Politics Among Nations. The Struggle for Peace and Power - Hans Morgenthau

и содействовал достижению международных целей Пруссии или сражался в составе прусской армии против Франции. В XVIII веке, например, был огромный приток немцев во все ветви российского правительства, многие из которых были уволены в результате своего рода чистки и вернулись в свои страны.

В 1756 году, незадолго до начала Семилетней войны, Фридрих Великий направил шотландского графа Маришалла в качестве своего посла в Испанию с целью получить информацию о намерениях испанцев. У шотландского посла Пруссии был друг в Испании, ирландец по имени Уолл, который оказался министром иностранных дел Испании и рассказал ему то, что он хотел знать. Шотландец передал эту информацию британскому премьер-министру, который, в свою очередь, передал ее королю Пруссии. В 1792 году, незадолго до начала войны Первой коалиции против Франции, французское правительство предложило верховное командование французскими войсками герцогу Брауншвейгскому, который, однако, решил принять предложение короля Пруссии, чтобы возглавить прусскую армию против Франции. В 1815 году на Венском конгрессе Александр I имел в качестве министров и советников по иностранным делам двух немцев, одного грека, одного корсиканца, одного швейцарца, одного поляка - и одного русского.

Опыт Бисмарка в 1862 году, по случаю его отзыва с поста посла Пруссии в России, показателен для сохранения этой международной сплоченности аристократии. Когда он выразил царю свое сожаление по поводу необходимости покинуть Санкт-Петербург, царь, неправильно поняв это замечание, спросил Бисмарка, не желает ли он поступить на русскую дипломатическую службу. В своих мемуарах Бисмарк сообщил, что он "вежливо" отклонил это предложение. Для целей нашего обсуждения важно и значимо не то, что Бисмарк отклонил предложение - многие подобные предложения, конечно, отклонялись и раньше, и, возможно, несколько даже после, - а то, что он сделал это "вежливо", и что даже в его отчете, написанном более чем через тридцать лет после этого события, нет и следа морального негодования. Всего полвека назад предложение послу, только что назначенному премьер-министром, перевести свою лояльность из одной страны в другую рассматривалось получателем как своего рода деловое предложение, которое вовсе не намекало на нарушение моральных норм.

Представим себе, что подобное предложение было сделано в наше время г-ном Сталиным американскому послу или американским президентом любому дипломату, аккредитованному в Вашингтоне, представим себе личное смущение соответствующего лица и общественное возмущение после инцидента, и мы получим представление о глубине изменений, которые преобразили этику международной политики в последнее время. Сегодня такое предложение рассматривается как приглашение к измене, то есть нарушение самого фундаментального из всех моральных обязательств в международных делах: верности своей собственной стране. Когда это предложение было сделано, и даже когда о нем сообщили незадолго до конца девятнадцатого века, оно было предложением, которое должно было быть принято или отвергнуто по существу, без какого-либо недостатка моральной корректности.

Моральные нормы поведения, которым следовала международная аристократия, по необходимости носили наднациональный характер. Они распространялись не на всех пруссаков, австрийцев или французов, а на всех людей, которые в силу своего рождения и воспитания были способны понять их и действовать в соответствии с ними. Именно в концепции и нормах естественного права это космополитическое общество нашло источник своих моральных предписаний. Поэтому отдельные члены этого общества считали себя лично ответственными за соблюдение этих моральных правил поведения; ведь именно к ним, как к разумным человеческим существам, как к личностям, был обращен этот моральный кодекс. Когда Людовику XV предложили подделать банкноты Банка Англии, король отверг это предложение, которое "можно рассматривать здесь только со всем негодованием и ужасом, которых оно заслуживает". Когда в 1792 году аналогичное предложение было сделано в отношении французской валюты, чтобы спасти Людовика XVI, австрийский император Франциск II заявил, что "такой позорный проект не может быть принят".

Это чувство сугубо личного морального обязательства, которое должны выполнять лица, отвечающие за иностранные дела, по отношению к своим коллегам в других странах, объясняет тот акцент, с которым писатели XVII и XVIII веков советовали монарху беречь свою "честь" и "репутацию" как самое ценное, что у него есть. Любое действие, которое Людовик XV предпринимал на международной арене, было его личным актом, в котором проявлялось его личное чувство моральных обязательств и в котором, следовательно, была задействована его личная честь. Нарушение его моральных обязательств, как они были признаны его соратниками-монархами для себя, приводило в действие не только его совесть, но и спонтанные реакции наднационального аристократического общества, которое заставило бы его заплатить за нарушение своих нравов потерей престижа, то есть потерей власти.

Разрушение международной морали

Когда в течение девятнадцатого века демократический отбор и ответственность государственных чиновников заменили правление аристократии, структура международного общества, а вместе с ней и международная мораль претерпели фундаментальные изменения. Практически до конца девятнадцатого века аристократические правители отвечали за ведение иностранных дел в большинстве стран. В новое время их место заняли чиновники, избираемые или назначаемые независимо от классовых различий. Эти чиновники несут юридическую и моральную ответственность за свои официальные действия не перед монархом, то есть конкретным человеком, а перед коллективом, то есть парламентским большинством или народом в целом. Важный сдвиг в общественном мнении может легко потребовать смены кадров, формирующих внешнюю политику. На смену им придет другая группа лиц, взятая из той группы населения, которая преобладает в данный момент.

Правительственные чиновники больше не набираются исключительно из аристократических групп, а практически из всего населения. Нынешний американский госсекретарь - бывший генерал. Министр иностранных дел Франции - бывший профессор колледжа. Место министра иностранных дел Великобритании занял бывший генеральный секретарь профсоюза работников транспорта и общего назначения. За внешнюю политику России отвечает бывший профессиональный революционер.

В таких странах, как Великобритания, Франция или Италия, где правительству для сохранения своего поста необходима поддержка большинства парламента, любое изменение парламентского большинства влечет за собой необходимость изменения состава правительства. Даже в такой стране, как США, где не Конгресс, а только всеобщие выборы могут привести администрацию к власти или сместить ее, текучесть политиков в Государственном департаменте достаточно значительна. За восемнадцать месяцев, с июля 1945 года по январь 1947 года, в Соединенных Штатах сменилось три государственных секретаря. Из всех политиков Государственного департамента, то есть заместителей и помощников секретаря, занимавших свои посты в октябре 1945 года, ни один не оставался на своем посту два года спустя. Непостоянство лиц, определяющих политику в международных делах, и их ответственность перед неопределенным коллективным субъектом имеет далеко идущие последствия.

Эта трансформация внутри отдельных наций превратила международную мораль как систему моральных ограничений из реальности в простую фигуру речи. Когда мы говорим, что Георг III Английский