Шоу будет продолжаться - Алина Константиновна Менькова

себе. Я сначала узнал, кто здесь будет, потом решил идти».

      Юра застегнул куртку и заботлтво накинул капюшон мне на голову. Потом улыбнулся и сделал глоток пива.

  «Пиво пью редко, мне тренер не разрешает».

       Мы оба понимали, что влюблены. Но это не было похоже на все мои влюбленности до этого, когда меня тянуло к парню только физически. С Юрой мне хотелось еще и разговаривать, слушать его, узнавать его по клеточке, по крупиночке, по слову, по взгляду. И я стояла абсолютно расслабленная, просто потому что он был рядом, и понимала, что могу быть собой с ним – собой, без фальши, без лицемерия.

         Мы виделись на протяжении полугода в соседнем дворе. Я смотрела, как он играет в баскетбол, стеснительно улыбалась, иногда сидела и глядела, как он занимается на брусьях. Он всегда с интересом смотрел на меня, но никогда не подходил. Еще мы виделись каждую среду и пятницу в доме детского творчества, куда Юра водил младшую сестру на танцы, а я ходила на уроки живописи. Да, я очень люблю рисовать. У меня дома лежит несколько Юриных портретов. И, может, я решусь ему когда-нибудь их показать. Но путь в художку для меня закрыт. Папа сказал всем, что я буду экономистом. И слушать мои возражения он не станет.

       «Стоит попытаться, почему ты просто не спросишь его?», – спросил меня Юра, когда я ему рассказала это.

«Я не хочу его расстраивать».

    Потом Юра вспомнил анекдот к месту, мы смеялись. И, мне кажется, вообще забыли, где были.

    «Знаешь, что самое интересное? Мы с тобой еще ни разу не сделали селфи и не залили ничего в сторис».

      Я улыбнулась ему и поняла, что действительно мой айфон лежит в сумочке в гостиной. И я забыла о нем и вообще обо всем на свете.

    «Это потому, что нам хорошо. Недавно я смотрел передачу, где выступал Курпатов. Он говорил, что смартфон и социальные сети вызывают у людей депрессию. Это доказано, проведены социологические исследования. В инстаграмм вообще сплошная профанация. Все что-то из себя строят бесконечно, сочиняют небылицы, выставляют напоказ достижения. Для всеобщего одобрения? Мне оно не нужно. Я и так знаю, что я хороший спортсмен, например. Не поверишь, у меня нет инстаграмм».

«Знаю, я искала тебя и не нашла».

      «Когда людям приятно и интересно друг с другом, они обо всем забывают. Они счастливы быть в этом настоящем и все. У них нет потребности фотографировать этот момент, пейзаж, еду вокруг. Кстати, рыба в кляре была отменная. Ты любишь рыбу?»

     «Да, больше, чем мясо. После мяса мне тяжело. А рыба и морепродукты – вкусно, сытно, легко…»

    «Но и недешево…»,  – заметил Юра, а потом снова пошутил: «Друзья познаются в беде и в еде…»

      «На самом деле я не вижу себя в экономике вообще. Я даже не понимаю, о чем эта наука. Цифры, диаграммы, рыночные механизмы эти. Папа хочет, чтобы  научилась управлять людьми, машинами, чем угодно. Но выходит, что в жизни я даже не могу управлять своими решениями. Я вижу, что к нам в страну пришел капитализм. Папа и похожие на него люди теперь могут заниматься чем угодно. Это больше не фарцовщики, которых расстреливают. Это уважаемые люди – предприниматели. Они не хотят никому подчиняться, они сами платят налоги. И это прекрасно. Но не все такие. Есть люди, которые просто хотят писать, например, рисовать, петь, танцевать. И у них это прекрасно получается. Но пробиться удается единицам, только потому, что у них нет,  например,  твердого характера или мохнатой лапы. Не все люди, имеющие настоящий талант, могут быть услышанными, понимаешь – вот за это мне, правда, обидно».

«Закон природы – выживает сильнейший…»

     «Зачастую эти люди честные. В этом и их проблема. Они ждут честности от других… А, ты, наверно, знаешь, как все устроено. Кто и почему занимает первые места…»

    «Вот здесь я с тобой поспорю. Я победил в городском соревновании – и я никто».

    «Пока на таком уровне все честно. Пока никто не разинул рот!»

    Мы оба смутились в один момент, когда будто вслух проговорили простой закон жизни, по которому все живут, но и одновременно делают вид,  словно его не существует. Будто при определенных обстоятельствах, в которых бы оказался тот самый человек, который ругает власть и возможности, которые она дает, он бы поступил иначе – не взял бы денег, не промолчал бы, где нужно, не продвинул бы своего ребенка по карьерной лестнице, не пристроил бы любовника. Но, отмахиваясь от этого всего, лишь на словах кажется, что ты не причастен к этой вездесущей коррупционной машине. А на самом деле нет. Ведь в ней задействованы все – те руки, которые берут взятку и те руки, которые дают взятку. Все одинаково грязны и бесконечно друг друга моют.

      Макс, Сережка и близнецы Веня и Давид вышли к нам на веранду и закурили все одновременно. Кроме Вени. Он стоял, облокотившись на перила лестницы, идущей к двери дома, тер ладони и дул в них. Все были изрядно пьяны, громко смеялись и вели свои привычные беседы – «а у нас в квартире газ».

     «Мне надо срочно купить колеса. Папа обещал ладу купить. Мне, конечно, не хочется позориться такой тачкой, но ведь надо учиться на чем-то…»,  – сказал Сережка, выдыхая сигаретный дым.

      «Лада – полное говно. Когда-то у отца была такая машина, когда он еще на дядю работал. За первый же год на «доремонты» он потратил почти столько же, сколько заплатил эту машинку. И под ней полежал с месяцок. В ней ломалось абсолютно всё, что могло сломаться. Но то, что чинил, больше не ломалось. Ну, а смысл… лежать надо под бабой, а не под машиной!».

 И Макс снова разверзся неприятным смехом, как несдержанный вулкан. Все его «шутки» всегда касались девушек. Он о них постоянно говорил, перечисляя свои многочисленные романы и все подробности этих встреч, эти девушки были в его окружении, вились, как пчелиный рой у лица пасечника, но целующимся с настоящей девушкой его так никогда и не видели.

      Володя