелендес (1716–1780) Натюрморт с кренделем 1770. Холст масло. 49x37

Мелендес — крупнейший представитель натюрмортной живописи XVIII века. Многочисленные полотна испанца продолжают традицию изображения даров родной при роды, заложенную еще голландскими художниками XVII века, которые охотно изображали продукты своей местности.

Натюрморт создан в поздний период творчества художника, когда в его композициях появляются предметы роскоши, серебряная посуда. Но мастер по-прежнему верен своим идеалам и работает в лучших традициях жанра. Кажется, что предметы на холсте осязаемы: хрупкое стекло стакана отражается в матовой поверхности серебряной вазы, только что выпеченный крендель, лежащий на белой салфетке, манит ноздреватой мякотью, закупоренная бутылка поблескивает высоким горлышком, изящная вилка расположилась на самом краю освещенного стола.

Несмотря на детальность живописи Мелендеса в его картинах в отличие от работ голландцев нет ощущения уютного быта жилого дома.