Эффект кобры - Мария Лован

таки и поспособствовали всему этому ужасу? Кай, не старайся быть похожим на отца, деда или кого бы там ни было. Верь в свои решения, тогда и другие поверят, а после этого от твоих сомнений уже ничего не останется, Кобра.

Кай с недоумением посмотрел на меня. Видимо, его старое прозвище с подпольных боев медленно превратилось в подобие титула, корона которого была инкрустирована ядовитыми шипами.

— Тень, — уставши произнес парень, окликнув меня в ответ. — Почему Тень? — пробубнил он себе под нос. — Это тебе совсем не подходит. Ты — Свет. Не солнечный, не лунный и даже не звездный…

— На свет от фонарика на батарейках из супермаркета я могу рассчитывать? — Кай засмеялся в ответ на мой бред. — Или на фары от твоего «Мустанга»?

— Я не против.

— Ты уже так давно не смеялся, я позабыла, что ты вообще способен на это, — я развернулась к нему всем телом и натянуто улыбнулась. — Не мог бы ты поднять уголки своих губ еще разок? — я приложила оба указательных пальца к его рту и потянула щечки за едва заметные ямочки. — Давай улыбаться, несмотря ни на что!

Кай одобрительно кивнул, ответив мне самой естественной и беззаботной улыбкой, мне захотелось поверить в этот спектакль.

Он уложил меня на лопатки, сдержанно держа ладонь на моей пояснице, я содрогнулась, крепко зажмурила глаза, слегка подавшись лицом вперед. В горле невольно образовался комок.

— Чего ты ждешь? — ожидая его действий, прощебетала я.

— Расслабься, мы будем просто спать, — Кай подвинул меня к стенке, а сам бухнулся рядом, приткнувшись лицом к моему затылку. Его рука скользнула по бедрам, поднявшись к животу, крепко обвивая талию, невинно поглаживая ткань кофты. Горячее дыхание обжигало шею, уши совсем раскраснелись. И хотя я сама первая затащила его в постель в прошлый раз, сейчас ощущала себя невинной девушкой, страшащейся первого опыта. Если подумать, это и есть мой «первый раз». Первый раз, когда кто-то так искренне заботится обо мне, впервые не хочет использовать в гнусных целях, так непривычно, что щеки наливаются пунцовым окрасом. Хорошо, что он не видит, а то я бы совсем превратилась в глупого ребенка в его глазах, прикрывающая свое смущение ладошками.

— Ты замерзла?

Мне не было холодно, но для того, чтобы он еще крепче сжал меня в своих объятиях, я бессовестно кивнула. Кай стащил со спинки дивана старый плед и укрыл меня им. Получив не то, что нужно, я лишь фыркнула себе под нос. И все же немного погодя мужская грудь крепче прислонилась к моему позвоночнику, удовлетворив мои потребности.

— У тебя есть мечта? — от его голоса меня еще пуще обдало жаром.

Его поведение все больше походило на нетипичное для уже изученного характера. Кай не тот человек, который полезет в душу. Да, он будет сторожить ее и, как верный пес, не подпускать чужаков, но чтобы интересоваться самому, еще и такими подробностями…

— Да, есть, — представив непринужденную беседу двух влюбленных, я продолжила. — Мне всегда хотелось быть поваром, работать в ресторане, побывать в Париже, познакомиться там с именитым шефом, а годам к сорока уже обзавестись своим бизнесом. Это будет тихое, уютное гнездышко с небольшим количеством посадочных мест. К тому времени мои дети подрастут и станут неплохими помощниками на кухне, — улыбку я сдержать не смогла, эта фантазия зародилась давно, на том несчастном подоконнике детского дома. Она была единственной отдушиной, теплящей мое отвердевшее сердце. — А ты? Ты о чем-нибудь мечтаешь?

Кай примолк, дрожь в его пальцах бескорыстно выдала дурное состояние. И все же Кай вобрал в себя воздуха, и его обдавшийся хрипотцой голос заговорил.

— Моя мечта — это твои мечты. Единственное, чего бы мне хотелось, чтобы ты исполнила все, чего желаешь, — на секунду он замолчал. — Пообещай, что попробуешь, даже если придется карабкаться одной.

Я повернулась на другой бок, задрав подбородок вверх. Веки Кая устало прикрылись в полумраке.

— Не говори сейчас ничего и не спрашивай, могу ли я пропасть бесследно, — Кай будто прочел мои мысли, отчеканив подготовленный ответ. — Просто пообещай.

— Ладно, — я сказала, но прекрасно понимала, что вру нам обоим.

Парень чмокнул меня в носик, наши лбы соприкоснулись. Он начал засыпать. Его слова заставили упасть духом, но я заставила себя не думать об этом, по крайней мере не сейчас.

— И, Валери, впредь не доверяй никому. Даже если кажется, что стоит.

34 глава

Маэль настороженно приоткрыл дверь комнаты, он боялся помешать брату с девушкой, а что еще хуже — увидеть старшего в компрометирующей позе. Поэтому парень для начала высунул свою белую макушку, а уже после осмелился вывалиться сам. Парочка мирно спала, одетая, что не менее важно для хлипкой психики Маэля.

Прошедшей ночью парнишка услышал каждое слово, произнесенное Каем в разговоре с Валери. Маэль сидел у запертой двери и через зазор снизу внимал каждое произнесенное слово. Некоторые вещи заставляли его уши краснеть, а что-то — грустно ухмыляться, вынуждая взглянуть на братца иными глазами. Татуированный, хладнокровный эгоист оказался простым человеком со своими слабостями. Будто опору из-под ног выбили! Казалось, защита в лице старшего брата становилась хлипкой и теряла свой авторитет.

В детстве Маэль никогда не надеялся на брата, а скорее желал избавиться от него в те моменты, когда ревность к матери жутко застилала глаза. Ребенком ему казался странным тот факт, что женщина любит страшненького, некрасивого мальчика больше, чем его, здорового, всегда послушного и готового исполнить любую просьбу. Марла часто отдавала Каю самые лучшие игрушки, такие редкие сладости в их доме, хорошую одежду, достающуюся Маэлю уже рваной и изрядно заношенной. В маленькой детской головушке притаилась неприязнь, нарастающая и сильно ноющая одинокими ночами. Кай это видел, но не злился, он все равно оставался добр к братишке, даже когда тот подкинул иголки ежа ему в штаны. Время шло, Маэль взрослел, и то, что прежде было неподвластно разглядеть девственным умом, стало слишком очевидным: Марла точно так же ранила Николая своим чрезмерным вниманием, как и его самого полным безразличием. Они оба страдали от обусловленного ею удобства. И пускай юноша уже перерос эти детские обиды, воспоминания о прошлом все же задевали тонкие струнки нервов, заставляя раздражаться.

Маэль по-тихому вышел на улицу, кутаясь в капюшон серой куртки. В кармане он нащупал сигареты, достал одну, зажал ее между губ, поднес огонь и, прикрыв веки, вдохнул, опаляя едким дымом внутренности.

А Кай тем временем уже поднялся, наблюдая за всеми манипуляциями отравления молодых легких. Он поморщился от раздражения и,