Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…В полузабытьи я почувствовал прохладную ладонь на своем лбу. Это мама. Я слышу, как она говорит отцу:
— Все в порядке, температура упала. Пусть теперь поспит, бедняжка…
«Бедняжка»! Ничего себе «бедняжка»! Если бы они только знали, как я пировал в избе дяди Ивана! Но о нем никому нельзя говорить. Никому, даже родителям.
Мишка первым полез на ель. Я двинулся вслед за ним. Сначала взбираться было легко — знай перескакивай с ветки на ветку, а ствол был рядом — толстый и надежный. Потом приходилось уже подтягиваться на руках, а ветки стали тоньше и зачастую подозрительно потрескивали. Мишка, однако, продолжал взбираться. Ну и я за ним, прикрывая лицо от колючей хвои. Наконец мы остановились. Ель была высокой — значительно выше всех окрестных деревьев, — и сверху лес походил на широкое поле, покрытое остроконечными верхушками хвойных деревьев. Это странное поле или луг тянулось до самого горизонта.
— Не боишься? — спросил Мишка.
— Ни капельки, — ответил я, хотя и чувствовал, что ветка подо мной предательски гнется.
— Ну, немного все же побаиваешься, — возразил Мишка. — Если бы мы свалились отсюда, то от нас и мокрого места не осталось бы.
Я промолчал, стараясь глядеть вдаль, и ни за что не осмелился бы посмотреть прямо вниз. Земля была ужасно далеко.
— Послушай, — сказал вдруг Мишка, а капитализм ты помнишь?
— Какой капитализм?
— Ну этот ваш, польский. До нас ты ведь жил в капиталистической стране. Вы там сильно голодали?
— Нет, — ответил я. — Только когда папа был безработным, мы ходили на обеды в такую бесплатную столовку. Суп там давали — гороховый или капустный. Я бы сейчас съел капустных щей.
— Дурак, — сказал Мишка. — Сейчас война, и не о чем тут трепаться. А когда нет войны, то коммунизм намного лучше.
— А чем лучше?
— Потому что при коммунизме все по-справедливому. У каждого есть работа, а что заработал — все тебе. Нет ни богачей, ни бедняков.
— А я не прочь бы стать богачом, — тихо признался я. — Я хотел бы иметь целый воз жратвы и чтобы ее никогда не убывало.
— Дурак ты, — еще более убежденно повторил Мишка. — При коммунизме все будут такими богачами, только тогда все будет справедливо.
— Как это — справедливо?
— А вот так. Всем всего поровну. Чем богаче страна, тем больше у людей всего будет.
— Ну, когда это еще будет… — протянул я.
— А ты хотел бы сразу. Чтобы одни вкалывали, а тебе — жратву возами, так? На чужом горбу прокатиться хочешь?
— Вовсе нет, — возмутился я.
— Ну вот видишь… А вот когда война закончится и ты вернешься в Польшу, то работы у тебя там будет по горло. Знаешь, это чертовски трудно — капитализм в коммунизм переделать. Мой батя рассказывал. Он еще в Октябрьской революции участвовал и знает, как это было. А тут еще фашисты все у вас уничтожили, придется отстраивать заново. Там у вас — непочатый край работы.
— Это факт, — поспешил я согласиться с ним. — Я помню бомбежки. Тогда много домов сгорело. Весь город был в огне, земля тряслась под ногами, на тротуарах лежали убитые…
Я замолчал.
Мне трудно было говорить о том времени. Внезапно показалось, что вновь слышится шум самолетов — мрачное гудение, нарастающее с каждой минутой, — и я невольно изо всех сил вцепился в еловый ствол.
Мишка прекратил расспросы. Он, по-видимому, понял, что было бы жестоко заставлять меня вспоминать это. А я старался думать о тайге, о зверях, живущих в ней, о маме, которая сейчас готовит лепешки из березовой коры, об отце, который в этот момент валит деревья, или о револьвере, который я из-за болезни так и не выстругал до конца. Так мне удалось отогнать воспоминания, упрятать их куда-то в темноту.
— Полезем вниз, — предложил Мишка.
Ловкий, как белка, он обогнал меня, и, когда я спустился, он уже удобно расположился под деревом и обдирал кожуру с вареной картофелины. Честно разломив ее пополам, он протянул мне половину.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Коробка с оловянными солдатиками. Мой друг Яцек. Клаус уезжает. Экспедиция за кладом. Обладатели велосипеда. Находка на дне озера. Встреча с Маем
На белой скатерти лежали булочки. Свежие. Румяные. Хрустящие. А рядом — масленка, полная масла. Тут же стояла тарелка с нарезанной крупными розовыми пластами ветчиной. Я глядел на это богатство, и от волнения у меня перехватывало горло, а в голове что-то постукивало, как будто там работали маленькие молоточки.
— Кому… кому это?
— Тебе, сынок. Ешь, милый.
Я прикоснулся кончиками пальцев к булочке. Она была настоящей. В Коми я видел такие булочки. Они рядком лежали на витрине в местной лавке, очень красивые, но отлитые из воска. Эта же булочка была явно настоящей, ее можно было мять, нюхать, а то и попросту съесть. При этом она не просто походила на настоящую, а именно такой и была на самом деле.
— Почему ты не берешь? Сделать тебе бутерброд?
— Не нужно, — прошептал я. — Я сам.
Я разрезал булочку на две половинки, а потом, набрав на нож немножко масла, принялся старательно намазывать им белый мякиш.
— Возьми побольше масла, Мацусь…
Я взял побольше. Потом потянулся за ломтиком ветчины. Осторожно, будто это тоненькая льдинка, способная в любой момент растаять и испариться, я положил его на намазанную поверхность. Руки у меня дрожали. Мама следила за мной, при этом глаза у нее стали влажными.
— Ну, что же ты не ешь? — спросила она. — Чего дожидаешься?
— Погоди… — еле слышно отозвался я.
Честно говоря, в этот момент мне больше всего хотелось бы остаться один на один с этой булкой, без свидетелей. Намазанные куски я положил перед собой на тарелку, наклонился, почти касаясь их носом. Дивная смесь запахов хлеба, ветчины, масла казалась произведением искусства. Истинным чудом. А разве можно есть чудо? Разве не будет святотатством — просто отправить в рот что-либо подобное? Неужто я отважусь на такое?..
— Ешь, глупенький. Мы ведь
- Там, вдали, за рекой - Юрий Коринец - Детская проза
- Дочь солдата - Иван Полуянов - Детская проза
- #ДругЗаДруга. Книга о дружбе животных и людей - Кристина Александровна Кретова - Детская проза
- Волшебные очки - Иван Василенко - Детская проза
- Подлинное скверно - Иван Василенко - Детская проза
- Серебряное слово ; Тарасик - Сусанна Георгиевская - Детская проза
- Присутствие духа - Макс Соломонович Бременер - Детская проза / О войне
- Мой дедушка был вишней - Анджела Нанетти - Детская проза
- Рассказы про Франца и болезни - Кристине Нёстлингер - Детская проза
- Медвежонок и Волшебная Звездочка - Елена Сергеевна Абалихина - Прочая детская литература / Детская проза / Прочее