Зона 7 - Мэтью Рейли

— Сегодня они остались на «Сове-2», сэр, — ответил он.

Грир намекал на двух женщин — членов бывшего подразделения Шофилда, которые присоединились к нему во время полета на вертолете первой эскадрильи морской пехоты — штаб-сержанта Элизабет Гант («Лису») и орудийного сержанта Джину Ньюман («Мать»).

Как бывший командир разведывательного подразделения морской пехоты США Шофилд был в некотором смысле уникумом на борту «Пехотинца-1».

По причине преимущественно протокольных обязанностей, связанных с работой на вертолете президента, и того, что время, проведенное на его борту, не считается «активным рабочим временем», многие пехотинцы предпочитают избегать службы в эскадрилье НМХ-1. В действительности, за малым исключением, большинство отрядов, прикрепленных к НМХ-1, состоят из довольно молодых солдат, которые не упустят возможности продвижения по службе.

Поэтому нахождение на борту вертолета бывшего командующего разведподразделением было весьма необычно, но Стрелку Гриру это соседство было приятно.

Ему нравился Шофилд. До него дошли слухи, что он был талантливым боевым командиром — человеком, который тщательно присматривается к своим людям, и в итоге лучшие из них остаются с ним.

Грир также слышал, что произошло с Шофилдом во время его последней миссии, за что он стал еще больше уважать молодого капитана.

Ему также нравились Мать и Гант — его поражало их отношение к работе и их абсолютная преданность своему бывшему командиру — и то, что он их называл «гаремом» Шофилда было знаком симпатии, исходившей от мужчины, который редко ее показывает.

Шофилд, однако, привык к тому, что его считают исключительным.

На самом деле, это и было причиной того, что он оказался на борту «Пехотинца-1».

Около полутора лет назад, еще будучи лейтенантом, он командовал разведывательным подразделением морской пехоты, которое было отправлено на отдаленную полярную станцию в Антарктиде для того, чтобы получить информацию о находке космического корабля, возможно, инопланетного происхождения.

Одним словом, события приняли неожиданный оборот.

Не считая его самого, лишь четверо из двенадцати морских пехотинцев выжили в этом кошмаре, когда пришлось защищать станцию от нападения двух иностранных вооруженных отрядов и шпионов, оказавшихся членами их собственного подразделения. Более того, некоторые продажные члены высшего звена корпуса морской пехоты официально объявили о смерти Шофилда, и эти люди были готовы превратить ложь в реальность.

Его возвращение в Америку — живым и здоровым — вызвало огромный интерес у прессы.

Его лицо появлялось на разворотах всех газет страны. Куда бы он ни направлялся, даже после шумихи, раздутой вокруг него, журналисты бульварных изданий и фотографы пытались заполучить его фото или выудить из него информацию. В итоге, он оказался живым памятником коррупции вооруженных сил Соединенных Штатов — хорошим солдатом, которого безликие генералы военного руководства выбрали объектом уничтожения.

Это поставило перед корпусом морской пехоты серьезную проблему: куда его направить!

В результате, ответ оказался очень даже изобретательным.

Самое безопасное место для Шофилда было прямо под носом мировой прессы, но там, где до него было невозможно добраться.

Он был направлен на службу на «Пехотинец-1».

Вертолет находился на авиационной базе корпуса морской пехоты в Квантико, штат Виргиния. Поэтому Шофилд мог жить на территории базы, что делало доступ к нему практически невозможным. Он также должен был работать на борту президентского VH-60N, который не часто можно было увидеть приземляющимся у Белого дома, да и то всегда на безопасном расстоянии от прессы.

Когда Шофилда перевели на эту службу, Мать и Гант решили последовать за ним. Четвертый член команды Шофилда, оставшийся в живых после злополучной миссии в Антарктиде, рядовой по имени «Рикошет» Симмонс, решил уйти со службы в корпусе морской пехоты после всех этих ужасных событий.

Это было год назад.

За это время Шофилд — тихий и не очень разговорчивый — завел всего несколько друзей в Белом доме. В основном это были люди из секретной службы и внутренние служащие. Обычные люди. Тем не менее, благодаря своим серебристым антибликовым очкам, он завоевал популярность среди веселых внуков президента. Как оказалось, к их радости, он практически всегда сопровождал их во всех их поездках. Но, несмотря на все это, ему еще ни разу не довелось пообщаться с самим президентом Соединенных Штатов.

Перед «Пехотинцем-1» открылся вид на огромную Зону 7. Шофилд мог видеть медленно открывающиеся массивные двери огромного ангара, сквозь которые прорывался яркий электрический свет.

Грир заговорил в микрофон:

— "Сова-2", это «Сова-1». Начинаем снижение.

На борту «Совы-2» сержант Элизабет Гант («Лиса») сидела, согнувшись на откидном сиденье из грубой холщовой ткани, тщетно пытаясь читать материалы в папке, лежащей у нее на коленях.

В отличие от «Пехотинца-1», шум от несущего винта внутри «Совы-2» был абсолютно оглушающим. И так как на его борту не было президента, внутренняя отделка кабины была в тысячу раз скромнее. Никаких мягких кресел и украшенных гербом подлокотников.

Либби Гант теперь была штаб-сержантом, и ей исполнилось двадцать восемь лет, ну, не далее, как шесть часов назад.

Она была стройная, миниатюрная блондинка с коротко стриженными волосами и небесно-голубыми глазами. Даже в привычном полном обмундировании — боевой форме, бронежилете и с пулеметом МР-10 — ее фигура выглядела очень изящно. Военная форма — фуражка, парадный мундир и брюки — была ей очень к лицу.

Так как они летели по заданному военно-воздушными силами курсу, в закрытом для других самолетов, коридоре, на борту «Совы-2» царило расслабленное настроение. Обычное напряжение от координирования курса полета «Пехотинца-1» с гражданскими рейсами теперь не было актуальным, поэтому Гант — часть своего времени посвящавшая подготовке к поступлению в офицерскую школу — воспользовалась случаем и решила повторить некоторые свои записи.

Она как раз дошла до Курса 9405 — «Усовершенствованное тактическое командование», когда тихий голос привлек ее внимание:

— С днем рождения тебя...

С днем рождения тебя...

С днем рождения, дорогой штаб-сержант Га-ант...

С днем рождения тебя!

Она подняла голову от записей и вздохнула.

На свободное сиденье рядом с ней скользнул Николас Тэйт III, советник президента по вопросам внутренней политики. С точки зрения европейца, Тэйт был красивым — с темными бровями, загорелой кожей и мужественным подбородком — и чрезвычайно самоуверенным мужчиной. Он был одет в костюм от «Армани» за три тысячи долларов, в дополнение к которому он выбрал парфюм все того же «Армани». Несомненно, это был последний писк моды.

Тэйт протянул Гант небольшую аккуратно упакованную коробочку.

— Двадцать восемь, если не ошибаюсь, — сказал он.

— Совершенно верно, сэр, — ответила Гант.

— Пожалуйста, зови меня Ник, — он кивнул на подарок. — Ну, давай. Открой его.

Неохотно Гант развернула маленький сверток, достав небольшую коробочку бирюзового цвета. Она открыла ее и увидела удивительной красоты серебряное ожерелье.

Маленькое и изящное, оно выглядело как тончайшая переливающаяся серебряная нить. В центре ожерелья, как маленькая капелька, сверкал небольшой, но изысканный бриллиант.

— Это от «Тиффани», — сказал Тэйт.

— Мне не положено носить драгоценности на службе, Мистер Тэйт, — сказала она, посмотрев на него.

— Я знаю. Но я надеюсь, вы сможете надеть его, когда мы пойдем с вами ужинать в «Нино» в следующую субботу.

«Нино» был ресторан в Джорджтауне, популярный среди вашингтонской элиты и считающийся чуть ли не самым фешенебельным заведением в городе.

— Я встречаюсь с одним человеком, — вздохнула Гант.

Это было действительно так. Только в прошлые выходные у них с Шофилдом наконец было что-то вроде свидания.

— Ладно, ладно, ладно, — сказал Тэйт. — Я слышал об этом. Одно свидание еще ни о чем не говорит.

Разговор становился не очень приятным. Гант поднесла ожерелье к свету, исходившему из окна.

— Знаете, оно похоже на ожерелье, которое я однажды видела в Париже.

— Правда?

В этот момент, как только Гант произнесла слово «Париж», один из пехотинцев, сидевших по соседству, обернулся. Тэйт этого не заметил.

— Да, — сказала Гант. — Мы были там с Шефом пару месяцев назад; у меня был выходной, поэтому я ...

— Господи Иисусе, вы только посмотрите на это! — громкий женский голос оборвал слова Гант.

— Привет, Мать, — сказала Гант, когда орудийный сержант Джина Ньюман, по прозвищу «Мать» появилась в узком проходе рядом с ней.

— Как дела, детка-именинница? — сказала Мать, хитро улыбаясь.