Леонардо да Винчи - Валентин Дитякин

Палаццо Веккио во Флоренции.

— Пропустить!

Повозка сэра Пьеро медленно ехала по городу.

Были здесь и широкие, просторные площади, вымощенные большими плитами, но во много раз больше было узких, кривых улочек. Были дома и большие, красивые, поражавшие размерами и роскошью отделки, и маленькие, жалкие хибарки, теснившиеся около них.

Улицы были переполнены людьми. Прохожие скромно и даже бедно одеты. Это были ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне, приехавшие в город, нищие в грязных лохмотьях.

Высоко вздымалась к небу четырехугольная башня Палаццо Веккио (Старый дворец). Это было массивное четырехэтажное здание, сложенное из огромных обтесанных глыб. В нижнем этаже, мрачном, суровом, редкие окна были забраны толстыми железными решетками. Только в следующих этажах были большие светлые окна. По краям плоской крыши, выдаваясь вперед, шла невысокая зубчатая стена. Вот дом крупного флорентийского богача. Он был похож и на крепость и на дворец одновременно. Нижний этаж также был сложен из больших, грубо обработанных камней; четыре маленьких, с решетками окошечка смотрят на площадь. Только во втором и третьем этажах — большие двухстворчатые окна, через которые широкой волной вливается солнечный свет. А еще выше — длинный балкон, украшенный изящной колоннадой.

Рядом с маленькими часовенками (капеллами) — большие, стройные здания церквей. Вот показался угол церкви, совсем необычной: окна длинного фасада чередуются с глубокими нишами, в которых стоят статуи такой красоты, что от них невозможно оторваться.

Повозка выехала на залитую солнцем площадь, посередине которой возвышался большой фонтан — сказочные рыбы высоко выбрасывали струи сверкающей воды, с неумолчным шумом падавшей обратно в бассейн.

Миновав площадь, повозка свернула в узкую улицу. При въезде в нее сэр Пьеро громко крикнул, чтобы встречные остановились и дали ему дорогу. Здесь было темно и грязно. Осколки разбитой посуды, тряпки, шелуха каштанов, апельсиновые корки валялись так густо, что нога, казалось, утопала в них. Через улицу были протянуты веревки с развешанным на них бельем, нередко таким рваным, что можно было только удивляться, что его кто-то еще носит. Оборванные, полуголые ребятишки бежали за повозкой, громко выпрашивая милостыню.

Утомленный дорогой, Леонардо с удовольствием слез с повозки перед небольшим скромным домиком, который купил во Флоренции сэр Пьеро.

Все здесь было иначе, чем в Винчи. Дом был невелик, комнаты небольшие, старая дедовская мебель казалась здесь особенно громоздкой, неуклюжей. Все было чуждо, незнакомо.

— Ну, ложись, устал, наверно, — сказал сэр Пьеро. — А завтра пораньше пойдем к мессеру Верроккио.

Леонардо засыпал. Перед глазами бесконечной вереницей проходили люди, дома, церкви, башни...

В МАСТЕРСКОЙ

ВЕРРОККИО

ЯТЬСОТ лет назад художников учили иначе, чем теперь. Их учили не только искусству рисовать карандашом, красками на холсте, на доске, на стене, умению смешивать и растирать краски, но и многому другому. В те далекие времена художник был одновременно и скульптором, и архитектором, и ювелиром. Учение продолжалось много лет.

Сэр Пьеро и Леонардо, то красневший, то бледневший от волнения, подошли к большому двухэтажному длинному дому на одной из узких улиц города. Дом снаружи был очень непригляден. Покрывавшая его когда-то краска облупилась, длинные желтые полосы от дождей расчертили фасад странным рисунком. Небольшие окна, тяжелая, массивная дверь. В этом доме жил Верроккио, здесь же помещалась его мастерская.

Несмотря на ранний час, сквозь распахнутые окна вырывался смех. Дверь поминутно открывалась. То нетерпеливо прыгая по ступенькам, то важно и чинно входили в дом ученики знаменитого скульптора и художника.

Несколько человек стояло у входа, кого-то ожидая.

— Идет, идет! — услышал Леонардо восторженный шепот.

Он оглянулся. По улице неторопливой походкой приближался молодой человек. Невысокий, стройный, улыбающийся, он привлекал к себе с первого же взгляда.

— Смотрите, смотрите, вот он!

Ожидавшие окружили молодого человека.

Он что-то говорил им улыбаясь.

— Кто это? — спросил Леонардо у отца.

— Это Сандро Боттичелли6, известный художник. Ему предсказывают блестящую будущность. Он очень талантлив.

Леонардо с восхищением посмотрел на молодого художника. Так вот каковы они, будущие знаменитости!

Но задерживаться было нельзя. Отец и сын поднялись по ступенькам и вошли в широко открытую дверь.

Большая, просторная комната. Несколько юношей занимались кто рисованием, кто лепкой, кто чеканкой. Одни стояли неподвижно, погрузившись в размышления, кисть как бы застыла в руке. Другие, весело напевая, смело работали кистью. В воздухе стоял запах красок и пыли. Было жарко и душно, несмотря на открытые окна.

От стола к столу, от мольберта к мольберту неторопливым шагом ходил невысокий, коренастый человек с большим лбом и умными, внимательными глазами. На вид ему было не более тридцати лет.

Иногда он наклонялся к ученику, тихо говорил ему что-то или, взяв кисть, делал два — три мазка. Потом он переходил к другому, юному ювелиру, и, наклонившись, крепкой, сильной рукой наносил несколько ударов по кусочку металла.

— А-а-а! — воскликнул он, увидев сэра Пьеро. — Сэр Пьеро! Вот приятный, долгожданный гость! Прошу, прошу!

И с этими словами, протянув руки, он направился к сэру Пьеро. Они обнялись, как старые друзья. Леонардо, стоявший с низко опущенной в почтительном поклоне головой, заметил, что мастер бросил на него быстрый, внимательный взгляд. Верроккио сказал с мягкой улыбкой:

— Так вот он каков, твой Леонардо!

Он отошел шага на два назад, немного склонил голову набок, еще раз внимательно посмотрел на залившееся краской смущения лицо мальчика, на миг задумался и снова повторил:

— Так вот он каков, твой Леонардо!

Леонардо не мог вымолвить ни слова. Ведь перед ним стоял сам Андреа дель Верроккио, слава о котором гремела по всей Италии. Знаменитый

Л о р е н ц о д и К р и д и. Портрет Андреа Верроккио.

художник и скульптор, строгий, взыскательный учитель, в мастерской которого проходили свое обучение лучшие художники страны.

— Сандро! — воскликнул Верроккио. — Иди сюда, посмотри, какие вещи рисует этот мальчик.

И Леонардо увидел, как Боттичелли, оставив кисть, подошел к ним. Сэр Пьеро, гордый вниманием, оказанным его сыну, открыл сверток и развертывал один рисунок за другим.

Леонардо вдруг захотелось убежать, когда он увидел, как следившие за этой сценой юноши оставляли свои места и подходили к Верроккио. Он смутился еще более, когда Верроккио, обращаясь к высокому, красивому юноше, сказал:

— И ты, Пьетро ', посмотри.

Юноша подошел, взглянул на рисунок, отодвинул его от себя на всю длину вытянутой руки и тихо сказал:

— Да-а-а! Удивительно, просто удивительно!

Юноша снова приблизил рисунок к глазам. Казалось, что он не хотел расставаться с ним. Потом он начал перебирать другие листки. Одни он откладывал в сторону, бросив на них быстрый взгляд, а другие долго держал в руке, повторяя:

— Хорошо! Прекрасно!

— Ну что же это ты, Пьетро, завладел всем! — сказал Боттичелли улыбаясь.

Тонкими, длинными пальцами он взял рисунок Леонардо, долго, внимательно рассматривал его и потом молча отошел в сторону.

— Что, Сандро? — воскликнул Верроккио. — Разве не нравится? Разве плохо?

— Н-н-нет, — медленно отвечал Боттичелли, — не то чтобы не нравилось, но...

Он замялся, как будто подыскивая слова.

— Что, что? — спросил Верроккио.

— Что-то в этих рисунках есть такое, что я не могу еще выразить, — в раздумье сказал Боттичелли. — Что-то новое, непривычное... Все здесь слишком ровно, определенно. Слишком много земного...

И он решительно пошел к своему мольберту.

Верроккио посмотрел вслед Боттичелли, затем повернулся к Леонардо и сказал: 7

Сандро Боттичелли. Автопортрет на картине «Пришествие трех волхвов».

— Ну что ж, Леонардо, оставайся. Они, — он кивнул головой в сторону Боттичелли и Перуджино, — твои старшие товарищи. Они люди хорошие и с талантом. Ты и у них можешь многому поучиться.

* * *

Так начался новый период в жизни Леонардо. Как и многие другие ученики Верроккио, он жил в его доме. Так было принято в те времена.

Он вставал с восходом солнца и до заката трудился неустанно и упорно. Он хотел знать все, и не только знать, но и уметь. И обучение и жизнь в доме Верроккио были очень интересны. Учитель терпеливо разъяснял ученикам законы живописи и скульптуры. Чтобы расширить их кругозор, он излагал им и основы архитектуры. Часто он устраивал дискуссии, в которых горячо обсуждались вопросы создания новых совершенных произведений.