Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши

На Корабле — так Тим, вслед за другими сотрудниками Проекта привык называть его, просто Корабль — не нашли никаких следов семян или саженцев. Впрочем, на корабле вообще почти не нашли того, что можно было счесть личными вещами, кроме странных, потрепанных обломков. Гипотеза состояла в том, что корабль этот не бросили, его оставили.

— Когда? — спросил Тим самый первый раз.

И Рульс, руководитель Проекта по Триоке, поглядел на него с упреком:

— Ну как же. Я точно помню, Гмакури говорила вам, что, по нашему мнению это колыбель.

— И? — подбодрил его Тим.

— Разумеется, он оставил его, потому что из него вырос, — буднично сказал Рульс.

…Расшифровки требовали не только личные записи, копию которых неведомый пассажир зачем-то — видимо, решил Тим после их чтения, — попросту из тщеславия, оставил на борту. Зрение дотушей было устроено совершенно иначе, чем у людей и у шемин-мингрелей; такой механизм глаз совпадал с видами зрения некоторых других рас в Содружестве, но конкретно жителям Триоки пришлось изрядно дешифровывать и видеозпаписи. Получившимся результатом можно было доверять только относительно.

И все же на них можно было разобрать, что в оранжереях росли не только овощи, фрукты или какая-нибудь загадочная инопланетная плесень. Чуть ли не на две трети их занимали цветы, причем не какие-нибудь там плотоядные мухоловки или липкие зубчатые недоразумения, которые выглядят хищно даже на картинке, а пахнут помойкой; нет. Там, конечно, не могло быть настоящих роз, лилий и гиацинтов, не говоря уже о фиалках, но Тим, казалось, находил их конвергентные формы.

Над краями гидропонических ящиков едва поднимались головки меленьких, золотисто-белых цветочках; с потолка свисали длинные, похожие на глицинии, пряди; высоко вверх вздымались на толстых, словно древесные ветви, стеблях, круглые соцветия, что-то вроде гигантских одуванчиков или декоративного лука с укропом. И, разумеется, более обычные цветковые, ростом где-то Тиму по колено, по пояс или даже с Тима целиком, всевозможных цветов и размеров..

— Из того, какого размера самые маленькие цветы, можем мы сделать вывод, что дотуш все-таки не был так велик, как нам показалось? — уточнил Тим. — Может быть, этот… трон, что мы видели в центральной рубке, сделан просто так?

— Просто так — для чего? — уточнил ведущий специалист по биологии дотушей.

— Из чувства юмора, — предположил Тим. — У них ведь есть чувство юмора. Или вам это понятие незнакомо?

Биолог, действительно очень чопорный мингрель пожилых лет, посмотрел на Таню с таким видом, что Тим без всякой телепатии понял: биолог хотел, чтобы Таня увела куда-нибудь этого сумасшедшего.

Но Таня приняла сторону Тима.

— В самом деле, — сказала она, — почему не могло случиться так, как говорил Тим?

— Потому что, — сказал тот, — исходя из этого чувства юмора в таком случае были переделаны и приборы управления в рубке. Многовато усилий, вы не находите?

— Так как же цветы? — не сдавался Тим. — Почему такие маленькие?

— Разные, — ответил биолог. — Но мы считаем, что у этого дотуша было очень острое зрение.

— И большая любовь к деталям, — добавила Таня. — В базе данных корабля есть ода, посвященная высохшему листу.

— Прямо японцы какие-то, — пробормотал Тим про себя по-русски, но пояснять не стал. Кажется, биолог решил, что он гнусно матерится, засуетился и под каким-то предлогом выставил их обоих из своего кабинета.

А еще Тим обнаружил, что если ярко осветить коридоры корабля, то материал, из которого он был сделан, начинал блистать переливами бежевого, кремового и нежно-зеленого. Образ мрачных монстров, строящих свои злодейсвие планы в гигантских мрачных крепостях, нашпигованных оружием, стремительно разваливался.

Вместо этого появлялся образ этаких странствующих меланхоличных эстетов, складывающих стихи и песни о тоске по утраченной любви (таким стихам посвящено было две трети базы данных), любующихся цветочками и живущих в высокотехнологичных башнях из слоновой кости… да, башнях, все еще нашпигованных оружием, но черт возьми, может, ребята были просто немного параноиками? В конце концов, если путешествуешь по космосу в гордом одиночестве, разумно принять всяческие меры предосторожности…

И с чего, собственно, Межзвездное Содружество вообще взяло, что они представляют какую-то опасность? Не говорят ли в них обычные предрассудки — вроде тех, которые заставляют к предубеждением относиться к людям и человечеству?

С этим вопросом он и обратился к Тане, когда мало-помалу ознакомился с основой материалов о дотушах. Они в это время сидели на траве у подножия того самого дерева, в ветвях которого Тим ночевал; был солнечный вечер обычного буднего дня. Большинство шемин-мингрелей закончили работу уже час назад — Тим их иногда убить хотел за скрупулезное соблюдение трудовой дисциплины! Но Таня никогда не отказывалась поговорить о работе подольше. В этом смысле она была чудачкой среди своих, не вполне вписывалась — то-то они с Тимом и нашли друг друга…

С другой стороны, спроси любое разумное существо в любом уголке Галактики — и окажется, что это существо считает себя «не вполне вписавшимся». Все мы уникальные, и все так чертовски похожие в своей уникальности…

— Я бы хотела, чтобы это было так, Тим, — грустно сказала Таня, когда Тим выложил ей свои сомнения. — Ты знаешь, я особенно верю в сотрудничество с другими расами, не похожими на нас. Что именно повергло тебя в сомнение? То, что дотуши жили не в мрачных черных… как это у вас… звездах смерти?

— Ты смотрела Звездные Войны? — поразился Тим.

— Нет, — Таня засмеялась, — когда бы меня хватило на двадцать фильмов! Просто ты сравнил с ней корабль дотушей, и я заглянула в ваши энциклопедии. У тебя очень хорошее классическое образование, я бы не вспомнила деталь из фильма четырехсотлетней давности!

— Стараюсь, — скромно кивнул Тим. — Но вообще старая космофантастика шла у нас в институте одним из рекомендуемых спецкурсов для общего развития.

— Я и говорю — очень хорошее классическое образование, — кивнула Таня. — А ты ведь сравнительно поздно начал учиться, позднее, чем у вас принято. Наверное, тебе было тяжелее многих.

Тим пожал плечами. Ему стало слегка неловко, как всегда, когда Таня его хвалила, и он постарался вернуть разговор на прежние рельсы.

— Мы говорили о моих сомнениях.

— Да, я говорила о том, что дотуши предпочитали мирные интерьеры, теплое освещение и яркие цвета… по крайней мере, тот дотуш, корабль которого мы исследуем. Ну и что, Тим? Это вообще никак не должно влиять на наше восприятие расы! Если бы корабль у него был сделан из черного материала, чьи оттенки видны только в инфракрасном зрении, что бы это изменило? То, способно ли существо воспринимать красоту, и то, какой тип красоты оно предпочитает, вообще ничего не значит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});