Звезда негодяя (СИ) - Петровичева Лариса

Коннор понимающе кивнул. Покосился в окно: кучер уже подогнал экипаж к дверям, вот что значит столичная выучка, понимает желания хозяина прежде, чем хозяин изволит заговорить. Ни в какой Тиарнак он, разумеется, не поедет: Коннор помнил по старым временам, что там не было ничего примечательного, если не считать таковым отвратные дороги. А вот приехать в родительский дом, обустроиться и отдохнуть, а потом расспросить тамошнюю приживалку об очаровательной флористке – это будет правильно.

Приживалка наверняка о ней знает. Эти старые девы, которым из милости отводят уголок в доме, знают все и обо всех, везде поводят длинным носом и разнесут все сплетни. А Коннор за это разрешит ей остаться в доме. Он же не зверь, в конце концов, чтобы выгонять человека на улицу. Тем более, перед Йолле, великим и страшным.

Пусть себе живет.

– Благодарю, – сухо произнес Коннор и пошел к дверям. Мелькнула мысль заглянуть в бар и скрасить тоскливый путь стопкой чего-нибудь покрепче, но он отогнал ее.

Незачем задерживаться.

***

В доме все суетилось и кипело, все готовилось к приезду хозяина. Слуги вешали новые шторы, старая Кварна стояла за гладильной доской прямо среди гостиной, старательно отутюживая тончайшие покрывала для диванов и кресел, отовсюду доносились голоса и топанье ног. Юная Лила орудовала щеткой над ковром, который устилал лестницу, и удивленно воскликнула, увидев Эмму:

– Миледи, вы уже вернулись?

– Что случилось? – спросила Кварна, которая всегда относилась к Эмме как к родной внучке и сейчас поняла, что что-то не так. Не отвечая, Эмма почти бегом поднялась на второй этаж, где слуги натирали специальным воском рамы портретов благородных предков Коннора Осборна, и бросилась в ту комнату, которую привыкла считать своей.

Собираться следовало очень быстро. Не хватало еще столкнуться с Осборном в дверях. Он наверняка уже проснулся, обнаружил, что птичка вырвалась из клетки, и это, разумеется, привело его в ярость.

Такие, как Коннор Осборн, не терпят своеволия. Вот он будет удивлен, когда увидит Эмму в собственном доме! А ведь он даже не знал, как зовут несчастную приживалку… Впрочем, зачем ему это. Приживалка в доме его отца это что-то вроде соринки, которую сметут с ковра.

Эмма брала самое необходимое. В раскрытую пасть чемодана полетело белье, два самых лучших платья, туфли и тонкое пальто. Незачем тащить с собой все тряпки, со временем Эмма купит все, что ей понадобится – лишь бы сейчас оказаться подальше от этого дома.

Коннор Осборн, развратник, кутила и игрок, к тому же еще и убийца. Местные сплетники рассказывали, что он запытал до смерти какую-то ведьму, по несчастью угодившую к нему в руки. Господи Боже, сейчас он наверняка в ярости из-за того, что Эмма сбежала практически из его объятий.

В большую сумку, которую можно было нести на плече, отправились коробки с разноцветным шелком, чехлы с инструментами, легчайшие пушистые облака цветочных заготовок. Эмма все сгребала с рабочего стола: проволоку для стеблей, маленькие утюжки, выкройки – Господи, куда ей идти, к кому?

Что, если просто поговорить с ним? Не будет же Коннор Осборн мучить и терзать Эмму прямо на пороге своего дома. Или будет, чтобы наказать ее за своеволие? Руки замерли над шелковыми лепестками и тычинками, Эмма безвольно опустилась на стул.

Бабник. Подлец и развратник, который обошел все столичные бордели. Разорил несколько семейств в карточной игре. Застрелил трех обманутых женихов на дуэли и показательно бросил опороченных им невест. Чего хорошего ждать от такого человека?

Вчера он встал перед драконихой, чтобы спасти незнакомку. Будет ли негодяй и подонок, который ценит только себя, закрывать кого-то собой? Или Коннор Осборн все же не настолько плох?

Мало ли, о чем говорят сплетники? Эмма ведь не видела своими глазами, как Коннор устраивает оргии и насилует невинных дев. Стоит ли верить всему, что слышишь? К тому же в здешних краях сплетни это единственное развлечение, вот их и рассказывают, кто во что горазд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Минувшая ночь окутала ее плечи сиреневой шалью воспоминаний. Вспомнилось, как нежен был Вьятт, с какой трепетной лаской он прикасался к Эмме, как неуловимо легки были его движения, словно она была чем-то хрупким, чем-то, что можно разбить – а он не разбивал, он ценил и берег. И незачем скрывать – Эмма сама хотела всего, что произошло этой ночью.

Что-то горячее запульсировало в низу живота, и Эмму охватило безоглядным стыдом. «Я отдалась герою, – напомнила она себе. – Герою, своему спасителю, а не мерзавцу. Не надо об этом забывать».

Что, если дождаться его и спокойно поговорить? Представиться, сказать, что она больше не может оставаться в этом доме и уйти?

«Куда уйти? – насмешливо спросил внутренний голос. – В руки Тавиэля или под лезвия его родственничков в ночь Дикой Охоты?»

Эмма уткнулась лицом в ладони. Щеки горели.

В конце концов, она не его вещь. Она не собственность Коннора Осборна. Если что, Эмма ведь всегда может обратиться в полицию или мэрию. Подумав об этом, она сразу же горько рассмеялась от своей наивности. Полиция и мэрия всегда будут на стороне хозяина Дартмуна. У него деньги, связи, власть – а у Эммы что? Кто она вообще – всего лишь приживалка, которая может расплатиться за доброту только собственным телом, потому что у нее больше ничего нет.

Кто за нее заступится? Тавиэль? Да неужели.

Эмма поднялась, застегнула сумку и, набросив широкий ремень на плечо, подхватила чемодан и пошла к выходу. Вот и все. Утром она приняла правильное решение.

От негодяев лучше держаться подальше. Да, у них тоже бывают хорошие поступки, но нельзя оправдывать их прошлое лишь одним добрым делом.

Коннор Осборн ведь убил ту несчастную ведьму. И кто знает, сколько их было, таких ведьм.

– Детка, да что такое! – Кварна воздвиглась у лестницы черной горой в накрахмаленном белом переднике. – Куда ты?

– Миледи, что с вами? – прощебетали молоденькие служанки, высунув из столовой любопытные носики. Эмма мрачно подумала, что скоро они будут греть постель хозяина. Так всегда и случается, так положено.

– Я уезжаю, – сухо проронила она, обходя Кварну. Женщина всплеснула руками и воскликнула:

– Куда! Завтра Йолле! Господи, детка, ну что с тобой!

«Да, – подумала Эмма. – Завтра Йолле. Останавливаются поезда, закрываются гостиницы, все возвращаются домой. Те, кто окажется на пути Дикой Охоты, сложат голову под косами фейери».

– Прощайте, – едва слышно выдохнула Эмма и вышла из дома, больше не говоря ни слова. Кажется, кто-то из девушек ахнул, кажется, Кварна бросилась за ней – Эмма не обернулась. На глаза наползли слезы – она уходила из единственного места, которое было для нее родным – и сквозь эту пелену внезапно повеяло дорогим столичным одеколоном.

Знакомая рука вынула из ее пальцев ручку чемодана. Сняла сумку с плеча. Эмма стояла, омертвев, как вчера перед драконихой.

– Прекрасная Белла, – произнес Коннор Осборн. – Я и не думал, что найду вас на пороге собственного дома.

Глава 2

– Так чем же я так вас обидел, Белла, что вы сбежали, не попрощавшись?

Войдя в дом и практически втащив за собой Эмму, Коннор Осборн повел себя, как истинный хозяин: потребовал обед и приказал всем убираться вон. Слуги порадовали его, испарившись буквально за минуту, и Коннор провел Эмму в столовую с самым почтительным видом, словно она была столичной леди, а не приживалкой в его доме.

Приготовленный обед был выше всяких похвал: суп с лососем и сливками, седло барашка с овощами и дынный пирог на десерт. Эмма сидела напротив хозяина Дартмуна и думала о том, что с него станется дать ей пощечину и овладеть прямо на этом столе, на белоснежной прохладной скатерти – если верить тому, что о нем говорили здешние кумушки, он частенько поступал именно так.

– Меня зовут Эмма, – выдохнула Эмма, и Коннор понимающе кивнул.

– Я помню, – сказал он, погрузив ложку в остывающий суп. – Мне показалась знакомой ваша фамилия. Так чем же я так обидел вас, Эмма, что вы сбежали?