Чужой трон - Елена Самойлова

– Это они, господин?

– А ну пропусти меня, увалень! – раздался из-за стражника писклявый голос, то и дело от возмущения срывающийся на фальцет. – Я хочу увидеть паскудную рожу той ведьмы, что опозорила мою дочь перед самыми смотринами!

Мужик с алебардой наперевес поспешно отодвинулся, и из-за него высунулось нечто, больше всего напоминающее оживший пузатый самовар, одетый в богато изукрашенные золотым шитьем одежды. «Самовар», обладавший помимо на редкость отвратного писклявого голоса еще и неприятным круглым лицом с маленькими глазками, окинул нас с Вилькой убийственным, по его мнению, взглядом и обличающе ткнул в меня пальцем, больше похожим на колбаску:

– Вон она, ведьма, осмелившаяся опозорить мое дитя перед самыми смотринами!

– Е-е-ев, – протянула Вилька, – что это за самовар на ножках и о каком позоре он говорит? Понимаю, если б ты мужчиной была…

– А я почем знаю?! – праведно возмутилась я, демонстративно игнорируя медленно багровеющего мужичка в расшитых одеждах. – Я его вообще в первый раз в жизни вижу! Кстати, – я повернулась к стражникам, и из моих глаз во все стороны сыпанули яркие зеленые искры, – а вы что здесь забыли, а? Между прочим, мы тут за свой счет остановились. Какие к нам претензии?

– Ну… – Страж порядка, тот, который с алебардой заграждал дверной проем, отступил, выдвигая «самовар» на наше обозрение. – Это же градоправитель Клин! Мы люди подневольные, нам сказали – захватить и в кандалы, мы и подчиняемся…

– Она посмела опозорить мою дочь, заколдовав ее косы так, что моя красавица стала похожа на облезлую мышь! И это за два дня до смотрин! – продолжал надрываться градоправитель, а я смутно припомнила, что что-то подобное было в моей биографии.

– В кандалы, значит… – нехорошим голосом протянула я, встала с кровати и с хрустом размяла пальцы, втихую усиливая заклинание иллюзии, благодаря которому мои глаза светились зеленым ведьминским огнем.

Стражники дрогнули, но устояли. А Клин мужественно ретировался за их широкие спины и теперь руководил оттуда, сопровождая довольно-таки бестолковые и в принципе нереализуемые приказы типа: «Выволочь ведьму за космы и протащить по улицам!» – заковыристыми ругательствами. Вилька выудила один из метательных кинжалов и, эдак небрежно поигрывая им, ласково посмотрела на стражников. Я охотно подыграла, становясь в величественную позу и начиная нести какую-то чушь про Великую Тьму и кару нечестивцев, сопровождая сие действо звуковыми и световыми иллюзиями. Честное слово, затесался бы в ряды противника хоть один мало-мальски обученный ведун, он бы раскусил мое представление в два счета, но, на наше счастье, ведунов поблизости не наблюдалось, а стражникам с лихвой хватило и иллюзий. Сомневаюсь, что они могут их отличить от реального заклинания вызова.

В комнате поднялся призрачный ветер, почти неощущаемый, но треплющий волосы и одежду не хуже ураганного, свет померк, и зыбкие тени по углам зашевелились, наливаясь чернотой и принимая устрашающие очертания. По моим ладоням пробежали зеленые искры, а за спиной начало подниматься нечто бесформенное, с алыми огоньками глаз, уставившимися прямо на побледневших от такого зрелища стражей. Я усмехнулась, и во рту у меня блеснули два ряда острых, иглоподобных зубов…

Последнего стражники не выдержали и, подхватив Клина под белы рученьки, вымелись из комнаты с невероятной скоростью. В коридоре послышался топот быстро удаляющихся шагов, и все стихло. Я развеяла иллюзию и уже с нормальной улыбкой повернулась к подруге, которая как-то подозрительно крепко вцепилась в свой кинжал. Несколько секунд стояла тишина, а потом Вилька выдала:

– Ну, ведунья несчастная, предупреждать-то надо! Если бы я не знала, что это все иллюзия, то уже давно бежала бы наперегонки с теми стражниками. Умеешь ты народ впечатлить…

– Заметь, Виль: они первыми начали.

– «Они» всегда первыми начинают, но ты обычно заканчиваешь!

В ответ я только пожала плечами, прислушиваясь к воплям, раздававшимся под окном. Думаю, что не ошибусь, ежели предположу, что нам лучше покинуть Беловеж как можно скорее, – сейчас Клин пришел без магической поддержки, но в другой раз, я уверена, позовет местного главного волхва, против которого мои фокусы не сработают, а ввязываться в полноценный поединок с коллегой по ремеслу мне ой как не хотелось. Во-первых, потому, что против волхва моих сил и опыта будет банально недостаточно, а во-вторых, не хотелось вступать в магический поединок только из-за прихоти повернутого на власти и чувстве собственного достоинства градоправителя. Бессмысленное это дело и недостойное.

– Виль, а Виль! – негромко окликнула я подругу. – Давай собираться, а?

– Ев, тебе делать нечего – на ночь глядя из города уезжать?! Ведь дальше к югу только Заповедная дубрава, окружающая Алатырскую гору. Все, больше селений не будет…

– Я предпочитаю заночевать в лесу, чем в теплой и сухой тюрьме! А с учетом того, как мы обошлись с градоправителем и его стражниками, могу поклясться, что это будет мрачный и сырой карцер с обилием крыс. Что тебе ближе?

Вилька с достоинством отмолчалась, но я ее прекрасно понимала. Эльфы, пусть даже и полукровки, терпеть ненавидят замкнутые пространства, будь то пещера, подземелье или же пресловутый карцер. Вообще-то для эльфа самой ужасной пыткой стало бы не раскаленное железо, которое так любят палачи, а тесная сырая камера, куда не проникает солнечный свет. Именно поэтому для эльфов-преступников в княжеских тюрьмах предусмотрены специальные каменные мешки – запирающиеся наглухо, без малейшего проблеска света и настолько тесные, что нельзя даже сесть, вытянув ноги. В таких условиях кому угодно несладко будет, но эльфы сходят с ума быстрее всех, уже через месяц превращаясь в кукол с пустым и бессмысленным, без малейших проблесков разума, взглядом. Так наказывают только люди.

Сами эльфы куда милосерднее – они просто убивают.

Резные Южные ворота Беловежа остались за нашими спинами, а впереди змеилась неширокая дорога, через несколько верст исчезавшая среди деревьев Заповедной дубравы. Пока мы стояли в очереди на выход из города, Вилька успела выяснить у одного из торговцев, человека с густой окладистой бородой, почему же до Алатырской горы, видневшейся у горизонта как огромный замок с острыми шпилями башен, не добрался никто из желавших попасть к драконам. Ладно, если не пустили бы, но ведь даже до самой горы не добирались…

Оказывается, Заповедная дубрава окутана ореолом легенды о прекрасной лесной деве, встречающей путников по дороге к Алатырской горе и убеждающей, что путь к драконам неблизкий, ненужный и вообще делать там нечего. Будто бы дева эта, в народе прозванная святой Ринной за небесную красоту и божественный голос, которым она увещевала путников, доводя последних до экстаза, является воплощением Заповедной дубравы и охраняет людей от ужасных тварей, имя которым драконы…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});