Чужой трон - Елена Самойлова

Она хотела сказать что-то еще, но ее прервал довольно-таки бесцеремонный окрик уже подуставшего стражника у ворот. Только сейчас до меня дошло, что наша очередь уже подошла, и теперь на нас с Вильей снизу вверх взирали малость озверевшие от наплыва народа глаза доблестного стража.

– Так, вы торговать чем-нибудь в Беловеже собираетесь? Товары с собой никакие на продажу не везете? А на сколько приехали?

Пока моя подруга с самым честным выражением лица уверяла стражника, что ничем и никем мы торговать не собираемся, приехали на один день полюбоваться красотами столь великолепного города и что мы вообще крайне законопослушные и скромные девицы, я оглянулась на ведунью, которая невозмутимо попыхивала своей трубкой, не обращая на нас с Вилькой никакого внимания. Похоже, порыв предвидения схлынул и поверг старушку в апатию, как это часто бывает с пифиями.

Наконец нас пропустили в город, взяв за проезд половину серебряной гривны со всех троих (то есть с двух всадниц и одного коня), и Вилья направила Тумана по мощенной булыжниками дороге туда, куда устремлялся основной поток новоприбывших. Будем надеяться, что они все едут в ближайшую корчму, а не на рынок или еще куда позанятнее…

Легкие клубы пара поднимались от лохани с горячей водой, в которой я с блаженным выражением на лице отмокала уже добрых полчаса. Вот оно – счастье, когда усталость, принесенная с пыльного тракта и длинной дороги, уходит без следа, растворяясь в воде. Я как следует отмылась и, с неохотой покинув лохань, завернулась в широкое банное полотенце и убрала с лица мокрые пряди волос. Теплый ветерок колыхал занавески, принося с собой гам уличной суеты, долетавший снизу.

– Госпожа ведунья, можно? – послышался из-за двери приглушенный женский голосок.

Я, усевшись на краешек кровати, лениво щелкнула пальцами, и дверь приоткрылась, впуская тоненькую, как ивовый прутик, девушку-служанку.

– Лохань уже можно уносить?

Я только кивнула, вяло наблюдая за тем, как в дверь вваливаются две дородные бабы и беспроблемно вытаскивают тяжеленную емкость с водой за здорово живешь. Н-да, мне так сделать слабо при всем желании, разве что магию использовать… Девушка поклонилась и удалилась, деликатно прикрыв за собой дверь, а я со вздохом растянулась на застеленной кровати, перебирая в памяти события сегодняшнего дня.

Беловеж, как и любой крупный торговый город Росского княжества, встретил нас шумом на улицах и повышенным поголовьем народа на квадратную сажень открытого пространства. То есть стоило нам проехать через ворота, как пришлось спешиваться, дабы никого не задавить по пути. Честно говоря, я была только рада, поскольку у меня страшно ныл отбитый во время езды на Вилькином жеребце афедрон, а ноги затекли и на попытку сделать шаг отозвались сотнями противных иголочек в икрах и бедрах. Тьфу, черт, лучше бы я на драконах летала, чем на Тумане кататься! Хотя с драконами я переборщила малость – неизвестно, как летают эти крайне умные и хитрые ящероподобные чешуйчатые существа, может случиться так, что это еще хуже брыкающегося Вилькиного жеребца, с которым у нас взаимная нелюбовь с первого взгляда…

– Ева! – Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела раскрасневшаяся после водных процедур в соседней комнате Вилья, тоже замотанная в широченное полотенце. – Ты что, спишь, что ли?

– Если бы и спала, то после твоего выступления наверняка бы проснулась, – буркнула я, неохотно подвигаясь и уступая подруге кусочек кровати. – В чем дело?

– Да так, мелочь. – Вилья улыбнулась, тряхнув еще мокрыми ярко-рыжими волосами, с которых разлетелись мельчайшие брызги, щедро окропив мне лицо. – Ты знала, что к Алатырской горе придется ехать через Заповедную дубраву?

– Через что? – переспросила я, приподнимаясь на локте.

Я слышала про Заповедную дубраву, но вроде как ничего страшного. По крайней мере, славы, как у Серого Урочища, у нее не было.

Вилья повторила.

– Ев, понимаешь, я успела поговорить с хозяином корчмы, ну, когда покупала нам с тобой еду в дорогу, и он сказал, что до Алатырской горы еще никто не добирался.

– Почему это? Насколько я знаю, нежить боится драконов как чумы, и вокруг Алатырской горы ее быть не может в принципе! – Я потянулась к сумке, выудила из ее недр простой костяной гребень и начала расчесывать уже подсыхающие волосы.

– Я не сказала, что все смельчаки погибали, я сказала, что никто до горы не добрался, а это, согласись, разные вещи, – возразила Вилька, отбирая у меня гребень.

Я, уже успев более-менее причесаться, отдала требуемый предмет почти без борьбы, посопротивлявшись только для виду.

– И почему не добрались?

– Не захотели. – Подруга пожала плечами, проводя гребнем по рыжему шелку волнистых волос. – По крайней мере, корчмарь утверждает, что возвращались смельчаки постаревшими на несколько лет, хоть и уходили меньше чем на неделю, крайне довольные, а про Алатырскую гору говорили только, что делать им там нечего, поэтому они туда и не пошли.

– Странно… – протянула я, пододвигая к себе сумку и вытаскивая оттуда смену одежды и заметки наставника в надежде, что небольшая книжка, исписанная неровным, размашистым почерком Лексея Вестникова, может пролить свет на ситуацию.

В конце концов, насколько я знала, наставник был у Алатырской горы. Нет, он не попал в само драконье царство, но рядом путешествовал. Возможно, в его путевых заметках окажется намек на то, что поселилось в Заповедной дубраве, кто знает…

– Ну что, есть там чего-нибудь? – нетерпеливо спросила Вилька, заглядывая через мое плечо в книжку.

Я неопределенно пожала плечами, водя пальцем по строчкам и с трудом разбирая неровный, торопливый почерк наставника.

– Ага! Вот, нашла! – Я улыбнулась и начала читать вслух, изредка запинаясь, когда почерк становился совсем уж нечитабельным.

Наставник описывал Заповедную дубраву как изумительной красоты лес, изобилующий полянами, больше похожими на княжеские цветники. Нежити там нет и не было никогда – сказывалась близость к драконьему царству, расположенному в Алатырской горе, которая словно вырастает из сердца этого великолепного леса. Но все равно над Заповедной дубравой будто рассеяна какая-то магия, не злая и не добрая – просто нейтральная сила, не подвластная никому и не дающаяся в руки. Наставник так и не сумел определить, что за сила окутывает Заповедную дубраву, но почему-то он был уверен, что лес тот – живой.

– То есть как – живой?! – изумленно переспросила Вилья, заплетавшая волосы на висках в тоненькие косички. – То есть он имел в виду, что там дриады жили?

– Нет, не дриады. Тут сказано, что живой ощущалась именно сама Заповедная дубрава. Как будто весь лес – единое существо, думающее и чувствующее, наделенное магией и еще бог знает чем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});