Чужой трон - Елена Самойлова

Н-да, странствия уже убедили меня в том, что чем кривее шильда, тем хуже деревня, а указатель на Лесавки был вытерт осенними дождями и зимними ветрами до такой степени, что название угадывалось с огромным трудом, да и то лишь потому, что мы знали, куда едем. Обычный путник вряд ли сумел бы прочитать название вообще.

Меньше чем через четверть версты впереди замаячил порядком покосившийся частокол, кое-где щерившийся широкими дырами, прямо как тертый разбойник – выбитыми зубами. Ворота оказались настолько хлипкими и висящими на одной петле, что Вилья даже не стала в них стучать, справедливо полагая, что они обрушатся от первого же удара.

– И хто тама за воротами топчется, честному люду спать не даеть? – послышалось из-за ворот.

Гнусавый голос, как выяснилось, принадлежал страхолюдного вида мужику в ржавом шлеме, надвинутом на самые глаза. Мужик выглянул в маленькое окошечко, из которого также негостеприимно высунулся кончик арбалетного болта с проржавевшим зазубренным наконечником.

И где только такой раритет откопал? Ведь этот болт вытаскивать в случае чего страшно – обломится наконечник не хуже эльфийского, да и ржавчина здоровья не прибавит – заражение крови запросто случиться может. Н-да, вот уж действительно страшное оружие в руках бывшего вояки. Ревилиэль тяжело вздохнула и, откинув рыжие волосы с лица, одарила мужика ослепительной улыбкой, способной растопить лед.

Да, красота – страшная сила. Горе-стражник заулыбался в ответ и моментально убрал арбалет. Вилька решила не останавливаться на достигнутом и глубоким, звучным голосом спросила:

– Почему же вы не впустите двух беззащитных девушек на ночь? Неужели оставите прозябать у порога?

Я с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть – да уж, беззащитные… Хорошо обученная ведунья и витязь элитного полка при дворе князя Владимира, вооруженная до зубов… Ну-ну.

Впрочем, портить Вилькино выступление я не стала, и меньше чем через минуту ворота с натужным скрипом, способным разбудить мертвеца, раскрылись, пропуская нас внутрь. Подруга рассыпалась в велеречивых благодарностях, после чего мы без проблем отправились по своим делам, а конкретно – на поиск ночлега.

– Ну что, на постоялый двор? – поинтересовалась Вилья, когда мы отъехали от ворот и спешились, ведя серого жеребца под уздцы по утоптанной дорожке, еще не высохшей после прошедшего здесь дождя.

– Угу, кормить клопов, – мрачно поддакнула я. – Нет уж, спасибо. Ты как хочешь, но я намерена попроситься на ночлег к кому-нибудь из местных.

– Думаешь, пустят?

– Пока не проверим – не узнаем.

– Ну-ну!..– скептически фыркнула подруга, направляясь вслед за мной к дому, который показался нам наиболее аккуратным.

Правда, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что замок на двери выбит напрочь, а добротные ставни исписаны наспех закрашенными неприличными словами, что мы поначалу приняли за причудливую резьбу.

– М-да… – глубокомысленно изрекла я, с трудом прочитав пожелание неизвестного автора на ставне и едва-едва удержавшись от смеха.

Вилька восторженно расхохоталась, сообщив, что такие перлы надо записывать, чтобы донести до потомков.

– Ладно, попробуем постучать…

Реакция на стук оказалась, по меньшей мере, странной – дверь с грохотом распахнулась и оттуда вылетело нечто, завернутое в белую тряпицу, смачно шмякнувшееся в ближайшую лужу. Вслед за импровизированным снарядом послышалось что-то вроде: «Чтоб ты подавился, зеленая рожа, совсем совести нет!» – и дверь захлопнулась. Вилья недоумевающе покосилась на дверь, а я с интересом посмотрела на нечто, лежащее в луже, поманив его пальцем, пока вода окончательно не пропитала тряпицу.

Оказывается, хозяин «пожертвовал» неизвестной нам пока зеленой роже приличный шмат ветчины, завернутой в пергамент и зачем-то в бересту, поэтому продукт оказался годным к употреблению даже после купания в луже. Я, не долго думая, запихнула ветчину в бездонную суму, предварительно выкинув промокшую тряпицу, и предприняла вторую попытку попроситься на ночлег:

– Эй, хозяин, впусти девиц на постой!

На этот раз открыли более дружелюбно, по крайней мере в нас ничего тяжелого не полетело, напротив, хозяин смущенно спрятал за спину здоровенную чугунную сковородку, которой уже собирался огреть незваных гостей.

– Кто такие?

– Ведунья. – Я нахально отпихнула Вильку и широко улыбнулась. – Снимаю сглаз, вешаю на уши! Пустите переночевать, а?

– Ведунья, говоришь… – Хозяин задумался, почесывая себя сковородкой чуть пониже спины. – А заходите. На чердаке обоснуетесь, там место есть, чисто, только сушеные травки под стропилами не трожьте. А коня у крыльца привяжите.

Мы с Вилькой клятвенно пообещали, что к травкам не притронемся, грязь разводить не будем и вообще станем вести себя тише воды ниже травы, после чего хозяин кликнул жену, тихую и неприметную женщину, но с решительным блеском в глазах, которая и повела нас на чердак. Уже поднимаясь по узкой скрипучей лесенке, я обернулась и поинтересовалась у хозяина:

– Уважаемый, а что за зеленую рожу вы поминали?

– Да шастают тут нелюди всякие. Мелкие, зеленые, охальники страшные-э-э-э. Не откупишься чем-то съестным – все ставни испохабят… Кстати, а куда ветчина-то делась, что я по ошибке во двор выкинул?

Я на миг запнулась, а потом нахально ответствовала:

– А собака чья-то мимо пробегала, ухватила сверток из лужи – и бежать.

Селянин разразился скорбной тирадой по безвременно сгинувшей ветчине, а я, улыбаясь, поспешила вслед за Вилькой наверх в надежде отоспаться. Маленькие зеленые нелюди, расписывающие ставни и заборы похабными словечками, в данный момент меня волновали меньше всего. Наверняка это какая-то местная мелкая нечисть типа леших на пару с кикиморами шалит. Буду уезжать, заговорю забор так, чтобы лесная нечисть переступить его не смогла, вот и все. А то когда еще в эти места ведун забредет…

Примерно с такими мыслями я укладывалась спать на расстеленное прямо на дощатом полу одеяло, подложив под голову набитую свежей соломой подушку, пожертвованную хозяйкой дома. Аромат высушенных луговых трав, висевших под потолком, успокаивал, убаюкивал и настраивал на крайне мирный лад. Вилья, расположившаяся поблизости, сонно пробормотала что-то вроде «спокойной ночи» и моментально заснула. Впрочем, сон у Вильки был донельзя чуткий – она просыпалась от малейшего толчка или же подозрительного звука, так что рядом с ней я чувствовала себя спокойно – в человеческой ипостаси я не могла похвастаться ничем подобным. Разве что магическим даром.

Ночь прошла спокойно, а вот яркое, солнечное утро «порадовало» дикими воплями, раздававшимися из-за околицы. Я подскочила как ужаленная, Вилька тоже, и мы несколько секунд сонно хлопали глазами, глядя друг на друга и пытаясь сообразить, что же происходит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});