Преломление - Питер Клайнс

Взгляд женщины скользнул по Майку, а потом вернулся к Артуру.

– Доктор?

– У нас были и успехи, – продолжил Артур, – и ряд неудач. Первые несколько объектов подверглись ШБ и не дали нам ничего, но через некоторое время…

– Простите, – перебила его сенатор, – что за ШБ?

– О, это… э-э-э… – Артур принялся разглядывать стол. – Ну, это неофициальный термин, придуманный нами для объектов, которые разбираются на атомы лучше, чем собираются обратно.

– А что он значит? – прозвучал вопрос от человека в очках.

– Ну-у, это значит… – Артур покосился на Джейми.

– Шалтай-Болтай, – пробормотал Олаф Йохансон.

– Что?

Мысли Майка понеслись вперед и нашли в памяти книжку детских потешек. Майк разом просмотрел сразу все шесть страниц и положил «под рукой», рядом с предметом обсуждения. Он поморщился.

– Шалтай-Болтай, – повторил похожий на Богарта ученый. Он говорил с легким акцентом, и голос не сочетался с лицом. – Знаете, «вся королевская конница, вся королевская рать»…

– Ох, – сказал азиат.

Человек в очках опустил голову:

– Немного… мрачновато.

– Зато подходит идеально, – возразил Олаф. Он сказал это почти с издевкой.

– Да, и все же, – уточнил полковник ВВС, – какие у вас успехи?

– В первые три года нам удалось телепортировать два тест-блока и подопытное животное, – сообщил Артур. – Оба тест-блока рассыпались в пыль через несколько мгновений после восстановления. Микроскопический анализ выявил фундаментальное изменение их структуры на молекулярном уровне.

Сенатор сглотнула:

– А… животное?

Артур бросил взгляд на Джейми. Блондинка рассматривала пустой блокнот.

Олаф выпрямился в своем кресле.

– Мы почти не сомневаемся, что на момент восстановления оно было мертво.

– Почти не сомневаетесь?

– Вскрытие ничего не прояснило, – пожал плечами Олаф. – Может, животное и было живым одну или две секунды, не больше.

– Вы уверены?

– Уверены, – буркнула Джейми.

Майк взял ручку и написал в блокноте: «А что я говорил?!» Сунул блокнот Реджи. Тот не обратил на это никакого внимания.

Азиат барабанил пальцами по папке с отчетом.

– Эксперименты на животных не были санкционированы, не так ли?

– Да, сэр, – сказал Артур. – И в отчете для этого слушания есть заключения этической комиссии и Общества защиты животных. Они должны быть у вас в папках. Мы… нам всем в проекте «Дверь Альбукерке» стыдно, что мы это допустили. Что мы это сделали. Я могу заверить вас, что это абсолютно точно никогда не повторится.

Азиат кивнул:

– Пожалуйста, продолжайте.

– Как я и сказал, – снова заговорил Артур, – вторая часть экспериментов заставила нас признать правоту существующих теорий. При нынешнем уровне технологий физическая телепортация невозможна. Точнее, возможна, но не в этой жизни, как неоднократно говорили теоретики квантовой физики.

Негромкий ропот прокатился из конца в конец «судейского» стола.

– Не могу поверить, что ты финансировал кого-то, кто пообещал тебе построить телепорт, – шепнул Майк.

– Вовсе нет, – сказал Реджи, – я финансировал Кросса, потому что он это сделал.

– Тем не менее, – продолжал Артур, – во время перерыва в экспериментах у нас с доктором Йохансоном появилась идея, что секрет мгновенного перемещения может заключаться не в манипуляциях с перемещаемым объектом, а в манипуляциях с расстояниями перемещения.

Муравьи Майка прервали свой бесконечный бег. Всего на миг.

Пять

Спортивная женщина сделала вид, будто пролистывает отчет и что-то уточняет.

– И как же вы манипулируете расстояниями, доктор Кросс?

– Расстояние – фактор относительный, – сказал Артур. – Когда начинаешь применять тезис о дополнительных измерениях, манипулировать расстояниями становится легко.

Реджи откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. Майк, ученые и члены комиссии повернулись к нему.

– Гм… Исключительно для протокола, – проговорил Реджи, – и чтобы далеким от науки участникам заседания стало понятнее, не могли бы вы разъяснить немного подробнее?

– Конечно, – кивнул Артур. Проигнорировав лежащую перед ним авторучку, он вытащил из кармана пиджака собственную. Поставил на противоположных углах блокнота две здоровенные точки и встал (как заметил Майк, не использовав при этом трость). – Предположим, что эти точки существуют в двухмерной вселенной листа бумаги, – сказал он преподавательским тоном, к которому прибегают на лекциях педагоги всего мира, и продемонстрировал блокнот присутствующим. – Довольно просто, так?

Кое-кто из членов комиссии кивнул.

– Мистер Магнус, раз уж вы все это предложили, как далеко, по-вашему, отстоят друг от друга эти точки?

Реджи взглянул на изображение.

– Насколько я помню геометрию, дюймов на четырнадцать, верно?

– Довольно верно, – кивнув, подтвердил Артур, демонстративно вырвал лист из блокнота и сложил пополам. – А сейчас?

– Наверно, дюймов восемь.

Физик свернул лист по-другому.

– А теперь?

– А теперь меньше чем на полдюйма.

– Но при этом, – сказал Артур, – для любого обитателя двухмерного мира ничего не поменялось. Его вселенная осталась неизменной, и точки по-прежнему разделяют четырнадцать дюймов. Но если бы у него был способ воспринять наше трехмерное пространство, переместиться по нему и вернуться в собственное измерение, он мог бы проделать путь из Точки А в Точку Б одним-единственным шагом. Аналогичным образом мы в нашем проекте манипулируем расстояниями, создавая пути через другое измерение, или, если угодно, альтернативное квантовое состояние, в котором можно преломить наше собственное измерение. Где Точка А находится в шаге от Точки Б.

– Насчет бумаги твоя идея? – шепнул Майк.

Реджи слегка кивнул и понизил голос:

– Так он мне все в первый раз растолковывал, когда я попросил разъяснений. Хорошая визуализация для нас, простых парней.

Полковник постучал ручкой по своей папке, оборвав гул голосов в комнате.

– Так вы нашли измерение, которое позволяет это сделать?

– Это изюминка нашего проекта, – сказал Олаф. (Майка изумило, сколько завуалированной снисходительности способен вложить в голос этот человек.) – Искать не надо. Мы просто говорим нашему оборудованию, что уже всё нашли, и система работает в соответствии с данными.

– И это действует?

– На данный момент, – закашлявшись, произнес Артур, – мы провели больше четырехсот испытаний без побочных эффектов или каких-либо последствий. Сто шестьдесят семь раз объектами были люди. И сбоев в системе за все время ни разу не произошло.

– Ни разу?

– Ни разу.

Когда Артур повторил это слово, пожилой «судья» сел. Олаф и Джейми одновременно скрестили руки на груди.

Майк нахмурился и посмотрел на Реджи. Тот быстро покачал головой в ответ. Майк схватил ручку и нацарапал в блокноте: «Если ни разу, зачем я?»

– Ну и насколько это безопасно? – спросил полковник.

– Совершенно безопасно, – сказал Артур.

Азиат постучал ручкой по столу:

– А что насчет Бенджамина Майлса?

Небольшая стайка муравьев потащила картинки и звуки. Тридцать два месяца назад Майк был в Вашингтоне. Реджи представил ему свеженазначенного заместителя директора, с которым они повстречались в холле. Тот был низеньким, но широкоплечим, с квадратной челюстью и золотисто-белобрысыми волосами. На зажиме для галстука красовался серебряный с красным щит Капитана Америки. Его кабинет был через три двери от офиса Реджи, слева.

По рядам пронеслось невнятное бормотание. Несколько человек взглянули на Реджи. Олаф и Джейми заерзали в своих креслах. Полковник и сенатор подались вперед. Артур жестко на них взглянул.

«Бен?» – написал Майкл. Реджи опять покачал головой.

– То, что произошло с мистером Майлсом, конечно, весьма прискорбно, – ответил Артур. – Мы все полюбили его за время короткого визита в Сан-Диего. Но нет никакой связи между случившимся и Дверью Альбукерке.

– Но он имел дело с вашим оборудованием, – заявил азиат, и это не было вопросом. – Семь недель назад. И сразу после произошел первый приступ.

– Первый приступ произошел также сразу после того, как он вернулся в Вашингтон рейсом «Вирджин Америка», – сказал Артур. – Вы беседовали с Ричардом Брэнсоном[13]?

Майк снова посмотрел на Реджи, но лицо друга ничего не выражало.

– Это не ответ, – ответил азиат.

– Вы не задали вопроса, – парировал Артур, – а выстроили ошибочную причинно-следственную связь между Дверью и состоянием мистера Майлса. Я могу с уверенностью утверждать, что Дверь тут ни при чем.

– Почему?

– Потому что Дверь никак не воздействует на путешественников. До сих пор есть вероятность, что человек может пострадать от неправильного использования оборудования, но это не имеет никакого отношения к самому путешествию.