Обними меня на рассвете (ЛП) - Брэдли Шелли

Оба молча кивнули. Сидни поспешила на кухню, и Лукан услышал, как она роется в холодильнике. Кейден взбежал по лестнице в рекордное время. Вода стекала по стеклянным стенам душевой кабины, когда Лукан вошел в дверь хозяйской спальни. Направляясь к выходу, он прошел мимо брата. Они обменялись торжественными взглядами, прежде чем Кейден, ободряюще кивнув, похлопал его по плечу и ушел. В этот момент Лукан понял, что младший брат будет рядом с ним, несмотря ни на что, в любом случае, в чем бы он ни нуждался.

В ту же секунду, как дверь закрылась, Лукан одним щелчком пальцев разделся, затем сорвал покрывавшую Анку простыню и отнес ее обмякшее тело под горячий душ, благодарный за обжигающую воду на ее холодной коже.

Как, черт возьми, это сделать? Как разбудить ее настолько, чтобы она почувствовала удовольствие, чтобы довести ее тело до оргазма, который ей понадобится, чтобы они обменялись полной дозой энергии? Или это истощит ее силы? Удерживал ли он ее через свое собственное освобождение и надежду, которые позволили бы ей открыть глаза и принять все остальное, в чем она нуждалась? Время помогло бы ему понять это, но у него не было ни малейшего повода для размышлений или споров.

Черт возьми, он никогда в жизни не чувствовал себя менее сексуальным, чем сейчас.

Проглотив панику и беспокойство, он инстинктивно сделал выбор. Если она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы во время разрыва пары, то теперь он не оставит ее в покое. Но она была не в том состоянии, чтобы дать ему хоть каплю энергии.

Усевшись на кафельную скамью в душе, он усадил Анку к себе на колени, лицом к себе и верхом, а затем прижал ее к своей груди. Горячие брызги ударили ей в спину, и ее кожа слегка потеплела. Он молился, чтобы это удержало ее от полного истощения. Все остальное зависело от него — и от ее стремления жить.

Он быстро взял свой член в руку и погладил, поглаживая пальцами чувствительную головку, заставляя себя затвердеть, пока говорил с Анкой.

— Любовь моя, я здесь. Пожалуйста, возьми от меня энергию. Только не сдавайся. Только не уходи. Я всегда буду рядом. Я сделаю все, что потребуется, чтобы доказать тебе это.

Никакого ответа — ни от нее, ни от его члена. Черт. Он должен был добраться до нее. Она заслужила все, что он мог ей дать.

Анка вела себя мужественно, потому что была храброй. Черт возьми, она отправилась на встречу с Морганной одна и, вероятно, все еще страдала от последствий заклинания. Но под своими барьерами Анка была хрупкой и испуганной. Месть и независимость — она уже несколько месяцев пыталась маршировать под эти барабаны. Теперь они обеспечивали ритм ее жизни, но по природе своей Анка была склонна отдавать. Она сдалась — сама себе, своему доверию, своей любви. Без спутника жизни ей не с кем было делить себя. Возможно, Анка в чем-то и изменилась. С другой стороны, она все еще была ведьмой, которая хотела принадлежать, которая хотела быть любимой. Вполне логично, что она все еще хотела отдать свое сердце и свое будущее мужчине, который будет любить ее вечно.

Ей нужно было знать, что он и есть тот самый человек.

Лукан взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в губы:

— Стань частью меня, как я стану частью тебя. И с этих пор, я обещаю себе и тебе, каждый день, что мы разделим, я буду честен, добр и искренен. Если это то, что ты ищешь, прими мою Клятву. С этого момента для меня есть только ты.

Анка вздрогнула и ахнула. Надежда сжала его сердце.

— Для меня никогда не существовало никого, кроме тебя, любовь моя. Открой глаза. Позволь мне доказать это.

Она всхлипнула, изо всех сил стараясь подчиниться. Ожидание было любовницей, дразнящей его, пока он задерживал дыхание. Но в конце концов Анка в изнеможении снова повалилась ему на грудь.

Его настроение опустилось… вместе с членом.

Гневные слезы угрожали пролиться. Ему хотелось ударить кого-нибудь кулаком. Проклятия. Разбить стекло и снести стены. Лукан сдержал гнев. Он чертовски не хотел сдаваться. Она вернулась от Матиаса, от Морганны. Она нуждалась в нем сейчас. Он не собирался отпускать ее.

Лукан сосредоточился на своей фантазии, в которой Анка сидела у него на коленях, а лунный свет играл на ее розовой коже. В этом видении она услышала его зов и открыла свои сияющие глаза, чтобы улыбнуться ему, чтобы соединиться с ним, а затем открыла свой рот и свои бедра ему. Яркое изображение стремительно разливало кровь по его телу. Он мгновенно стал твердым, как железо, и смог достаточно быстро протолкнуться внутрь Анки. Ему нужно было почувствовать, как его возлюбленная сжимает его во всей своей плотной, захватывающей красе.

Лукан расположил ее безвольное тело над собой, лепестки ее промежности раскрылись, когда он провел по ним головкой члена. Он зашипел от огненной линии удовольствия, проносящейся вниз по его телу, обхватив ладонями ее лицо и прижавшись губами к ее губам. Ее прохладные губы не остановили его. «Анка вернется ко мне, клянусь Богом». Так или иначе, он восстановит ее. Если бы ему пришлось изнурять и истощать себя, чтобы наполнить ее всей своей энергией, заверить ее каждым своим словом и вздохом, что он никогда больше не оставит ее одну, чего бы это ни стоило, он бы это сделал.

Жадно пожирая ее губы, он завладел ее телом, глубоко вдавливаясь в нее, чувствуя, как ее плоть растягивается, чтобы принять его. Черт побери… он застонал, когда скользнул внутрь до упора, и она приветственно сжала его.

Теперь каждое прикосновение было откровением. Анка не двигалась вместе с ним, но ее учащенное дыхание, ее податливая плоть говорили, что она чувствует их связь так же сильно, как и он. Возможно, у нее еще не было сил быть с ним физически, но мысленно? Они были слиты воедино. Она чувствовала все, что он делал.

Анка судорожно вздохнула у его рта, когда он приподнял свои бедра вверх, погружаясь все глубже в ее тело, когда снова и снова касался ее губ своими.

— Ты не одна, любовь моя. Чувствуешь меня? Возьми меня. Мы будем сражаться.

Она вздохнула в ответ на его поцелуй и наклонилась, поморщившись, пока не вывернула одну руку и не закинула ее ему на плечо. Анка тянулась к нему, желала его! Он еще быстрее вошел в нее.

— Вот так, любовь моя. Двигайся со мной, сколько сможешь. Я здесь. Я никуда не собираюсь уходить. Черт, ты так хорошо ощущаешься.

Мягкая хватка ее складочек сомкнулась вокруг него и с каждым мгновением становилась все более скользкой, скручивая все его тело в бурлящую потребность, которую, как он знал, могла удовлетворить только Анка. Лукан отбросил в сторону все, кроме парящего наслаждения, покалывания, поднимающегося вверх по его телу, тяжелой боли, обжигающей его яйца. Он нежно положил ее голову себе на плечо, затем схватил ее за зад, как одержимый, и глубоко вошел в ее тело, кряхтя при каждом толчке вверх. Черт побери, он должен был отдать ей всю свою энергию, чтобы она открыла глаза и снова стала его.

Ее пышные груди соблазнительно покачивались у его груди. Он поднес один из напряженных пиков к своему рту и сильно пососал, обвивая тот языком, покусывая зубами, когда снова вошел в ее плотную киску.

Анка выгнулась дугой. Все больше ее великолепной плоти заполняло его рот, и он жадно сосал ее, прежде чем перейти к другой и сделать то же самое. Раскаленное добела желание опалило его. Пот присоединился к теплой воде, стекающей по его лицу. Он стонал с каждым грубым вздохом, все глубже входя в нее.

Она сумела поднять другую руку и обвить его шею, а затем тихо застонала:

— Лу…кан.

— Да, любовь моя. Будь со мной. Чувствуй меня. Я дам все, что тебе нужно.

— Так… устала.

— Я знаю. Скоро ты почувствуешь себя лучше. Не сдавайся.

— Все горит.

Остатки заклинания Морганы?

— Ты нуждаешься во мне?

Она издала звук, который он принял за согласие, когда с ревом вошел в ее тугую, истекающую киску. Экстаз растекался, как густой зыбучий песок. Он засасывал его, царапая по спине, чтобы собраться у основания позвоночника. Покалывание скапливалось там, кипятилось. Все внутри него напряглось, заставляя его трахать ее быстрее. Он не мог, черт возьми, дышать, когда желание расплющило его в лепешку. В ушах у него стучало сердце. Единственным другим звуком, который он слышал поверх этого, было грубое вколачивание с каждым толчком в ее набухшую киску.